Александр Тамоников - Комендантский год

- Обоснуйте.

- Был бы этот шпик Каминского, то давно окружил бы нашу базу и раздолбал её к такой-то матери, - доходчиво объяснил Шаламов. - Не будет Каминский заморачиваться какими-то особыми мотивами. Мы последний советский партизанский отряд в его владениях. Он тут царь и Бог и слушать никого не станет.

- Радисту доверяете?

Партизаны заулыбались.

- Я сказал что-то смешное? - не понял Зорин.

- Радисту доверяем, - сказал Задорожный. - Его Аликом зовут, Александр Самуилович Горкин, до войны работал инженером на Локском радиоузле, хорошо разбирается в этой технике, для нас сущая находка и как ни крути последний еврей в округе. С бдительностью у товарища полный порядок. Он человек осмотрительный, дисциплинированный, во время сеанса никого к себе в землянку не пускает.

- Понятно, - заявил Вадим.

- Может нам дадут, в конце концов, поесть, - напомнила Алевтина.

- У-у-у, барышня, простите это непременно, - отозвался Задорожный. - Я прикажу Софье Николаевне, она вас накормит.

- Минуточку… - возразил Вадим. - На самом деле всё не так просто. Вряд ли нам пристало светиться в районе кухне. Раз уж мы попали к вам, Фёдор Вячеславович, то будем и дальше соответствовать своим образам: я офицер Брянской полиции, при мне женщина шпионка. Вы забыли об этом? Мы сообщили вам некие ценные сведения, которые вы передадите в центр, а нас посадите под замок, расстреливать носителей такой информации как-то недальновидно, согласитесь. Сообщать партизанам эти ценные сведения вовсе не обязательно. Подумайте, где будете содержать нас: допустим землянка или отдельно стоящий сарай, в него и прикажите доставить еду. Ночью мы должны сбежать, а вы утром машите кулаками и орите хоть на весь лес. Прикиньте, как нам покинуть базу, добраться до ближайшей дороги, а утром наконец-то попасть в Локоть, где у нас имеется к господину Каминскому дело. Адрес подполья я знаю.

- Не вижу сложностей! - заявил Шаламов. - Дровяной сарай на краю базы, часовой у двери будет стоять, а вы с обратной стороны выберетесь. Стены дощатые, щели здоровые, ломик я вам заранее в щель просуну, не шуметь сильно, когда будете стену ломать. Я Ваньку Лохматого на часы поставлю - он туговат на оба уха, если попадётся под горячую руку, то сильно не травмируйте. Договорились? Я его расстреливать не буду, на ору как следует. У сарая раздвоенная осина, приметная, в паре метров правее тропа. Мы позаботимся, чтобы в два часа ночи там никого не было. Пойдёте без оружия, вы всё таки пленники, да и зачем оно вам оружие. Метров через триста пересечёте овраг, одолеете километр и поверните направо, к югу, двинетесь краем леса вдоль обрыва, как он начнёт сглаживаться спускаетесь вниз, пару березняков минуете, а там уже просёлочные дороги начнутся. Наших не встретите – гарантирую, за остальных не ручаюсь. До Локтя вам останется километра четыре, в тех краях дикие, как правило, не действуют - повсюду разъезды и посты РОНА.

- А место, где мы сейчас находимся называется Черемичный бор, - добавил Задорожный. - За ним деревня была когда-то тоже Черемичная, сгорела она в годы коллективизации, даже брёвна обугленные бурьяном заросли, ничего не осталось. А от туда до Локтя все ровно шесть верст, если следовать точно на юг. У подпольщиков пацан есть, Петька его зовут, вот он, к нам и бегает, с виду вроде дурковатый, но не для всех. Прячется так, что никакой патруль не высмотрит, за два часа туда - обратно может обернуться.

- Мы поняли, - сказал Вадим. - Документы верните, зажигалку, сигареты…

- Минутку! - встрепенулось Алевтина. - Мы были в партизанском плену, сбежали оттуда. Как вы намерены, товарищ Зорин, объяснить Каминскому наличие при вас этих поддельных документов? Их должны были отобрать партизаны.

- Придётся выкручиваться, товарищ Вьюн. Будет гораздо хуже, если Каминский сделает запрос в Брянск, это закончится плачевно, там нет офицеров вспомогательной полиции по фамилии Зорин. При наличии же данных документов у Каминского не будет ни малейшего повода делать запрос, их даже эксперт не отличит от подлинных. Все в порядке, товарищ Вьюн, будем бороться с проблемами по мере их поступления. Решайте вопрос, товарищ Задорожный, мы не можем до позднего вечера куковать в вашей землянке.

- Вадим, действуй, уже два часа, - приглушённо прошептала Алевтина. - Ты уснул что ли? Невероятно, товарищ майор! Вы с дуба рухнули?

- Отвяжись, ещё нет двух часов, - пробормотал Зорин.

Он действительно считал, что провалился в сон всего на пару мгновений.

- Нет есть! Выброси свои часы, они время на Марсе показывают.

Он стряхнул с себя остатки быстротечного сновидения, привстал на подстилке из рванной мешковины. Сарай был сбит из досок, в щель заглядывал лунный свет, расползался по полу, женский лик висел над душой, жарко дышал в лицо. Вадим почему-то подумал совсем не о том, отстранил Алевтину от себя, перекатился к двери.

- Ты представляешь, этот тип, как его фамилия… Лохматов, да. Несколько минут назад подглядывал в щель, чем мы тут занимаемся, - возмущённо прошептала женщина. - Прижался с той стороны и таращится. Ей богу, так и хотелось взять прутик да гляделку ему проткнуть.

- А чем мы занимались?

- Да ничем не занимались: ты храпел как умирающий, я лежала без движения. Отстал этот гад, слава богу.

Часовой, действительно, убрался, в лунном свете мерцал нечёткий силуэт, Лохматов попинал карягу, потом отвернулся, закурил.

«Какой-то бестолковщиной занимаемся, - недовольна подумал Вадим. - Да ещё жизнью при этом рискуем. Свои пристрелят - вообще обхохочешься».

Но присутствие в отряде шпиона было вполне возможно. Что он видел? Партизаны пригнали на базу мужчину в полицейской форме и какую-то женщину, вёл допрос в землянке командир, где они могли наплести невесть что, ночью пленники сбежали – неправдоподобно? Пусть кто-нибудь докажет обратное.

Вадим на четвереньках пополз обратно, выудил ломик из под нижней доски, по счастью эти доски не были безразмерными. Две он отогнул практически не встретив сопротивления, гвозди вылезали из дерева почти без скрежета, на третьей ему пришлось повозиться: доска отрывалась натужно, Зорину приходилось вытягивать её по миллиметру, очень медленно, чтобы не скрипела. Алевтина ползала по сараю туда – обратно, шептала, что часовой пока далеко, но лучше не тянуть с этим делом, он вскоре вернётся. Всё достаточно, она уже вкручивалась в узкое отверстие.

- Мы полезем, Вадим.

- Это ты пролезешь, а я шире тебя.

Но он тоже пролез, стараясь не думать о том, что останется рубец на хребте. Они сидели на корточках и напряженно вслушивались в звенящую тишину. Алевтина открыла рот, он прижал палец к губам:

- Молчи женщина!

Тишина на партизанской базе была понятием относительным: из глубины обитаемой зоны доносились глухие голоса, под сараем поскрипывал сверчок.