Владимир Колычев - Судья и палач

— Ну да. А завтра на допросе у следователя отречешься от своих показаний. Знаешь ведь, гад, что я опер. Знаешь, что моим протоколом задницу подтереть можно… Ты мне скажи, где твой «курок»? Где краденое заныкал?

Грибалев прав. Оперу можно что угодно напеть. И если показания не подкреплены убойными уликами, от них можно легко отказаться. А вот вещественные доказательства — от этого не отвертишься, хоть тресни.

— Да ты чо, начальник! Какое краденое? Все барыге сплавил…

— Фамилия, кличка, адрес?

— Да ну, в натуре, начальник! Грибалев нажал на спусковой крючок. Но даже утопить его не смог.

— Вот, блин! Совсем забыл…

Он снял пистолет с предохранителя и клацнул затворной рамой с таким выражением на лице, будто и в самом деле забыл дослать патрон в патронник.

— Начальник, не надо!

И только сейчас Змееныш упал на колени.

— Все скажу… Поехали, покажу нычку! Петро, напарник Грибалева, схватил Змееныша и потащил вниз к машине.

— Молоток, на уровне работаешь, — отозвался о способностях Грибалева Кулик. — Круча таких уважает…

А иногда и матом кроет. И в грудь кулаком даже можно схлопотать. Но это если переборщишь. Нельзя перегибать палку. Только об этом Саня не сказал. Впрочем, Грибалев держал себя в рамках закона. Нет, не уголовно-процессуального. И даже не милицейского. А чисто ментовского.

Они вышли из квартиры, спустились во двор. А там их ждала неожиданность в виде симпатичной девушки с микрофоном. А за ней небритый мужик с телекамерой. И еще какие-то люди.

— Несколько слов для передачи «Место встречи изменить нельзя». — Саня и опомниться не успел, как микрофон оказался под его носом. — Что вы можете сказать об опасном убийце?

— О каком убийце?

— О том, которого вы задержали…

Ни он, ни Грибалев не знали, откуда появились эти теледеятели. Но то, что они явные дилетанты, он понял сразу. И о передаче он такой не знал. «Место встречи изменить нельзя». Точно, нельзя было изменить место, нужно было встретиться именно здесь, на выходе из дома. Хорошо, не встретились в квартире в тот момент, когда Грибалев Змееныша к стенке ставил.

Тележурналисты его раздражали всегда. Особенно такие вот наглые репортеры. Даже если они появляются перед ним в виде очаровательных девиц.

— А разве уже состоялся суд? — закрывая камеру рукой, сказал он. — Разве уже доказана его виновность?.. Задержанному даже обвинение не предъявлено. А вы его уже в убийцы зачислили….

Кулик мог ехать домой, но он остался с Грибалевым. Очень хотелось знать, чем закончится их случайное сотрудничество.

Было уже совсем поздно, когда они добрались до тайника Змееныша.

— Ну ты жук, — сказал Змеенышу Грибалев, осматривая содержимое большого картонного короба.

В основном здесь был всякий хлам. Три магнитолы, видеомагнитофон, хрустальная посуда, серебряные ложки, вилки, ножи.

Внимание Грибалева привлекла жестяная коробка. В ней были драгоценные украшения: кольца, перстни, серьги, браслеты, ожерелья, кулоны. И деньги…

— Что, не сбывал краденое? — спросил он

— Точно, начальник. С «барыгами» свяжешься, на ментов нарвешься…

— И без того нарвался…

— Ну не из-за кражи…

— Не переживай, кражи тебе тоже зачтутся…

— Почему тоже?.. Не убивал я Дарью Алексеевну…

Змееныш пустил сопли.

Кроме денег и драгоценностей, вор уносил из квартир и кое-какое другое добро. Редко и по мелочи. Как вот эту барсетку, например. Хорошая вещь, себе можно было взять. Но нет, в тайник все снес, до кучи сложил. Палева боялся…

Кулик взял барсетку, раскрыл ее. Она была пуста. Только техпаспорт на машину и права. Нет, два техпаспорта. Один из них на имя Болотова Виталия Георгиевича…

Саню как током кольнуло. Болотов Виталий Георгиевич, знакомая личность. И машина «Гранд Чероки» с наличием в госномере цифр ноль и два.

— Где взял? — грубо спросил он у Змееныша. — У кого смыл?

— Да в Кунцево, у мужика одного…

— В Кунцево? А не в Битово?

Второй техпаспорт на имя Шлыкова Германа Владимировича. И права на то же имя. Автомобиль «Жигули» девяносто девятой модели. Цвет серебристый.

Серебристая «девятка». Знакомое сочетание.

— Да нет, какое Битово? Чего я там забыл?

— Мужика, которого обул, конечно, не видел?

— Ну видел, а что? — насупился Змееныш.

Саня вспомнил, что у него в кармане фотография Болотова. Охотились на него. Поймали не они, другие. Впрочем, это неважно. А вот фото вытащить не успел — так и приклеено к карману.

— Этот? — Он показал снимок.

— Да нет, не похож… А что случилось, начальник?

— Если дойдет до тебя очередь, узнаешь. Никуда ты от меня не денешься…

— Это уж точно, — хмыкнул Петро.

— Если не против, я это себе заберу, — Саня посмотрел на Грибалева.

— Да какие проблемы? Бери, если надо…

— Подожди, начальник. Я же тебе не все про мужика рассказал. Он владелец этих прав. Что на фото, что в натурале — одна рожа.

Через некоторое время Кулик возвращался домой. Черная барсетка лежала на переднем сиденье его автомобиля.

А на следующее утро она оказалась на столе у Степана Степаныча.

И снова кабинет Маркова. Снова его уставшее лицо. Вымотался Николай. Наверное, давно без отпуска. А дел, как всегда, невпроворот.

На сейфе справа от Степана был включен портативный телевизор. Разговору он не мешал — на него не обращали внимания.

— Ты мне, Николай, скажи, что твои ребята по Болотовой пробили?

— Сам бы уже давно узнал…

— А она ничего не говорит…

— Плохо… В общем, ничего конкретного по ней нет. Не привлекалась, приводов в милицию не имела…

— Замужем была?

— Ну а как же! За Болотовым Виталием Георгиевичем…

— А до того?

— До того жила в гражданском браке с неким Шлыковым Германом Владимировичем. Но с ним ничего интересного. Обычный законопослушный гражданин. Судим. За убийство…

— А ты говоришь, ничего интересного…

— Так убийство в результате автодорожного происшествия.

— Значит, у него была машина. А где он работал?

— Нигде…

— А машина была…

— У него много чего было. Покойный отец секретарем горкома партии когда-то был. А ты знаешь, такие семьи не бедствовали…

— Алла тоже не работала.

— Одно время коммерцией занималась. Так, по мелочи. Но потом надоело, бросила…

— А может, еще что-то по этому Шлыкову интересное вспомнишь?

— В одной школе они учились, в одном классе. Кстати, Болотов их одноклассник…

— Николай, ну ты меня удивляешь! Ничего интересного… В санаторий тебе надо съездить, отдохнуть, кефирчик попить, кишочки пополоскать. Глядишь, и головка заработает…

— Может, еще на пенсию отправишь?

— Ну зачем же на пенсию? На кого нас покинешь?

— Если серьезно, то я думал над этим треугольником. Болотов, Оболенская и Шлыков. Что их объединяет, школа?