Игорь Алексеев - Спецназ Берии. Первый бой

Далее Сталин рассказал о тяжёлом положении на фронте, о занятых врагом областях, бомбардировках городов и так далее. Важно было, что в своей речи он дал несколько ответов на главный вопрос: «Что требуется для того, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над нашей Родиной, какие меры нужно принять, чтобы разгромить врага?» В его понимании – это осознание народом глубины опасности, стремление мобилизоваться, недопущение паникёрства и трусости, перестройка экономики на военный лад. Одним из тезисов речи Сталина звучал призыв создавать народные ополчения и вести партизанскую войну в тылу врага.

В тот же день речь Сталина была опубликована в газете «Правда», а 4 июля вышло постановление ГКО «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения».

Ребята продолжали ставшую уже привычной работу. Доставление повесток особого восторга им не приносило, но все относились к этому как к безусловной необходимости.

4 июля Овсянкин пребывал в явно приподнятом настроении.

– Ну что, почтальоны, не надоело бумажки разносить? – сказал он заносчиво.

– Знаешь что, кончай издеваться, – недобро зыркнул на него Виктор.

– А никто и не издевается. Вы вчера выступление Сталина слышали?

– Ну?

– Что «ну»? Появилась реальная возможность попасть на фронт!

– Как? – Глаза ребят заблестели.

– Всё понятно. Слушали невнимательно. Или недопоняли. А фраза «народное ополчение» вам что-то говорит?

– Да не тяни ты резину! – не выдержал Женька.

– В общем, так. – Сергей по примеру Межибовского перешёл на заговорщический тон. – Ростокинский райком партии с сегодняшнего дня начал формировать народное ополчение. Так вот, я узнал, что туда берут всех от мала до велика.

– С пелёнок, что ль? – съязвил Женька.

– Ну, это я образно. Набирают разных возрастов, чуть ли не с 15 лет, если, конечно, припишешь себе год-другой, ну и совсем уже пожилых. В общем, это наш шанс.

– Пожалуй, да. А то так и будем всю войну повестки таскать. – Витька загорелся идеей.

– Куда идти? – Женьке, как и многим, не терпелось начать действовать.

– Не поверишь, один из пунктов набора в народное ополчение – наша родная школа. Там уже вовсю идёт запись. Так что предлагаю не медлить.

На школьном дворе они застали невиданное оживление. Прямо у главного входа были установлены столы, накрытые бордовыми скатертями. За столами восседали «столоначальники», которые вели приём всех желающих вступить в ополчение. На запись каждого добровольца отводилось от силы две-три минуты. Вопросы к новобранцам были стандартные и по большей части формальные.

– Фамилия, имя, отчество?

– Ануфриев Евгений Александрович.

– Фамилия через «а» или через «о»?

– Через «а».

– Число, месяц, год рождения?

– 3 января 1922 года.

– Состав семьи?

– Сирота. Только сёстры и братья. Живут в основном отдельно.

– Жалобы на здоровье есть?

– Нет.

– Предварительно зачисляетесь бойцом. Вот вам памятка, что нужно иметь при себе. Необходимо явиться 6 июля к заводу «Калибр». Знаете, где это?

– Конечно.

– К 9.00. Не опаздывайте. Следующий!

В памятке было написано: «При себе иметь необходимый солдатский набор: вещевой мешок, две пары белья, полотенце, мыло, зубную щётку и порошок, бритвенный прибор, две пары носков, запасные портянки, одеяло, простыню, котелок, кружку, ложку, ремни, верхнюю одежду (шинель, пальто или плащ), запас продуктов на сутки».

В конечном счёте из 18 человек их последнего предвоенного школьного выпуска желающих податься в народное ополчение набралось 7.

Встречаясь с Тоней, Женя понимал, что этой идиллии подходит конец, их ждёт неминуемая разлука. Они ходили по городу, обсуждая новости и наблюдая за тем, как меняется столица.

А менялась она буквально на глазах. Окна повсеместно крест-накрест заклеили бумажными полосками, что делалось во избежание ранений от разбитого стекла. Плотные шторы изнутри создавали светомаскировку. У кого не было штор, вешали одеяла. Витрины магазинов закладывались мешками с песком. Расчищались пожароопасные завалы. На чердаках домов размещались ящики всё с тем же песком, которые в дальнейшем стали просто незаменимы при тушении «зажигалок».

На заборах и на стенах домов расклеивались агитационные плакаты. Они не оставляли равнодушными никого. Люди проявляли живой интерес к наглядной агитации, и каждый новый плакат становился темой отдельного обсуждения.

Машины и городской транспорт с наступлением темноты соблюдали светомаскировку. Фары зачехлялись так, что были видны лишь узенькие щели, и те прикрывались козырьком, чтобы свет падал вниз, под колёса.

Салон в транспорте уже не освещался, как раньше. Кондукторши принимали деньги и отрывали билеты практически на ощупь. А ещё Женя с Тоней обратили внимание на такую особенность: почему-то в транспорте люди начали разговаривать вполголоса.

Трамваи передвигались, непрерывно звеня, давая знать о себе припозднившимся пешеходам. Вокруг не светилось ни одно окно, не горел ни один фонарь. Прохожие в такой темноте иной раз натыкались друг на друга.

На очередном свидании Тоня сообщила, что её записали в аэростатную группу.

– Ну вот, хоть ты при деле, – Женя искренне порадовался за подругу. – Попробовала уже?

– Да, вовсю уже таскаем.

– Как хоть вы справляетесь с такими махинами?

Аэростат воздушного заграждения действительно выглядел внушительно, а между тем манипулировали им всего несколько человек, чаще девушки.

– Да ты что? Это совсем не сложно. Ну, конечно, если нет сильного ветра. И ещё важно, чтобы в команде было не менее двенадцати человек. Одной не будет – можно потерять аэростат.

– Так вы его и отпустили, – подмигнул Женя.

– Нет, конечно, – заулыбалась она. – Но такой риск существует.

Накануне отправки Шура чуть не со слезами собирала брата.

– Да куда же ты так торопишься? Ну сказали же, успеешь ещё. Потом бы вместе со всеми своими пошёл. А за это время худо-бедно обучился бы, чему надо.

– Я уже и так достаточно умею. А чего не знаю, тому на месте обучат, – бодрился Женька, хотя понимал, что логика в рассуждениях сестры есть. Они шли воевать не абы с кем, а с регулярной армией, вооружённой до зубов, которая уже покорила пол-Европы. От этих дум он слегка даже рассердился на сестру. – Так, Шура, кончай эти разговоры. Не деморализуй ополчение в отдельно взятой квартире!

У «Калибра» 6 июля уже с утра было людно. Ребята сбились в кучку, стараясь держаться вместе. В какой-то момент Пастернак сказал, мотнув головой в сторону группы более старших новобранцев:

– Ребята, смотрите-ка – Глобус.

Так они за глаза называли учителя географии Михаила Андреевича Куницкого, добродушного сорокавосьмилетнего мужчину с густыми светлыми бровями и лишённой всякой растительности головой.