Виктор Доценко - Обратись к Бешеному

Дон Александро пренебрежительно ухмыльнулся, но все-таки взглянул в указанном направлении. Его небрежная улыбка так и застыла на холеном лице, постепенно превращаясь в странную гримасу то ли испуга, то ли отчаяния.

Среди его охранных суденышек неожиданно всплыла огромная субмарина, которая оказалась настолько мощной, что Дону Александро она действительно показалась атомной.

С подлодки чем-то плюнули, и небольшая статуя русалки, расположенная у самого края бассейна виллы, разлетелась на мелкие кусочки.

– Может, часть виллы снести – или суденышки твои вместе с охраной? – деланно позевывая, спокойно поинтересовался Череп. – Что скажешь, парниша?

– Нет-нет! Достаточно! Я все понял и готов продолжить разговор за столом! – казалось, еще мгновение – и несчастный Дон Александре рухнет на колени перед этим странным русским грузином…

После демонстрации возможностей корпорации Череп уже разговаривал другим языком:

– Теперь я уверен, что у вас нет сомнений в серьезности наших намерений? – развалившись в хозяйском кресле, тихо проговорил московский гость.

– Да-да, я готов подписать соглашение, предложенное вами, господин Камо.

Дон Александро был совершенно подавлен увиденным, и ему хотелось только одного: как можно быстрее закончить переговоры и расстаться с этим человеком, которого обслуживает настоящая атомная подводная субмарина.

– Вы помните, что я вас предупреждал о необдуманных поступках?

– Да-да, – поспешно согласился итальянский босс мафии, отлично догадываясь, что представитель русских, после того, как с ним пренебрежительно разговаривали, отыграется и наверняка поднимет цену, и он не ошибся.

– Вместо предложенных двухсот пятидесяти тысяч долларов вы будете платить… – Череп сделал паузу, и совсем тихо произнес: – Триста! – и ехидно добавил: – А вы как думали? За ошибки нужно платить!

Понимая, что он проиграл, а проигрывать нужно уметь достойно, Дон Александро уныло кивнул и обреченно произнес:

– Я с вами абсолютно согласен, сеньор Камо…

– Это правильное решение, – ухмыльнулся довольный Череп и по-хозяйски добавил: – Распорядитесь, чтобы первый взнос мне принесли прямо сейчас, наличными…

После столь удачных переговоров Череп, получив первый взнос наличными, основную часть внес на кредитную карту «Америкэнэкспресс» и щедро расплатился со своим бывшим подельником.

– Достаточно? – спросил Череп.

– Более чем! – воскликнул довольный Пашка-Дракон. – Помни, я всегда готов тебе помочь, только обратись! – горячо произнес он. – Ты возвращаешься?

– Нет, мне еще нужно навестить Барселону.

– Прикрытие оставить?

– Только если у твоих братьев нет других, более важных дел: не хочу лишний раз напрягать друга, – специально ответил Череп, чтобы тот сам настоял на прикрытии.

– Никакого напряга, братишка: пользуйся, сколько нужно! Может, еще чем помочь?

– Вообще-то… – Череп задумался на секунду, затем решительно произнес: – Есть небольшая просьба.

– Говори, сделаю все, что нужно.

– Ты слышал об испанском Доне Мигеле Альмадоваре?

– Крестный Отец барселонской Семьи? Всякий порядочный пацан слышал о нем. Так вот зачем ты в Барселону ныряешь! И что я должен сделать?

– Пусть твои ребята раздуют историю с атомной подводной лодкой у виллы Дона Александро…

– И чтобы эта история обязательно достигла ушей Дона Альмадовара, я правильно понял?

– Совершенно точно! – кивнул Череп. – И конечно же, с моим именем этот Мигель должен просто засыпать и просыпаться…

– Сегодня же эта история облетит всю Испанию! – заверил Пашка-Дракон.

– У тебя что, серьезные завязки в Испании? – не скрыл своего удивления Череп.

– Ты слышал, как на Канарах в прошлом году хотели затопить судно «Хольгама Стар» с пятьюстами африканскими нелегальными иммигрантами?

– Нет, не слышал, – признался Череп. – А для чего? Какой в этом смысл?

– Каждый из этих нелегальных пассажиров заплатил за свою доставку в Испании около двух тысяч евро.

– Так это же миллион! – воскликнул быстро сосчитавший Череп.

– Вот именно: миллион, – кивнул Пашка-Дракон. – Деньги-то получены…

И кому нужны иммигранты, на которых нужно тратиться: утопил – и концы в воду, – потирая подбородок, проговорил Череп. – Лихо, ничего не скажешь! А ты здесь при чем?

– С той операции я получил сто пятьдесят тысяч, и делов-то – открыть замазанные дырки в судне и вовремя смотаться оттуда, – он вздохнул: – Да всю команду накрыли во Фритауне: сдала какая-то сука… С большим трудом отмазал двух своих ребят от решетки, а третьего пытался полгода вытаскивать…

– И что, вытащил?

– А как же! – он уныло ухмыльнулся. – Почти все полученные бабки ушли на это… Самое главное, что контакты с Испанией продолжились, и потом мы на наркоте отыгрались: вернули утраченное с лихвой…

– Конечно, это не мое дело, но мне кажется, ты напрасно с этим зельем связался, – поморщившись, заметил Череп.

– В этом ты абсолютно прав, братишка! – он тяжело вздохнул, вспоминая все свои неудачи и подставы с местными наркодилерами. – К счастью, я это быстро просек и, провернув одну удачную сделку, не стал искушать судьбу: завязал навсегда! Капусту срубаем понемногу, зато теперь сплю гораздо спокойнее!..

– Вот и правильно! – заметил Камо. – Есть множество мест, где нам с тобой можно заработать без особого напряга! Только шевели извилинами…

– Ив этом ты прав, братишка! – повторил Пашка-Дракон.

– Как говорил один киношный герой, у меня есть только одно противное качество – я всегда прав! – он хохотнул. – Бывай, братишка!

Они крепко обнялись на прощанье, и уже на следующий день Камо улетел в Испанию…

Станислав Иволгин родился в маленьком российском городке Пено, расположившемся аккурат между Москвой и Петербургом у самых истоков великой русской реки Волги. И хотя Станислав был абсолютно русским человеком, без примеси чужеродных кровей, внешность имел чисто испанскую – продолговатое лицо, нос с горбинкой и круглые черные глаза. Конечно же, прямо так его за испанца не принимали, более того, дали прозвище «цыганенок». Это очень обижало строптивого паренька, в роду которого аж до десятого колена не прослеживалось ни одного цыганского отпрыска.

«Кто же я такой?» – часто задумывался шестнадцатилетний паренек, сидя на какой-нибудь коряге до самого рассвета на берегу великой русской реки и вслушиваясь в многослойные переливы соловьев, которые словно соревновались между собой, чье пение оценит русский паренек с испанской внешностью.

Аж до девятнадцати лет Станислав Иволгин промучился в терзаниях и размышлениях по поводу идентификации своей личности, пока владеющий поблизости вполне приличной дачей директор Петербургского театра кукол Борис Шлакман не показал ему альбом испанского художника Сальвадора Дали. Пролистывая толстый фолиант, в какой-то момент директор замер на мгновение, бросил быстрый взгляд на своего молодого соседа, быстро перелистнул несколько страниц назад, вгляделся в картину, снова перевел взгляд на Станислава, потом, упругим пальцем кукловода, ткнул в автопортрет маэстро и уверенно произнес: