Анна Данилова - Шоколадный паж

– А-а… Это опять вы? – Он казался больным; большой зеленый халат, в который он был укутан, как в одеяло, делал его похожим на чахлую сгорбившуюся елку.

На этот раз Вера решила с ним не церемониться. Сейчас, когда она приняла решение, благодаря которому может перемениться вся ее жизнь, ее уже ничто не могло остановить. Через несколько часов она сможет сполна вкусить плоды всех своих усилий, надо только правильно вести игру и не сбиться.

Она вошла в квартиру так, как если бы заявилась отвоевывать причитающуюся ей по праву территорию. Словно Николаиди самовольно занял квартиру и теперь пришло время вернуть ее истинному хозяину.

Точнее, хозяйке.

– Вы дома один? – спросила она на всякий случай.

– Один, а что? Вы думаете, что я прячу здесь вашу подружку? – Он говорил это усталым голосом, без заносчивости. Он всю ночь не спал, переживал, и теперь у него просто нет сил. Значит, я все правильно рассчитала. Его надо брать тепленьким.

– Нет, Любы здесь нет. Но я знаю, где она.

– И где же? – как-то нехорошо ухмыльнулся он.

– Я скажу вам это, но прежде.., прежде должна вам заявить, что о том, что я нахожусь здесь, знают два человека (она блефовала, ни одна душа не знала, где она сейчас и что задумала). И если я в условленное время не вернусь домой, мое письмо с прилагающимися к нему фотографиями (фотографии она тоже не успела сделать, но это, по ее мнению, ничего не значило; существовала пленка, а сами снимки – это дело времени; они будут у нее уже сегодня вечером) будет лежать на столе у прокурора. Вы понимаете, о чем я и насколько серьезен наш разговор? Я знаю все.

Однако, сказав последнюю фразу, она вдруг представила себе, что ночью из квартиры Николаиди выносили тело вовсе не Любы Гороховой, а одного из внезапно умерших (предположим, от передозировки наркотиков или с перепою) друзей… И как тогда поведет себя Миша? Под ребрами что-то кольнуло, а во рту пересохло. Она испугалась.

– Я не понимаю, о чем вы… – Миша побледнел. Он явно не готов был к этому утреннему нападению. Силы его таяли, и это бросалось в глаза.

Вера решила нанести следующий удар:

– Я сняла на пленку, как вы со своими друзьями выносили тело из вашей квартиры. Черные шапки с прорезями вас все равно не спасут. Вы убили человека (она решила не произносить имя подружки, чтобы не попасть впросак) и должны нести наказание. Вас посадят лет на двадцать.

– Проходи… – Он вдруг пропустил ее в квартиру, и Вера напряглась, ожидая удара сзади.

– Я никуда не пойду.

– Все вышло случайно… – Николаиди развел руками, расписываясь в своем бессилии перед ее доводами. – Любу никто не убивал…

Значит, это все-таки она. Волосы на голове Веры зашевелились. В носу защипало.

– Меня устроила бы тысяча долларов в месяц. – Это была главная, ключевая фраза разговора, ради которого, собственно, она все и затеяла. Ей хотелось как можно скорее все закончить и обо всем договориться. – Я человек не жадный. У вас денег много, к тому же, насколько я поняла, вы все, абсолютно все замазаны в этом грязном деле…

Я даже могу предположить, что убийство совершил кто-то один и этот один так и не сознался, а потому вы решили разделить ответственность поровну. Я правильно говорю?

Николаиди молчал. Он смотрел куда-то мимо нее, в пространство.

– Я помогу вам в подсчетах. Если вас было пятеро, значит – по двести долларов с каждого в месяц. Сумма необременительная.

– А где доказательства того, что ты и после того, как вытянешь с нас кучу денег, не оставишь нас в покое? Мы что, теперь всю жизнь будем работать на тебя?

Он говорил это скучным, усталым тоном. Но все равно – он ведь только что признался в том, что в его доме было совершено убийство.

– Вы хотите сказать, что меня проще убить, чем платить мне? – Вера подняла на него глаза и вдруг прочла в них затаившиеся страх и отчаяние. Получалось, что его слова шли вразрез с его мыслями и чувствами. Он трус, господи, какой же он трус! Как же это хорошо… А его друзья? Вот что значит быть порядочным человеком. Все пятеро как овцы на заклание… Идиоты. Свалили бы все на одного, и баста. Дураки. Интеллигенты паршивые.

– Я ничего такого не говорил.

– Первую тысячу я готова принять прямо сейчас.

– Мне надо подумать.

– Ладно, черт с вами, я подожду, так и быть, несколько часов. Вечером в своем почтовом ящике вы найдете первую фотографию. После того, как вы все увидите своими глазами, думаю, что решение будет в мою пользу, а потому предлагаю деньги – десять купюр по сто долларов – заклеить в конверт и положить сегодня вечером в десять часов под резиновый коврик Любиной квартиры.

– Куда?

– Надеюсь, у вас есть ее адрес…

И тут произошло неожиданное для Миши – маленькая рука, затянутая в серую шелковую перчатку, проскользнула где-то справа от него и схватила связку ключей с брелоком – рыжей кошечкой.

– А это я возьму себе на память, – сказала Вера, бросая ключи в карман своего жакета. – И не советую обманывать меня или пытаться убить – к своему письму с фотографиями я присовокуплю еще и вот эти ключики… Ведь это благодаря им я поняла, что вы убили Любу. Какими же идиотами надо быть, чтобы не заметить их здесь, на полке, у всех на виду!

И она убежала. Как могла быстро, скача по ступенькам, словно за ней кто гнался.

«Тысяча долларов… Тысяча долларов…»

Твердя про себя эту фразу, она возвращалась домой в необычайно приподнятом настроении. Она теперь точно знала, что у нее все получится. Они слишком дорожат своей устроенной и отлаженной жизнью, своими семьями и всеми прочими жизненными благами, которыми успели обзавестись за свою недолгую жизнь, чтобы вот так взять и отказаться от нее. Никто из них – холеных физиков-математиков, инженеров или бизнесменов (а именно так, судя по тому, что рассказывала про них Люба, определила она друзей Николаиди) – не захочет сесть в тюрьму, а тем более если настоящий убийца неизвестен…

Они перессорятся, потому что никто из них так и не признается в содеянном (зачем, если преступление можно свалить на другого ?), но в условленный день все как миленькие соберутся, чтобы положить в конверт по двести баксов.

Образ Любы Гороховой возник большим смазанным карандашным рисунком: копна сияющих рыжих волос с пушистой челкой, курносый нос, веселые глаза и растянутые в улыбке губы…

Ты уж прости меня, подружка, что я так подло воспользовалась твоей смертью, но теперь хотя бы одна из нас будет счастлива в этой поганой жизни. Я перестану ложиться под каждого встречного, выйду замуж, рожу детей и начну новую жизнь… А эти твари, убившие тебя, получат по заслугам. Вот если бы еще узнать, куда они отвезли тебя? В какой лес? Или утопили, привязав к шее камень?