Илья Деревянко - Кровная месть

Горцы быстро переглянулись, коротко кивнули друг другу.

– Согласны! – выразил их общее мнение Салман-Хаджи и вдруг, приблизившись к моему уху, взволнованно зашептал: – С деньгами все ясно, с заложником тоже, но одного я никак не могу понять. Зачем тебе Крохоборов?! Почему ты хочешь вытащить из рабства это полоумное животное, которое изрядно нагадило тебе в прошлом и обязательно нагадит в будущем, если каким-то чудом вернет себе разум! А может, тут кроется хитрый подвох?! Хотя нет. Подвохом вроде не пахнет… О Алла! Я совершенно запутался!!!

Я пристально посмотрел на растерянное лицо пожилого нохчи и в очередной раз поразился огромной, непреодолимой пропасти между нашими менталитетами. Конечно, я мог рассказать господину Рашидову о христианском сострадании, об испытанной мною жалости к этому незадачливому писаке, о долге русского офицера защищать даже таких Паш, но зачем метать бисер перед свиньей?! Поэтому я ответил просто и достаточно мотивированно, с ихточки зрения.

– Хочу от души поквитаться с Крохоборовым за грязные статейки в адрес ФСБ!

– Фу-у-уф! – облегченно выдохнул Салман-Хаджи. – Причина действительно веская. Слава Аллаху! А то я начал опасаться за свой рассудок. И за твой тоже…

Мы позвонили, как обещали, – ровно через два часа и назначили место и время встречи с таким расчетом, чтобы нохчи поспели туда с большим трудом и никак не смогли обследовать хотя бы подступы. Опаздывать им не разрешалось ни на минуту. «В противном случае, сделка автоматически расторгается!» – пригрозил я по телефону. Салман-Хаджи громко скрипнул зубами от злости, но возражать не посмел…

Уже полностью рассвело. Я и «прапорщик Дубов» стояли на краю небольшого леска, рядом с микроавтобусом «Шевроле», где находился закованный в наручники заложник Исрапи. Со стороны леса нас прикрывали две снайперские пары. Еще четыре замаскировались вдоль прямого как стрела, но корявого и ухабистого проселка, ведущего к месту встречи. Других дорог в радиусе пяти километров не было. А тот, кто рискнет свернуть с проселка и попытается проехать в обход, обязательно угодит в топкое болото, способное засосать целый грузовой состав. (О данных обстоятельствах я не преминул сообщить господину Рашидову и посоветовал ему зря не рисковать…)

В тяжелом, сыром воздухе попахивало гнилью. При малейшем движении почва под ногами противно чавкала, намекая, что через определенное количество лет и она превратится в топь. В лесу скандально каркало воронье, способное, по-моему, жить где угодно. Хоть на свалке радиоактивных отходов…

– В секторе серая «Нива», – простуженным голосом прохрипела рация. – Несется сломя голову. Будет у вас минуты через две.

– Финита ля комедия! – с улыбкой сказал я.

– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, – сварливо проворчал невыспавшийся шеф. – Ты, Корсаков, вечно бежишь впереди паровоза и…

– Смирно, прапорщик! – командно рыкнул я, указав глазами на микроавтобус с заложником. – Не сметь препираться со старшим по званию!

Начальник отдела послушно замолчал, но смерил меня таким взглядом, будто собрался зажарить и съесть. Прямо сейчас. Не дожидаясь конца операции!

В следующий момент в поле зрения появилась «Нива» Рашидова и, не доезжая до нас метров пятнадцати, резко затормозила. Дверца распахнулась, и из машины выпрыгнул Салман-Хаджи: с «дипломатом» в руке, безоружный, с воспаленными от усталости глазами.

– Где Крохоборов? – грубо спросил я. – Опять условия нарушаешь?!

– Да нет же, нет, – кисло поморщился горец. – В багажнике он. Перед отъездом в буйство впал, сволочь! Грозился за бутылку водки всех чеченцев под корень извести. Пришлось связать и заклеить рот скотчем. Ну а потом… Не сажать же такогорядом с собой!

– Ладно, – смягчился я. – Вынимай из багажника писаку и тащи к нашей тачке. Прапорщик тебе поможет. А я пересчитаю деньги. Затем, если Крохоборов не помер в дороге, получишь кассету и Исрапи. Если помер – одну лишь кассету. А из твоего кунака я сделаю домашнего шута-придурка. Как вы из Паши! Мы, русские, тоже любим посмеяться…

С момента нашего расставания с нохчами минуло около часа. «Шевроле» на высокой скорости мчался по более-менее ухоженному Д…му шоссе. За рулем сидел один из «лесных» снайперов. Еще трое отогревались в салоне. (Остальные четыре пары возвращались в Н-ск на другой машине, ранее спрятанной в лесу.) Полковник Рябов устроился на переднем сиденье рядом с водителем. А я расположился на одном из задних, напротив приодетого, умытого и подстриженного главного редактора «Молвы». Путешествие в багажнике «Нивы» по ухабистым проселкам либералу ничуть не повредило, если не считать маленькой ссадины на лбу. Припадок у Паши завершился десять минут назад. Ему развязали руки и ноги, расклеили рот, дали попить минералки. Правда, настроение у Крохоборова было далеко не из лучших. Он уже знал, что мы эфэсбэшники, и не ожидал для себя ничего хорошего. «Попал из огня да в полымя» – читалось в испуганных глазах «борца с тоталитарным режимом». Пашины конечности мелко подрагивали. На бледном от страха лбу отчетливо выделялась синяя буква «р», с капелькой пота у основания.

– Да не волнуйся ты, убогий! – сжалившись над ним, сказал я. – Мы вовсе не такие злодеи, какими ты нас постоянно описывал. Тебя не убьют и не посадят в тюрьму, а поместят в психиатрическую клинику. Нет, не в закрытую спецпсихушку ФСБ, а в обычную больницу! Там тебя будут лечить от застарелого алкоголизма и от того умственного расстройства, которое ты приобрел в гостях у «свободолюбивых горцев».

И видит Бог! Я от всей души желаю, чтобы ты полностью исцелился. Не только психически, но и духовно!

Крохоборов бросил на меня косой, трусливый взгляд и быстро опустил глаза. Очевидно, он не поверил ни одному моему слову. А зря! Ведь я говорил чистую правду!!!

Начало ноября 2004 года.

Г. Н-ск. Из милицейского рапорта.

…Сегодня утром, в двадцати пяти километрах от Н-ска, обнаружен труп тридцатилетнего уроженца Чечни Шамиля Аюбова, разыскиваемого правоохранительными органами за целую серию совершенных им тяжких преступлений. Труп повешен за шею в развалинах бывшей колхозной свинофермы и сильно изуродован: у покойника отсутствуют половые органы, на теле множественные колото-резаные раны, имеющие прижизненный характер. В задний проход засунут искусственный резиновый фаллос, а ко лбу прибито гвоздем свиное ухо. По мнению людей, знающих горские обычаи, Аюбов стал объектом мести «кровников» за какие-то ужасные злодеяния, совершенные им по отношению к их родственникам…

Декабрь 2004 года.