Дмитрий Черкасов - Воины аллаха. Удар скорпиона

По сравнению со службой в Сомали или Руанде полгода в Саудовской Аравии представлялись просто-таки необременительной прогулкой.

Американская и британская авиация каждый день обрабатывала с воздуха демилитаризованную зону, не подпуская к границе даже патрули иракской милиции; в пустыне рассредоточились несколько десятков дивизионов артиллерийских установок, в Персидском заливе курсировали линкоры и крейсера, готовые в любую секунду накрыть нужный квадрат сотнями реактивных снарядов и тяжелыми ракетами «Томагавк». Передовые части миротворцев подпирали пехотные дивизии десяти стран и парочка танковых корпусов. А при самом неблагоприятном раскладе, на случай, если бы Саддаму пришло в голову начать массированное наступление, новоизбранный американский президент, отличающийся тупостью даже на фоне своих недалеких сограждан, был готов отдать приказ о нанесении точечных ядерных ударов.

Прилетев на Ближний Восток лейтенант Слоун, и так воспитанный в сверхпатриотическом духе, окончательно убедился в том, что его страна действительно играет решающую роль во всех мировых событиях.

Несмотря на собственное показное благополучие, держащееся на миллиардах баррелей нефти, аравийцы и кувейтцы относились к американцам крайне почтительно и даже с некоторой опаской. Янкесам позволялось то, за что гражданина любого другого неисламского государства выставили бы из страны в двадцать четыре часа. Парни с эмблемой звездно-полосатого флага на левых рукавах пятнистых курток в открытую потягивали пивко, сидя под зонтиками местных кафетериев, бродили по улицам, помахивая свернутыми в трубочку журналами с голыми девицами на обложках, и регулярно задирали прохожих. Местная полиция делала вид, что ее все происходящее не касается. Дружба с могущественным заокеанским партнером была гораздо важнее, чем возмущение нескольких правоверных, которых американские «защитники» едва не задавили своими огромными джипами или походя отбросили в канаву, когда те попытались сделать им замечание…

Замыкавший вторую тройку невысокий крепыш с торчащими из рюкзака темно-зелеными цилиндрами гранатометов М72А1 [13]немного отклонился в сторону, пробежал по низинке до выступавшего из песка серого валуна и залег, направив ствол базуки на нагромождение камней, где скрылась первая группа.

Майор Александр поморщился и поставил галочку напротив фамилии Рипли.

Рядовой слишком долго находился на открытом пространстве, и в реальном бою его давно бы снял затаившийся у скалы снайпер. К тому же гранатометчик вышел на позицию в одиночку, что противоречило здравому смыслу. При атаке несколькими одиночными противниками он смог бы отстреливаться только из пистолета КР-9чАМР [14], не используя свое основное оружие, и был обречен та поражение.

— Ковбой, — буркнул механик-водитель, ко торому, видимо, пришла в голову аналогичная мысль.

Лейтенант Слоун оторвался от окуляров перископа и вопросительно посмотрел на Александра. Ригши входил в его группу, и просчет подчиненного автоматически отражался на Роберте.

— Техасский парень, — майор пожал плечами. — Проведете с ним дополнительные занятия по тактике.

— Ясно, — лейтенант вернулся к наблюдению.

Негр с пулеметом достиг нагромождения камней и скрылся в проходе между скалой и ноздреватым куском туфа в форме пирамиды. Через секунду полыхнула вспышка сигнальной мины.

— Один есть, — спокойно констатировал Александр.

Напарник «погибшего» распластался на песке и выпустил длинную очередь в сторону возможной засады. Парафиновые [15]пули размазались о камни, оставляя на них белесые полосы.

Рядовой Рипли решил поддержать товарища и произвел навесной выстрел из своего гранатомета. Болванка с краской плюхнулась аккурат возле выщербленного утеса и забрызгала пространство в радиусе десятка метров [16].

На площадке у самой верхушки скалы шевельнулась темная масса, и через секунду Рипли получил удар парафиновой пули в грудь.

— Два, — майор причмокнул.

Последний оставшийся «в живых» спецназовец перекатился за каменную гряду и открыл беспорядочный огонь по затаившемуся наверху снайперу.

Но стрелок уже успел отползти назад в мертвую зону.

Из-за валуна в двадцати шагах от автоматчика приподнялась темная фигура и бросила небольшой шарик имитационной гранаты. Когда тот ударился о камень, хлопнул приглушенный взрыв и спецназовца окатило оранжевой водо-эмульсионкой.

— Черт! — вопль перепачканного с ног до го ловы «убитого» был слышен даже в бронетранспортере.

— Минута сорок восемь, — Александр остановил отсчет времени и поставил жирный крест в ведомости. — Неплохо. Капрал Гэррей подтянул своих бойцов. Теперь, лейтенант, дело за вами…

После ужина измученные дневной жарой обитатели лагеря обычно садились в кресла под навесом, потягивали сок или минеральную воду и обсуждали политические и научные вопросы. Эти ежевечерние беседы помогали снять копившееся неделями напряжение и немного скрашивали бестолковое ожидание решения чиновников из ООН.

И совершенно естественно, что сотрудники организации «Врачи без границ» не могли обойти своим вниманием известие о судебном процессе над бывшим президентом Югославии, откровенно проданным новым «демократическим» правительством республики Гаагскому трибуналу.

Мнения разделились почти поровну: профессор Мерсье, Рокотов, испанец Рауль Орейра и бельгиец Франсуа Будвиль высказывали сомнения в законности действий премьер-министра Сербии, а швейцарцы Летанкур и Готтар, поддерживаемые англичанином Майклом Атмором, итальянкой Доменикой Отис и ассистентом главы миссии Сесиль Кузу настаивали на правильности поступка Зорана Джинджича и не скрывали своей радости от «торжества международного правосудия».

Выдача Милошевича в обмен на обещания западных кредитов и лояльность со стороны Госдепартамента США Владислава не удивил. Что из себя представляла демократическая оппозиция в Сербии и Черногории, он знал хорошо: наслушался от бойцов, сражавшихся с ним плечом к плечу на границе с Косовом, и насмотрелся во время своих визитов в Белград к законной супруге Мирьяне.

Верхушка объединений, возглавляемых Куштуницей, Джинджичем и Драшковичем, являла собой кучку обычнейших корыстолюбивых подонков, столь же далеких от настоящей демократии, как, например, от передовых достижений современной астрофизики.

Единственными непреходящими желаниями сербских оппозиционеров были жажда денег и жажда власти.

Причем одно напрямую зависело от другого.

Куштуница и компания рвались наверх для того, чтобы начать без помех набивать собственные карманы. Получаемых на «борьбу с режимом» денег было немного, хватало лишь на скромный домик в Альпах и какой-нибудь задрипанный «мерседесик» Е-класса. А хотелось пошиковать, покататься на восьмиметровых «линкольнах», пожить во дворце, якобы невзначай продемонстрировать окружению бумажник с ворохом золотых кредитных карт, поручковаться с европейскими и американскими лидерами, вальяжно пройтись мимо строя почетного караула. В общем, мечты у демократов были довольно примитивные. И пути их осуществления — тоже. Самым простым способом заслужить благорасположение «цивилизованного» мира было выступление против законно избранного президента. Пустые словопрения на митингах и обвинения Милошевича во всех смертных грехах ничем оппозиционерам не грозили, принося лишь дополнительные финансовые вливания и аплодисменты западных социалистов.