Михаил Нестеров - Таймер для обреченных

Израильский корреспондент Шауль Коэн передает из правительственного аэропорта «Внуково»: "Вопреки прогнозам аналитиков интерес прессы к прилету делегации Халеда Машаля необычайно высок. Вы можете видеть съемочные группы десятков телекомпаний, корреспондентов центральных газет... Для встречи лидеров «Хамаса» в аэропорт «Внуково» прибыли члены российского МИДа.

На вопрос вашего корреспондента — в том же составе МИД будет встречать Голду Саар? — последовал ответ чиновников: «Главу внешнеполитического ведомства Израиля встретит лично министр иностранных дел России».

Новостной блок продолжался. Вести из Украины. Несколько минут назад стало известно о том, что на полигоне мыса Опук завершены учения войск ПВО. По предварительной оценке командующего вооруженными силами Украины, учебно-боевые стрельбы «прошли в атмосфере слаженности родов войск», «границы государства находятся в надежных руках...»

У Дани пересохло во рту. Он сорвал трубку телефона и выкрикнул, ничего не соображая, едва услышал Эйтана:

— Что произошло?! Ты и Леви... вы что, перепутали рейсы?!

— Все идет по плану. — Директор резко оборвал разговор.

Диспетчерская аэропорта Бен-Гуриона Леви Эжбу не покидал башни диспетчерской службы с момента вылета российского борта с делегацией «Хамаса». Он устал, был напряжен, выпил не менее пяти чашек крепкого кофе и выкурил полпачки сигарет. Подчиненные выражали сочувствие начальнику взглядами. Он останется здесь до тех пор, пока правительственный «Боинг» не вырулит к зданию Внуковского аэровокзала. Дежурный диспетчер опережал генерала и докладывал о спецрейсе каждые пять минут. Вся информация о «Боинге» отображалась на прозрачном стенде: курс, скорость, эшелон, точное местоположение на международной трассе. По причине загруженности трассы спецрейсу изменили курс, согласовав план полета с диспетчерами российских и украинских аэропортов. Он шел курсом два градуса западнее при неизменном эшелоне и скорости.

Едва самолет пересек сорок четвертую широту, Леви вышел из диспетчерской в опоясывающий башню коридор. Освободив карман от спутниковой трубки, он связался с Крымом.

— Напарник, — услышал он сквозь череду легких помех голос Парубного.

— У вас десять минут. Эшелон — одиннадцать пятьсот — не изменится. Дальность — триста десять. Как понял?

— Десять минут, одиннадцать пятьсот, триста десять.

— Выполняйте задачу. Очередной доклад с ПБУ. Конец связи.

Зенитно-ракетный полк

Парубный убрал трубку в карман для рации и закрыл клапан на липучку. Он первым раскатал шапочку до подбородка, скрывая лицо. Его повторили остальные диверсанты. Они остались на местах, ожидая команды. Роман унимал предстартовую трясучку в течение минуты, затем передал на КПП:

— Мы выходим. Ты знаешь, что делать. — Отключив связь, он дважды хлопнул в ладоши: — Пошли, пошли, ребятки! Вперед, вперед!

Мимо него пробежала первая тройка, за ней вторая. Роман покинул вагончик последним. Он рванул к пункту управления, остальные подходили к объектам согласно плану. Два спецназовца распределили между собой антенный пост и аппаратную кабину РПЦ. Остальные поделили кабину подготовки старта, заряжающие машины и источники электропитания.

Оператор радиолокатора на звонок по тревожной кнопке запросил код доступа и получил ответ: «Сарыч» шестьдесят-двенадцать". Через секунду, когда он открыл доступ в кабину, на него уставился громадный глушитель «каштана».

— На место! Руки на стол!

...Едва Андрей повторно занял место в пункте управления, его словно прострелило. Якову Новицкому он сказал: «Один шанс из ста, что я снова смогу подсветить цель, а ракета стреляющего дивизиона поразит ее». В состав С-200 входят — пункт управления и целеуказания, радиолокатор подсвета цели, стартовая батарея, заряжающие машины, зенитно-управляемые ракеты, дизель-электростанция. И все это приводится к готовности, то есть к стрельбе, всего за полторы минуты!

Как наяву он увидел: ракеты рвут с пускового стола его «Веги», но не близнеца на полигоне, который отстрелялся час назад. Ракета «Веги» мощная, с впечатляющим стартом. Не вырабатывая на ближней дальности все топливо, она, подрываясь, образует огненный оранжево-красный шар. Сильное и красивое оружие. На малой дальности поражение мишени просматривается визуально. Это зрелище можно было увидеть на мысе, а здесь — лишь начало, неповторимый «срыв» ракет со стола. Во время подрыва боевой головки ракета израсходует все топливо, но также окутается в огненный шар, воспламеняя топливо баков лайнера.

Дело сделано. В затылок Андрея шлепается пуля.

Он сам себя усыпил, думая об операторах, отпущенных им «погулять». Они совершили десятиминутную прогулку и никуда больше не уйдут. Как и сейчас, они будут находиться на своих местах и чувствовать на затылках автоматные стволы. И при таком раскладе шансы диверсии подскакивали до ста процентов.

«Пропускай цель!.. Это приказ! Планы поменялись...»

Планы поменялись...

Андрей вдруг понял, почему сегодня в обед его так испугала привычная атмосфера столовой. Продолговатые столы, накрытые хлопчатыми скатертями, ему показались гробами; запах варева — первое, второе, компот — навел на мысли о поминках. Сегодня все соответствовало его настроению. Или наоборот — разницы для него никакой.

А вот теперь пора бежать, пришли в голову запоздалые мысли. Он распахнул тяжелую дверь и вздрогнул. Перед ним стоял человек в черной маске. В прорезях блестели глаза Парубного.

— Оперативно соображаешь. Я только что собрался побеспокоить тебя по тревожной связи. Вижу, обо всем догадался, — ухмыльнулся спецназовец.

— Значит, вот так, да? — Андрей отступил к столу и оперся о него руками. — С самого начала меня подставляли, суки?! Ловко — я буду лишь сопровождать цель, а собьет лайнер ракета стреляющего дивизиона на мысе. Дурак, как же я не догадался, что вам нужно стопроцентное попадание!.. Кто жертва?! — требовательно выкрикнул он, чем насмешил Парубного.

Старлей прервал его излияния. Он приготовил для связи спутниковую трубку и дождался соединения с аэропортом Бен-Гуриона.

— Мы на местах. Полный контроль. Все готово к работе.

Израиль

Через минуту Шимон Эйтан получил схожее сообщение от Леви Эжбу: «Единица на месте. Полный контроль. Без подтверждения». Эйтан не счел нужным говорить Дани о перестраховке. Столкновение двух диверсионных групп и пуск ракет с другого комплекса в его понимании равняются началу третьей мировой войны. Сам Эйтан был закален в боестолкновениях поначалу рядовым, а потом поднимаясь по рангам все выше и выше. Его не пугали ни широкомасштабные акции, ни локальные. Это стало его нормой жизни.