Олег Красин - Невидимый рубеж. Книга вторая. Странники

– Редкое отчество, – хмыкнул Стас.

Шумилов не стал изображать из себя зануду и педанта, принял предложение Мишина и выпил. Коньяк, действительно, был хорош. Он закусил шоколадкой, любезно предложенной журналистом, сделал несколько глотков чая и почувствовал, как приятное, расслабляющее тепло обволокло все тело.

– Что мы все обо мне, да обо мне. А вы? Работник, какого фронта? – поинтересовался Мишин.

Шумилов не хотел раскрывать место своей настоящей работы – начнутся ненужные расспросы, проявление профессионального любопытства со стороны соседа и в его голове возникло несколько вариантов ответа.

– Знаете, – улыбнулся Шумилов, – моя работа не представляет особого интереса. Я тружусь, как говориться, на чиновничьей ниве, а именно в пенсионном Фонде.

– Так это вы не платите пенсии нашим бедным старикам? – с деланным негодованием поинтересовался Мишин.

– Что вы, Стас! Мы всего лишь передаточное, промежуточное звено между бизнесом и карманами пенсионеров. Нет денег от предпринимателей, нет и пенсий. Все очень просто. Вы может, помните, года три назад Чубайс, будучи вице-премьером, создавал ВЧК – чрезвычайные комиссии по контролю за сбором налогов? Так вот, положение с того времени только ухудшилось.

– Но тогда, как же ваше учреждение выходит из положения? – удивился Мишин.

– Государство выручает. Оно сейчас разбогатело на нефти. Впрочем, эти проблемы для вас, наверное, неинтересны. Давайте поговорим лучше о вас.

Как всякие публичные лица, телезвезды, Мишин привык быть в центре внимания, и другие люди интересовали его постольку поскольку. Он и спросил-то о работе Шумилова, чтобы соблюсти вежливость, неписаный кодекс дорожного знакомства. На самом деле его всегда привлекали разговоры только о своей собственной персоне, и Шумилов без труда это понял.

– Вам нравится моя аналитическая передача? – спросил Стас, снова наливая коньяк.

– Аналитическая? Разве «Криминал недели» аналитическая передача? Мне казалось, скорее, информационная.

– Ну что вы, что вы! – не согласился Стас, чуть пригубив коньяк. – Самая что ни на есть аналитическая.

– Чтобы называться аналитической, нужно анализировать. А вы лишь информируете о преступлениях, не более того.

– Какой вы, однако, жесткий! Настоящая аналитика стоит дорого. Привлечь ведущих типа Киселева или Доренко наш канал не может, а рейтинг, для нас вопрос престижа. Его надо поддерживать. Поэтому отчасти вы правы. С другой стороны, мы проводим журналистские расследования и в любом расследовании всегда есть элемент аналитики.

– Согласен, однако, ни одного расследования в ваших передачах я не видел. Только выезд на место происшествия и кучи трупов. Не кажется ли вам, что на экране и так слишком много насилия?

– Окей, на это я отвечу так: народ любит, когда ему щекочут нервы. Древнеримский слоган насчет хлеба и зрелищ актуален и сейчас. И тут ничего не поделаешь! Если вы посмотрите западное телевидение, то увидите нечто похожее.

– А как же насчет того, чтобы сеять разумное, доброе, вечное?

– Это неформат, на ТиВи не катит. Скорее, сеять ужасное, страшное, глупое…

– Чем же вас сейчас привлек Нижний Новгород? Сахарова там давно нет, да и на Немцове сенсаций не сделаешь, ведь пора его губернаторства безвозвратно прошла.

Мишину не понравились намеки Шумилова.

– В ваших словах слышится сарказм, Николай Поликарпович, – заметил он, криво усмехнувшись. – Сарказм, всего лишь управляемый гнев. Не думал, что у работников вашего фонда есть на него право и что вы столь плохо относятся к нам, телевизионщикам.

– У меня есть свое частное мнение, как у любого человека и оно не зависит от директивных указаний сверху. Но если я вас чем-то обидел, то ради бога, прошу извинить!

– Ничего, пустяки! – миролюбиво заметил Стас. – Мы будем в Нижнем снимать рекламные предвыборные ролики.

– В поддержку нового президента?

– Естественно, я думаю, народ его выберет. Особенно после Ельцина. А насчет расследований… – Мишин задумался, – у нас было несколько тем. Вероятно, вы их пропустили.

Он замолчал, стараясь припомнить какую-нибудь нашумевшую передачу, в которой был подан сенсационный материал, но с ходу вспомнить ничего не смог. Его взгляд скользнул по стеклу вагонного окна. Шумилов следом тоже посмотрел в окно, наполовину задернутое белыми занавесками с вышитым на них голубым буревестником. Мимо в сумраке проплывали едва различимые огоньки. Земля во многих местах укрытая снегом, отсвечивала бледным светом луны, и потому было довольно светло. Вагон чуть заметно покачивало, ложечка в опустевшем стакане слегка позвякивала под стук колес. Обычные дорожные звуки.

– Любите Семенова? – спросил Стас, переведя взгляд от окна на столик.

– Решил перечитать, – ответил Шумилов. – Мне нравится, когда писатель пишет умно, дает пищу для размышлений. Раньше весь Союз им зачитывался. Его книге были в списке дефицитных вещей.

– Да, один из лучших певцов Советской империи!

– Если в моих словах вам слышится сарказм, то в ваших словах определенно иронический подтекст. Семенов жил в то время, писал о нем, но не воспевал. И потом, откуда вы взяли, что СССР был империей? – удивился Шумилов.

– Это расхожее определение. Между прочим, никем из политологов не оспаривается, – Стас многозначительно поднял брови. – А что, в пенсионном фонде думают не так?

– Не знаю, как думают в фонде, а я вам скажу свое мнение. Есть несколько признаков, по которым ту или иную страну можно отнести к империи. Первый, как создавалось государство: силой или добровольно. Вы, наверное, из истории знаете, что в СССР национальные республики вошли добровольно.

– Так уж? – хмыкнул Мишин.

– Ну, например, Польша, Финляндия и страны Прибалтики не захотели входить. И никто их не заставил.

– Кишка у большевиков была тонка, силенок не хватило!

– Тем не менее, были созданы революционные правительства этих стран. Я знаю о польском во главе с Дзержинским, было эстонское, но… население не поддержало революционный пыл. Эти государства остались суверенными. По иронии судьбы, именно им надо было ставить памятники Ленину, как человеку, предоставившему независимость.

– Хорошо, с определенными поправками я готов согласиться на добровольность. Но имперская идеология, подкрепленная мощной армией? Вы же это отрицать не будете?

– Идеология была, отрицать не буду. Но что эта идеология дала коренному населению, что дала русским? Известно, что все империи жили и развивались за счет приращенных территорий, колоний. Жители метрополии жили намного лучше, чем захваченные аборигены. А у нас все было наоборот. Что это за империя, если русские жили хуже, чем в союзных республиках? Получается, по логике вещей, их захватили и эксплуатировали кавказцы, среднеазиаты, прибалты, украинцы. С территории России вывозили нефть, газ, уголь, лес, мясо и все это отправлялось в братские республики. Получается вроде как империя наоборот.