Александр Тамоников - Удар «Стрелы»

Мамаев включил сотовый телефон:

— Да!

— Лось, это Мурка! Че у вас?

— Мурка? Это та, что в кожаной тужурке?

Недолгая пауза, затем:

— Кто ты?

— Тот, кто обычно в пальто! Слыхала о таком?

Девица выдохнула:

— Мусор! Ах, бля…

И отключила телефон.

Она поняла, что хату-притон накрыли и дружков повязали. Крикнула подруге:

— Лапа! Шухер! Менты Лося с пацанами взяли, валим отсюда!

Но в это время к ней подошли два человека в штатском, взяли под руки:

— Далеко валить собралась, красотка?

— Ой, менты!

— Слова, деточка, подбирай! Ты же не хочешь, чтобы тебе сделали больно?

— Нет, нет, но я ни в чем не виновата. Это все Лось, Гиря и Шурик!

— А Лапа?

— Не-е, Лапа тоже ни при чем!

Мурка видела, как из обменника вывели подругу. Один из милиционеров сказал:

— Об этом, Муреночек, поговорим в отделении. А сейчас пойдем к машине. Спокойно, не суетясь. Дернешься, руку выверну, поняла?

— Да, поняла!

— И готовься все об обменнике выложить, как на духу. Это тебе зачтется.

— Конечно! Че теперь отпираться?

— Гм! Можешь мыслить разумно. Несмотря на хреновое состояние. Поди, ломать начинает?

— А вы что, поможете? Дадите ширнуться?

— Обязательно! Сколько захочешь.

— Правда?

— Пошла к машине, правда. Теперь о ширеве тебе придется надолго забыть.

Поникнув, девица двинулась к стоящим у обочины неприметным «Жигулям» с тонированными стеклами. Эта машина встала здесь часа два назад. И как они с Лапой не обратили на нее внимания? Ведь из «Жигулей» никто так и не вышел. Вот дуры, надо было проверить тачку! Хотя че толку? Раз менты выпасли хату Лося, то и их держали под контролем, не оставив ни малейшей возможности слинять. Взяли бы при любом раскладе. Но где и когда прокололись пацаны? Кто мог сдать компанию?

Размышлять Мурке долго не пришлось. Ровно столько, сколько заняла дорога от обменника до ближайшего отделения милиции, где девицы безо всякого давления подробно изложили план Лосева по несостоявшемуся ограблению и признались чистосердечно, как было отмечено в протоколе, во всех ранее совершенных бандой преступлениях, не оставив дружкам возможности отпираться, по сути — сдав их с потрохами.

Группа же Вьюжина, передав обезвреженных бандитов милиционерам, покинула объект применения. После акции ребята повеселели, обменялись мнениями, а значит, постепенно приходили в себя. К ним вновь возвращалась уверенность в собственных силах, и тупая боль бессилия — результат сорвавшейся операции в Новокоролевске, медленно, но начала отступать. Клинков оказался прав, отправив на полицейскую акцию группу спецназа, в чьи задачи не входило обезвреживание подобных группировок. Цели полковник добился. Пусть пока частично, но снял с бойцов синдром поражения и необоснованной вины, завладевший боевыми офицерами в южном российском городе.

Милиция Новокоролевска не тронула Халима. Ни в день подрыва школы, ни на следующие сутки. Дикой ждал, но за ним не пришли и не вызвали в отдел. Как выяснилось через временную сожительницу бандита, объяснялось это просто. Патруль, остановивший Халима сразу же после его отхода от уничтоженного объекта, следуя на помощь товарищам, попавшим под прессинг обезумевшей и разъяренной толпы, сам стал жертвой разгневанных людей. Милицейский «УАЗ» не доехал до площади разрушенной школы, оказавшись в окружении беснующихся от горя мужчин — родителей погибших в школе детей. Мужчины и выплеснули весь свой гнев на представителей правоохранительных органов, по мнению родителей, не защитивших их близких. «УАЗ» опрокинули. Милиционеров избили так, что все они были отправлены в тяжелейшем состоянии в реанимацию местной больницы. Патрульные имели полное право в свою защиту применить табельное оружие, но не сделали этого, приняв на себя удар людей, потерявших ранним утром своих детей. Поэтому информация по Халиму затерялась среди лабиринтов больничных коридоров и в кабинетах разгромленного толпой Новокоролевского городского отдела внутренних дел. В город экстренно ввели войска — подразделения N-ского мотострелкового полка и объявили чрезвычайное положение, начав силами прибывших отрядов МЧС разбор завалов подорванной школы. Постепенно обстановка в городе успокоилась. И хотя покой этот был относителен и мог взорваться в день похорон жертв террористической атаки боевиков Дикого, но он наступил. И этим решил воспользоваться Халим, дабы покинуть город.

Утром 29 сентября, проснувшись и приняв по обыкновению душ, Халим вышел на террасу с аппаратом спутниковой связи. Вызвал Абделя Аль Яни:

— Ассолом аллейкум, шейх!

— А! Халим? Ва аллейкум, ва аллейкум! Как твои дела?

— Сегодня решил покинуть город.

— Условия обеспечивают безопасный отход?

— Да, шейх! Если уходить, то сейчас!

— Хорошо! Ты помнишь, каким маршрутом следует покинуть Россию и что надо сделать перед тем, как выйти из дома женщины, предоставившей тебе временное пристанище?

Халим заверил:

— Я все прекрасно помню, шейх!

— Тогда, Халим, счастливого тебе пути! Надеюсь совсем скоро встретить тебя в своей резиденции в Пуштарском ущелье.

— Спасибо! Я тоже надеюсь на благополучное завершение всей операции.

— Сообщай мне о том, как будешь проходить этапы маршрута.

— Слушаюсь, саиб!

— До связи, воин, и еще раз удачного возвращения! Отбой!

— Отбой, шейх!

Дикой прошел в гостиную, уложил аппарат в кейс.

На пороге спальни показалась полуголая сожительница бандита. Откинув назад растрепанные волосы и прищурив мутные невыспавшиеся глаза, проститутка спросила:

— Ты куда-то собрался, дорогой?

Халим понял, сожительница слышала часть его разговора с шейхом, но сориентировался мгновенно:

— Не я куда-то собрался, а мы, дорогая! Настала пора покинуть город. И, как я обещал, начать новую жизнь далеко отсюда. Или ты решила остаться?

Федоренко подошла к бандиту, положила ему на плечо руки.

— О чем ты говоришь, дорогой? Конечно, я поеду с тобой. Когда надо быть готовой к отъезду?

— Чем раньше, тем лучше. Для начала прими ванную, убери перегар, подбери скромную, неброскую одежду. Потом подумаем, как нам найти частника, который доставил бы нас в Ростов.

Галина удивилась:

— Почему в Ростов, а не в Казань?

Халим ответил:

— Потому, что в Ростове лежат деньги, большие деньги, принадлежащие мне. Ну и тебе теперь, естественно. Их же надо забрать?

— О какой сумме ты говоришь, дорогой?

— О сотнях тысяч долларов!

— Это, действительно, деньги! А частника я найду. Тот же Витек, сосед, на своем старом «Фольксвагене» доставит нас куда надо. И возьмет недорого.

— Хорошо! Приведешь себя в порядок, пойдешь, договоришься со своим Витьком.