Александр Тамоников - Свой с чужим лицом

Шубин взглянул на циферблат. До назначенного времени осталось восемь минут. Он знал, что Верещагин вылезет из кожи, сделает невозможное. Но не все в этом мире зависит от нашего желания.

Мимо проплывали улочки, палисадники, заваленные снегом. Справа обозначился широкий проезд. Обычно колонны там не ходят, но сегодня пойдут.

Ширины проулка хватило, чтобы в него протиснулся тяжелый грузовик. Карабаш закусил губу и вписался в поворот. Трехтонник не отставал, зацепил бортом ограду, посыпался штакетник. Вот и улица Пролетарская, довольно широкая.

Машины встали посреди дороги. До улицы Часовой с ее арсеналами отсюда было два квартала, полторы минуты езды.

Шубин спрыгнул с подножки, побежал к кабине второго грузовика. Высунулся водитель в шинели вермахта. За версту понятно, что никакой он не немец!

– Спрыгивай, парень, капот открывай, делай вид, что устраняешь неисправность. Поломка у тебя, соображаешь? Несколько минут простоять надо. Кто там рядом с тобой, Косаренко? Подготовить канистры с бензином, спички держать наготове. Прицеп отцепить, оставить здесь.

Заскрежетала крышка капота. Водитель вскарабкался на бампер, перегнулся, вдохнул моторную гарь и закашлялся.

Патрульный мотоциклет выпрыгнул из проулка как черт из табакерки! Водитель вписался в поворот, вырулил на большую дорогу. Картина, которую он увидел, несколько удивила его, но подозрений не вызвала. Шофер копался в двигателе крупнотоннажного грузовика, поодаль блуждали солдаты. Мотоциклист решил остановиться, чем подписал себе и товарищам смертный приговор. Пулеметчик остался в коляске, остальные неторопливо спешились, размяли кости.

– Опять эти дойчен зольдатен, – заявил Карабаш. – Так и лезут. Разберетесь с ситуацией, товарищ лейтенант? Вы же у нас мастер по улаживанию острых моментов.

– Ты еще громче скажи, – процедил Глеб. – Не знаешь немецкого, так молчи в тряпочку.

– Отчего же, знаю, – с обидой заявил боец. – Но куда моим знаниям до ваших, фундаментальных.

– У вас проблемы, герр гауптман? – спросил мотоциклист, когда Шубин подошел к нему. – Вы оказались не на той дороге. Мы можем чем-то помочь вам?

– Задержка по технической причине, – сказал Глеб. – Мы сбились с маршрута, впервые выполняем это задание. Гауптман Крюгер, занимавшийся перевозкой, нынче приболел. У него две пули в голове.

Глаза мотоциклиста недоуменно блеснули. Лезвие ножа вошло в живот, под грудную клетку. Мотоциклист задрожал, стал хвататься руками за воздух. Остальные не заметили, как у них за спинами выросли люди в немецкой форме. Григорий Ванин перерезал горло солдату, тот запоздало схватился за рану, рухнул на колени. Пулеметчик в коляске получил прикладом в загривок, потом еще пару раз. Хрустнули шейные позвонки. Бойцы привычно потащили тела в кювет, отвели в сторону мотоцикл.

До назначенного срока оставалась минута. Нервы у Глеба уже не выдерживали.

– Товарищ лейтенант, канистры подготовлены! – крикнул Косаренко.

Любая случайность могла привести к провалу. Никто не знал, что сейчас происходит на улице Кавалерийской. Она наверняка напичкана патрулями и часовыми. Штаб окружен пулеметными ячейками, укрытыми за мешками с песком.

Верещагин опоздал на три минуты. Ничего, погрешность в пределах допуска. Его группа, насчитывающая больше двадцати человек, проникла в Бурмиху с юга. Тот район практически не охранялся.

Партизаны выдали себя за полицаев, шли с белыми повязками, в немецких утепленных полевых кепи. Несколько человек нацепили на головы каски. Районы с избытком патрулей они старались огибать, сняли чересчур назойливых часовых на перекрестке, тела утрамбовали под забор и забросали снегом.

В пять часов утра штаб дивизии на Кавалерийской улице подвергся массированному удару. Комендантская рота насчитывала более ста человек, состояла из трех взводов, задействованных в охране различных объектов. Подразделения были рассредоточены по всей Бурмихе, для их сбора в одном месте требовалось время.

Группа Верещагина была вооружена лучше прочих. Каждый боец имел по четыре гранаты, автоматическое оружие. В группе насчитывалось три ручных пулемета. В авангарде шли разведчики Шубина – Краев, Барковский, Толик Иванчин.

Поддельные полицейские возникли из безымянного проулка, построились в колонну по два и двинулись к штабу. Шли они дружно, держали строй, разве что песню не пели. Патрули с удивлением косились на них. О перемещениях крупных подразделений коллаборационистов им никто не сообщал.

Колонна прошествовала полквартала, подошла к зданию за решетчатым забором. До войны в нем работала общеобразовательная школа. В пулеметное гнездо за мешками с землей полетели гранаты.

Диверсанты перетекли на территорию школы, открыли плотный огонь по окнам, за которыми брезжил свет. Часовые на крыльце даже не успели выстрелить. Из здания выбежали несколько солдат и мигом полегли. Бились окна, в них летели гранаты.

В одном из помещений на первом этаже вспыхнул пожар. Немцы с криками метались в огне.

Подверглось жестокому удару офицерское общежитие, находящееся рядом. Гранаты взрывались на обоих этажах. Вспыхнул узел связи в подвальном этаже.

Эта свистопляска продолжалась несколько минут. В зданиях никого не осталось, погибла большая часть штабных офицеров.

Из проулка на помощь осажденным выехал бронетранспортер, вооруженный скорострельной пушкой и крупнокалиберным пулеметом. Под его прикрытием шли солдаты. Партизаны пропустили их на отрытое пространство и ударили в спину. Они косили пехотинцев в упор. Какой-то ловкий боец закатил противотанковую гранату под колеса бронетранспортера. Машина задымила и встала на вечный прикол.

Здание школы уже пылало вовсю. Занималось общежитие. Граната, заброшенная в узел связи, окончательно раскурочила оборудование.

Партизаны мелкими группами выходили из боя, откатывались на другую сторону улицы.

– Действуем согласно принятому плану, уходим в переулки, встречаемся на южной окраине, – выкрикнул Мишка Верещагин.

Немцы перебрасывали к штабу подкрепления из других частей поселка. У арсенала на Кавалерийской улице было тихо. Ранее здесь находилась крупная продуктовая база. Большая часть помещений располагалась под землей. Над цоколем возвышалась кирпичная стена, полукруглый фасад с наклонной крышей, деревянные ворота, усиленные стальными накладками.

Арсенал охраняли четыре десятка полицейских и солдат. Стрельбу у штаба они слышали отчетливо. Улица Часовая находилась в трехстах метрах отсюда.

Офицер дежурной смены не растерялся, бросил половину личного состава на помощь своим, терпящим бедствие на Кавалерийской улице. Охрана арсенала оказалась ослабленной.