Александр Орлов - Магистрат том 2.

– Это однозначно портал, – сказал я, – созданный намеренно, чтобы переместить вагон. Принцип создания нам неизвестен, как и то, куда он ведет. Таким образом, мы не знаем и судьбу людей, сгинувших в нем…

– Итак, вы ничего и не выяснили.

– Есть рубец на ткани материи. Аня его скопировала. Также ждем результаты от алхимиков, они сейчас проводят анализ грунта с линии трансгрессии.

– Мы стерли портал, Роман Алексеевич, – добавила Алиса. – Ветку можно открывать. И ещё, остаточный след был и на стенах тоннеля, вы с подобным не сталкивались?

– Нет… – задумавшись ответил шеф, – не припомню. Однако вам стоит проконсультироваться в башне у ректора кафедры трансгрессии. Уверен, что он сможет помочь.

– Кто сейчас ректор? – спросил я.

– Юри Хон, – сказала Алиса. – Ты вообще-то ему пишешь каждый раз, когда меня отпрашиваешь.

– Тогда пора нам познакомиться лично.

– Вот с этого и начните, пока алхимики проводят анализ, – заявил декан сурово. – Негоже это, поезда в Москве терять. Так мало того, что потеряли, ещё и найти не можем...

Придется вернуться в Магистрат, посетить башню Экспоненты. А это – то ещё приключение.

Огромная деревянная дверь была открыта и мы свободно вошли вестибюль башни. Над проходом висела яркая табличка, на ней было изображено перо в чернильнице. Это был знак Экспоненты, где каждая составляющая передавала звено факультета.

Оперение указывало на легкость форестьеров: на то, что для полета фантазии никакие границы не могут стать преградой.

Острие пера было знаком экскубариев: напоминание, что слово есть самое грозное оружие.

Чернила олицетворяли школу изменения: воплощение того, что реальность инверсивна, как и писания.

В центре огромного круглого зала висела скульптура Земли, планета медленно вращалась в воздухе, океаны с тихим шумом омывали берега континентов, мерцали огоньками мегаполисы, проплывали и вихрились облачные скопления. Синий шар отражался на блестящем мраморном полу, будто под ногами крутилась другая, но подобная нашей, планета.

Людей в вестибюле почти не было, видимо, мы попали на пересменку. По бокам наверх уходило две лестницы, что причудливо переплетались между собой, словно канат. Они вели к аудиториям на втором и третьем этаже, выше располагались залы местной библиотеки, коридоры научных лабораторий и кабинеты руководства.

Мы обратились к дежурной, что скучала у стойки информации и она проверила расписание ректора. Оказалось, что он контролировал тренировки своих подопечных на площадке практических испытаний. Проверив по картам, где именно он находится, мы отправились на поиски.

Путь на тренировочную площадку вел нас наверх, по ступеням из книг, и дальше к вратам Кюри. Второй этаж был застлан коврами, потолок поддерживали полуобнаженные кариатиды, высокие комнатные растения в горшках раскинули зеленые ветви, превратив холл в джунгли. Тут были и пальмы, и папоротники, и цветущий бонсай разных оттенков, – подарки от факультета Филактерии. Через витражные окна в коридоры падали столбы солнечного света, а, учитывая, что на площади Магистрата всегда был день, большего освещения и не требовалось.

Внутренняя планировка башни сильно отличалась от наружного вида, ведь архитектура больше не была связана законами физики. Поэтому экспонента лишь прикидывалась башней, внутри же был построен полноценный учебный комплекс, в котором даже мне было сложно не заблудиться. Коридоры сменялись новыми галереями, от коих тоже уходили мосты и пролеты, закольцовывались в центральном зале. Если посмотреть на эти перепутья сверху, то картина напомнила бы огромную паутину.

На втором этаже наша одежда сменила вид, ведь мы ступали на территорию аудиторий, где все без исключений обязаны были соблюдать дресс-код. На Алисе появилась форма Института: белая рубашка с темным жилетом и изящные брюки. А я, как сотрудник вневедомственной службы, обзавелся длинной мантией с высоким воротником.

Мы беспрепятственно миновали врата Кюри и вышли в зону практических занятий. Переход был резкий: вот я тяну массивную ручку на тяжелой двери, и вот мы уже не в башне, а на бескрайнем зеленом поле, что уходило вдаль к заснеженным горам на горизонте. Мы вышли из маленького каменного дома, на крыше которого развевался высокий яркий флаг. Точка возврата для всех студентов, что могли потеряться. В лицо ударил прохладный ветер, он принес с собой свежие запахи: леса, цветов, дыма.

Слева от нас лежали боевые земли. За голубой речкой, что пересекала равнину, стоял высокий лес, который населяли проекции различных тварей. Это было на самом деле дремучее место: солнце исчезало в кронах леса, оставляя путника в вечном полумраке, корни деревьев достигали в высоту трех и более метров и на каждом шагу поджидали ловушки, а за всяким кустом таилось чудовище. Будто этого было мало, почти все растения в лесу были отравлены или, того хуже, пытались сожрать бедолагу студента. А резкие овраги и вечно встречающиеся на пути буреломы мешали найти дорогу назад. Монстры хоть и были лишь иллюзией, кусались и царапались вполне себе реально, некоторых невезучих учеников после посещения этого “парка” сшивали по частям.

За лесом лежала выжженная магией прерия. И если лес существовал, чтобы обучить будущих лекторов выживанию, то равнина служила другой цели, – практике войны. Здесь эскубарии сражались в открытую. Друг с другом или фантомами, парами и поодиночке. Играли в захват флага, в защиту лагеря, в колизей с бесконечными волнами врагов. На открытом пространстве разрешалось использовать массовые заклинания, что били по площади, поэтому земля тут была выжжена бесконечными потоками огня. Над черным пятном, который был нам виден с возвышенности, парили темные фигуры гарпий. Ох и мешали они нам развлекаться…

Пройдя прерию, лектор попадал в разрушенную деревушку, что пряталась у подножья горы, и была населена вампирами и оборотнями. Конечно же, они тоже были не настоящими, но жутко хитрыми. Зачистить деревню – финальный экзамен на четвертом курсе. Дальше оставалось лишь забраться на ту самую гору.

Мы хорошо видели её белую вершину, что была расколота надвое гигантским мечом размером с эту же гору. Клинок в камне, с торчащей из скалы рукоятью вверх. Для сдачи экзамена нужно лишь добраться до него, по узким тропам, борясь с ледяным ветром и рискуя сорваться в ущелье. Но в студенческом обществе слыл обычай, в котором нужно было добраться именно до навершия. У меня тоже дома в рамке стоит фото всей нашей группы наверху. Я держусь одной рукой за потрепанную оплетку рукояти, а второй придерживаю смеющуюся Лину, что балансирует на одной ноге на самом краю… Хорошие были времена.