Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

— Как трогательно! — в Кудракове проснулась наглая язвительность. — И что это ты меня сразу сюда привез? Может, я аферист?

— Может. Я точно не знаю, — Слепой знал, что для того, чтобы подкупить человека, надо сделать его хоть немного виноватым, но дать понять, что ты его прощаешь. — Но Васька никогда мне ничего не говорил такого, а сам я вашу деятельность не изучал. Мне, конечно, не все равно по принципам, но в общем все равно…

— Как-то путано.

— Ну, я человек простой, как умею, так и говорю. И у нас на службе никогда не обсуждают, достоин ли клиент, чтобы его защищали. Мы просто защищаем.

— Что-то я не пойму, ты вообще кто такой и почему я с тобой? Говори проще. Прямо, как есть.

Глеб пересказал историю их знакомства, еще приукрасив самые впечатляющие моменты.

— Значит, теперь ты — мой официальный защитник?

— Да. И в этом качестве я и дал вам ключ от этой квартиры. Сегодня придется перекантоваться тут вдвоем.

— Хм! — озадачился Кудраков. — А почему только сегодня? Какие у нас планы на завтра?

— Ну, вы сказали, что хотите уехать как можно дальше. А кто должен вас найти?

— Бррр! — скривился Геннадий Владимирович. — Вспоминать о нем не хочу! Давай лучше накатим еще по одной.

Глеб не стал возражать.

— А завтра, — продолжил он начатый разговор, — как проснетесь, перевезу вас на одну дачу. Там сейчас никто не живет, и никто вас там искать не будет.

— Да ладно! Что это за чудеса такие?

— Никакие не чудеса. Просто у меня тут еще с армии друзья есть. Подсобили.

Кудраков с хорошей долей трагизма оперся локтями на стол и опустил на них голову. Через минуту погружения в свои мысли высокого, неважно, что пьяного, полета, он вдруг встрепенулся, потрясенный своим внезапным озарением:

— Это же значит, Серега, что Бог за меня! Понимаешь. Это ж он мне помощь такую подсуетил. О как! Значит, он — за меня. Значит, я на правильной дороге стою.

Глеб даже растерялся от такого вывода. Определенная логика в идее Кудракова была, конечно, но как же беззащитен человек, не знающий истинной сути происходящего! Беззащитен и смешон. И тем не менее Слепой делал свое дело. Он должен был вызвать доверие у этого человека для того, чтобы манипулировать, а манипулировать надо было для того, чтобы найти виноватых. В конце концов, возможно, вся эта возня действительно чем-то поможет господину Кудракову. В любом случае с его обидчиком разобраться придется.

— Ну да, Геннадий Владимирович, получается, что Бог за вас! — как будто вдумываясь в высокую суть этого открытия, согласился Глеб.

— А знаешь что?

— Что?

— Называй меня просто Гена! Как крокодил.

Кудраков засмеялся громко и нагло. Слепой подхватил, но не усердствовал.

— А от кого все-таки мы будем вас прятать?

Этот вопрос вернул Геннадия Владимировича на бренную землю. Он снова ушел в себя, даже вилку отложил, только уткнулся взглядом в стол и беззвучно что-то пробормотал. Глеб тихонько тронул его за плечо.

— Гена, если у тебя тут есть дела, ты мне скажи. Я… Я сначала тебя отвезу, расположу, потом вернусь в город и могу что-то сделать. Хочешь, найду этого гада, который… Кстати, а не может так быть, что это он Ваську-то?!

И тут с Кудраковым сделалось совсем плохо. Он как-то сразу побелел, губы у него задрожали, вилка застучала о край тарелки, потому что пальцы пошли плясать мелкой дрожью. Он остекленевшим глазом уставился на Глеба. Он очень испугался этой идеи. Сиверов тут же налил полрюмки и протянул бедняге. Пятьдесят грамм коньяка, кажется, помогли: кровь вернулась в привычное русло, мужчина успокоился. Но для Слепого это было знаком того, что с коньяком пора заканчивать: уж очень разбушевались в его госте эмоции, и, кажется, он был уже не способен ими управлять.

