Александр Тамоников - Призрак в мундире

По плану в определенное время, когда грузовик будет находиться в ста метрах от развалин дома, там произойдет взрыв, и на дорогу рухнет кусок стены. Наверняка водитель остановит машину. Наверняка автоматчики выпрыгнут из кузова и станут осматриваться, ожидая нападения. Вот тут группа и нападет, перебив небольшую охрану, стреляя из нескольких точек вокруг места предполагаемой остановки. Возможно, Майснер сам поймет, что у него появился шанс бежать, или Сосновский добежит до машины и предупредит его, что нападение совершено с целью его освобождения. Затем группа будет расходиться в разных направлениях. Пашкины мальчишки должны будут произвести много шума и поднять стрельбу, чтобы немцы двинулись в этом направлении преследовать нападавших. Дальше они побросают оружие и удерут своими тайными тропами и спрячутся.

Но четко распланированная операция вдруг пошла совсем не по плану. Шелестов лежал с автоматом за камнями и покусывал губу. Буторин сообщил, что Майснер в машине, он там один с шестью автоматчиками. Это хорошо. Вот сейчас машина минует последний перекресток, на котором еще можно было бы свернуть, и выйдет на последний прямой участок улицы. Поравняется со сгоревшим кузовом легкового автомобиля, и впереди должен произойти взрыв. И взрыв грохнул, но не там, где его должен был устроить Коган. Раздался грохот, и клубы дыма и пыли вырвались в десяти метрах перед машиной. Грузовик резко остановился, и из него высыпали солдаты. Водитель и унтер-офицер, сидевший на переднем сиденье, распахнув двери, бросились на землю, ожидая атаки. Что за взрыв, кто его произвел? Неужели сработал какой-то боеприпас, застрявший в развалинах и не взорвавшийся во время боев? Другого объяснения случившемуся Шелестов в этот момент придумать не мог. Надо стрелять. Черт, Коган и Сосновский далеко. Буторин на месте, но это всего два автомата, а стрелять должны четыре. И мальчишки могут не понять, что произошло, и начать действовать как-то не так.

Выругавшись последними словами по поводу дурацких случайностей, которые бывают в жизни и из-за которых рушатся планы и гибнут люди, Максим нажал на спусковой крючок. С другой стороны улицы послышались очереди автомата Буторина. И в этот момент сквозь непроглядную пыль, поднятую взрывом и обрушившимся куском стены, Шелестов успел заметить, как из кузова машины метнулась фигура человека. Там оставался только один солдат. Невооруженный, в шинели и без ремня. Это Максим успел разглядеть. Автоматчики заметили бегство и открыли огонь по арестованному, но тот уже скрылся в развалинах. Только бы Сосновский успел догнать Майснера! К выстрелам добавились автоматные очереди Пашкиной «гвардии», где-то послышался треск мотоциклетных двигателей. Теперь отойти бы без потерь! Только бы мальчишки не начали геройствовать!

Сосновский лежал за грудой битого кирпича, на которую упало несколько обломков бревен и досок деревянного межэтажного перекрытия. Вжавшись в холодный камень, он сидел там как в блиндаже и ждал, когда пройдет машина, когда впереди прогремит взрыв и машина остановится. Его задача была самой сложной и самой опасной во всей сегодняшней операции. Михаил должен был убедиться, что охрана перебита или разбежалась, что в кузове никого, кроме Майснера, нет, и он должен по-немецки убедить арестованного унтер-офицера в том, что русские пришли его спасать, чтобы он бежал из машины, пока его прикрывают. И если Майснер сам сообразит, что у него есть шанс спастись, и бросится бежать, то Сосновскому предстояло его догнать и убедить в том, чтобы он пошел с ним.

Но машина даже не доехала до места, где прятался Сосновский. Прогремел взрыв! Слева, а не справа. Михаил зло стиснул зубы. Значит, что-то пошло не так. Нет времени думать о возможных причинах случившегося, надо ориентироваться во вновь сложившейся ситуации и понять, как действовать дальше. В большую щель между кирпичами он видел машину в огромном облаке пыли, видел, как солдаты в этой пыли покидают машину и открывают огонь. Ага, значит, Шелестов и Буторин стреляют в них. Что делать? Помочь им огнем? Ни черта не видно!

И тут выше голов автоматчиков, которые лежали на земле, а кто-то стоял на одном колене и ожесточенно отстреливался, мелькнула фигура человека. Он выпрыгнул из кузова и бросился к развалинам, где совсем недавно прогремел взрыв. «Черт, Майснер!» – чуть не в голос воскликнул Сосновский. Да что же сегодня за день такой! Михаил вскочил и, пригибаясь, тоже бросился в развалины, стараясь бежать параллельно тому направлению, в каком двигался и Майснер. «Стой же ты!» – повторял про себя Сосновский, продолжая бежать и прислушиваясь к стрельбе за спиной. Сейчас он должен услышать, как стреляют вслед Майснеру и ему самому, если его заметили. Наверняка заметили! Сейчас начнут свистеть пули. Нужно добежать вон до того проема в стене, и тогда не достанут.

– Стой, Карл, – закричал Сосновский, увидев спину Майснера. – Майснер, мы свои, мы тебя спасем! Мы русские, твою мать!

Но немец перепрыгнул через какую-то трубу и скрылся. Сосновский хотел крикнуть еще, но подумал, что Майснер может ему и не поверить и вполне может выстрелить на голос. «Какого черта я решил, что он будет стрелять? Он же безоружен». И тогда Михаил побежал быстрее, рискуя сломать ногу на битых камнях. Он увидел немца левее себя, когда тот направлялся к окраине города. Сосновский взял правее и через пару минут выскочил Майснеру наперерез.

– Стойте, Карл, – крикнул Михаил, выставляя перед собой руки и бросая на землю автомат. – Остановитесь, черт вас побери. Поверьте, мы русские, мы хотим вам помочь сбежать, хотим доставить вас в безопасное место. Мы искали вас и нашли. Вас арестовали, как и всех, кто остался жив после нападения на колонну адъютанта командующего. Мы ищем портфель, из-за которого это нападение и произошло! Вы верите мне?

Сосновский всматривался в лицо немецкого унтер-офицера, но ему приходилось смотреть и по сторонам. Он никак не мог понять, что выражают глаза этого человека, что у него на уме. Все так неожиданно произошло, что поверить в случившееся и правда трудно. Одно дело, если бы русские разведчики перебили охрану, вытащили арестованного из машины и увезли в безопасное место. Но он сбежал сам, в него стреляли автоматчики, а теперь вот неожиданно догнал человек с безупречной немецкой речью и стал объяснять, что его спасли и просят отдать портфель.

– Ну все, Карл, довольно бегать! – Сосновский постарался улыбнуться дружески, без напряжения. – Нам надо поговорить.

Михаил даже не понял, изменилось что-то в лице немца или нет. Он просто снова бросился бежать, нырнув головой под упавшую бетонную балку. Сосновский нагнулся и схватил автомат с земли, прежде чем броситься догонять, но в этот момент он увидел четверых гитлеровцев, появившихся в проеме между двумя разрушенными стенами. Выпрямляться и бежать времени не было, каждую секунду могла прозвучать автоматная очередь. Сосновский как стоял, так и рухнул на землю, перекатившись за груду кирпича. Он высунул ствол автомата и дал длинную очередь в сторону немецких солдат. Перекатившись несколько раз, Сосновский вскочил под прикрытием стены и побежал вниз к оврагу. Майснера видно не было, да и хорошо, что так. Еще не хватало, чтобы единственного человека, который последним видел этот чертов портфель, ухлопали. Лучше пусть бежит.