Анна Данилова - Девушка по вызову

Она представила себе совершенно невероятную картину: Орлов ушел от жены и живет в квартире Эммы, ожидая ее возвращения. Как в кино. “Полный бред”. Но ведь в квартире-то горит свет. “Хотя откуда у Сережи ключи?"

Мысли ее путались. Она даже подумала о том, что оставила свет ТРИ ГОДА тому назад. “Неужели я такая пьяная, что ничего не соображаю?"

Она вставила ключ в замок и привычным движением открыла его. Дверь сразу же поддалась. “Странно… Неужели Валентина не следит за дверями, когда поливает цветы?” Мысли кружились, одна нелепее другой.

Приоткрыв дверь, Эмма на цыпочках вошла в темный коридор и остановилась, услышав голоса. Разговаривали мужчина и женщина. Женщина смеялась, и ее голос Эмма поначалу не узнала, но потом, когда послышался и мужской, она от удивления чуть не выронила сумочку. Сделав несколько шагов по направлению к спальне, Эмма остановилась и, поражаясь сильному аромату, исходившему от стоящих на тумбочке почти черных в темноте роз, едва дыша, заглянула в приоткрытую дверь.

Мужчина и женщина, полулежа на постели, кормили друг друга бананами. Но смотрелось это почему-то не так эротично, как им, наверно, хотелось, а скорее – комично. Мягкий свет ложился на обнаженную женщину, которая, закрыв глаза и постанывая от удовольствия, откусывала сантиметр за сантиметром банан, а мужчина тем временем свободной рукой ласкал ее грудь.

"Сериалы явно пошли ей на пользу…” – подумала Эмма, с трудом удерживаясь от смеха. Валентина выглядела такой счастливой в объятиях Бориса Латынина. Эмма даже пожалела, что приехала сюда в столь неудачное время. Но зато она успокоилась, увидев своих старых знакомых. Это было намного приятнее неожиданного появления Юрия Александровича.

Она слегка скрипнула дверью и увидела в щель, как Борис и Валентина вздрогнули и посмотрели в сторону двери. Чтобы не шокировать их своим внезапным появлением, Эмма незаметно и бесшумно проскользнула в гостиную, включила свет и достала из книжного шкафа диск с музыкой Глена Миллера… Минута – и квартира наполнилась беззаботной и ироничной “Дорогой на Чаттанугу”… Эта веселая мелодия как нельзя более кстати подходила к тем милым забавам, которым предавались Латынин и Валентина, и с ее помощью Эмма собиралась смягчить свое внезапное появление…

Латынин возник на пороге гостиной в наспех надетых брюках и выглядел более чем комично. Увидев сидящую в вальяжной позе в кресле Эмму, он сначала зажмурился, потом замотал головой, словно прогоняя видение… Валентина с красным лицом была, конечно, смертельно напугана. Но вдруг встретившись глазами с Эммой, шумно, с видимым облегчением, вздохнула:

– Эмка! Как же ты нас, черт тебя подери, испугала! – Она была в длинном шелковом халатике, растрепанная и смешная. Она бросилась обнимать Эмму. Латынин скрылся в спальне и вернулся уже полностью одетый, но без носков, босиком… Похоже, что он пребывал в сильнейшем шоке от этой встречи и не знал, как себя вести. Он сел в кресло напротив Эммы и стал наблюдать за непонятно по какой причине развеселившейся Валентиной.

– Борис, расслабься. – Валентина, вдруг вспомнив о существовании любовника, в знак нежного чувства протянула ему руку. – Просто ты пока ничего не понял… Эмма – хозяйка этой квартиры… Она – свой человек… Эмка, как я рада тебя видеть… Ты прекрасно выглядишь… Господи, как здорово, что ты приехала! Только жаль, что мы уже выпили все вино… Знаете что, я сейчас схожу к себе и принесу остатки коньяка… А вы меня подождите, хорошо?

Эмма вопросительно посмотрела на нее, и Валентина, опередив ее вопрос, быстро, скороговоркой, ответила:

– Мой муж в Киеве по делам… Так что в этом смысле все нормально…

Она выглядела такой счастливой, что Эмма порадовалась за нее, хотя встретить в своем доме Латынина, человека, которого она обманула и которому теперь стыдилась посмотреть в глаза, ей было неприятно.

Едва за Валентиной закрылась дверь, как Эмма, приложив палец к губам, словно предупреждая, что говорить будет только она, присела рядом с ним на подлокотник кресла и, обняв его за голову, прижала к груди:

– Борис Ефимович, я прошу у вас прощения… Я действительно искренне раскаиваюсь в том, что бросила вас тогда и сбежала с вещами, которые вы мне купили, и, главное, с деньгами… Но вы должны понять меня… Ведь я бежала не от вас.., а он НЕГО…

Эмма не видела выражения его лица, но, судя по тому, как Латынин судорожным движением обнял ее за талию и тоже прижался к ней, словно страшно соскучился и боялся теперь отпустить, она поняла, что прощена.

– Эмма… Когда я увидел тебя.., вот сейчас… – он высвободил свою растрепанную светловолосую голову из ее рук и посмотрел на нее снизу вверх повлажневшими голубыми глазами, губы его дрожали, а на лбу образовалась складочка, – я просто глазам своим не поверил… Ведь если честно, то я думал, что ты погибла… Так думали и еще некоторые мои знакомые… Фалькин, Рогозин, Каримов…

Теперь уже краснеть пришла очередь Эмме. Выходит, ее бывшие клиенты знали о существовании друг друга? Она, конечно, догадывалась о некоторых личных знакомствах, но то, что Латынин знаком практически со всеми, ее более чем удивило. Причем НЕПРИЯТНО удивило.

– А почему вы так подумали?

– Да потому, что ты исчезла… А потом нашли труп Перова, вернее, Артюшина… Оказывается, за ним тянулся такой кровавый шлейф… Эти убитые им студентки…

– Какие еще студентки?

– Вернее, студентка, одна, Лена… – Латынин осекся и нервным движением взъерошил и без того взлохмаченные волосы. В этот момент перед его мысленным взором пронеслись картины любовных игр с хорошенькой и совсем юной Леной Кравченко, страстной и жадной до удовольствий девочкой, связь с которой ему не так давно приходилось всеми силами скрывать, чтобы не быть привлеченным к расследованию дела о ее убийстве. – Артюшин же убийца, он самый настоящий преступник…

Эмма слушала его, не перебивая, соглашаясь с каждым произнесенным им словом и в то же время не веря своим ушам: убийца? преступник?!

– Он же убил своего приятеля, Перова, и взял его фамилию…

И вдруг Эмме показалось, что она слышит стук колес, и словно неуловимый запах железной дороги окутал ее, она вспомнила, где уже слышала нечто подобное. Соседка по купе в поезде, который мчал их в Москву два года тому назад, рассказывала ей о трагической смерти своей подружки.

– Фамилия этой Лены Каравайченко или что-то в этом роде?..

– Кравченко.

– Лена Кравченко. Ее убил сутенер, – продолжала вспоминать Эмма. – Я еще не поверила девчонке, с которой мы вместе ехали в одном купе, как раз тогда, когда я сбежала ото всех и вся, чтобы… А… – она махнула рукой, – это было в другой жизни. Но я и предположить не могла, что Перов – убийца… Так что ты сказал: он убил своего приятеля? Но кого?