— Гена, ты не волнуйся, я выслежу этого гада и придумаю, как с ним поступить. Я ему отомщу и за Ваську, и за тебя. Точно, Гена. Ты не сомневайся!

— Отомсти, отомсти, друг! За Ваську отомсти. И за меня тоже! — Кудраков даже стукнул кулаком по столу, будто вчеканивал это как священное напутствие герою Родины перед боем.

— Кого искать-то будем, Гена?

— Этого гада зовут Петров. Дмитрий Степанович Петров.

— А живет где, работает?

— А кто его знает.

Геннадий Владимирович, сморщив лоб, уставился на Глеба, потом положил на его плечо свою широкую ладонь и грустно добавил:

— А я ж и не знаю. Фонды какие-то. Земельные. Что-то с иностранцами. Я, может, завтра вспомню. А где живет — точно не знаю.

Этого было мало, понял Глеб, даже для гениев поиска в команде Потапчука.

— Хотя бы номер телефона какой? Таких Петровых Дмитриев Степановичей, я уверен, тысяча в Москве.

— О! Телефон сейчас дам. У меня есть.

Кудраков встал и вышел в комнату. Там он перерыл подушки на диване, затем отправился в коридор. Покопавшись в карманах пальто, он заглянул в туалет и уже с совершенно озадаченным видом вернулся на кухню.

— Серега, а где мой телефон? Набери меня, а? Я по звонку найду.

Глеб криво ухмыльнулся, встал, подошел к Кудракову и обнял его по-дружески одной рукой за плечи.

— Ты, Гена, опять и снова забыл, где твой телефон, да?

Мужчина уставился на него. Ни одна мысль не затенила лицо Геннадия Владимировича ни на миг, пока Глеб смотрел на него в упор, ожидая просветления.

— Да. Не помню. А где?

— В мусорке около гостиницы с твоим офисом.

— Тю! Точно. И что теперь делать?

— Не знаю, Гена. Надо будет подумать. Еще накатим или ты уже спать? У тебя был трудный день. А завтра переезд в новый дом. Надо, Гена, отдохнуть.

— Надо, — безвольно согласился Кудраков. — А ты?

— А я тут приберу, чтобы завтра время не тратить, и тоже пойду. Постелю себе на полу, ты ложись на диван.

— Нет! Я не могу. Давай я на полу! — не очень убедительно, но по крайней мере сделав попытку воспротивиться, проговорил Геннадий Владимирович.

— Нет! И точка. Ты — мой босс. Я — тебя охраняю. Тебе лучшее место. Валяй, а я тут приберу.

Кудраков послушно повернулся и вышел в комнату. Глеб отправил эсэмэску с именем и фамилией названного товарища Кудракова, приписал: «Извините, больше ничего на него нет, соберите все фото» — и принялся прятать продукты в холодильник и составлять посуду в мойку. Через пятнадцать минут, когда он покинул кухню, чтобы стелить себе на полу, Кудраков уже крепко и, судя по всему, давно спал.

Глебу пришлось мобилизовать все свое терпение, чтобы пережить утро рядом с Кудряковым. Этот бестолковый после крепкой пьянки человек связывал его своим присутствием по рукам и ногам, но послушаться, расслабиться и быть просто перевезенным в другое, более удобное место он не хотел. Сначала Геннадий Владимирович долго не мог проснуться, потом долго приходил в себя, потом еще дольше полоскался в ванне, а потом и вовсе попытался устроить продолжение вчерашнего «банкета», не выходя, как говорится, из «этой милой московской квартирки». При этом он довольно агрессивно настаивал на том, что никуда не поедет, что останется в городе, потому что именно тут чувствует себя вполне безопасно.