Йоханн Лёвен - Ночь

–– Секундочку, сеньор Солано, сейчас же, – закопошился харчевщик и схватил всё ещё дрожащей рукой пивной кран.

–– Но! – остановил его пижон и помахал вытянутым указательным палцем перед носом застывшего харчевщика. – В бутылке.

–– Си, сеньор, – торопливо ответил харчевщик.

Он отпустил пивной кран, словно тот за секунду добела раскалилися, и согнулся неожиданно быстро и низко, что при его обширном животе было достижением. Пижон при виде этого изумлённо-весело улыбнулся. Из-под стойки послышался хлопок резко открытой двери холодильника, потом бренчание бутылок. Харчевщик вновь появился над стойкой. Резким движением он сорвал с плеча полотенце, протёр им стойку прямо перед пижоном и поставил туда бутылку с пивом. При этом его глаза внезапно снова загорелись паникой. Он с усилием подавил свою дрожь и потянулся за открывашкой, которая лежала перед ним под пивным краном. Но он промазал и его пальцы оттолкнули открывашку. В следующую секунду харчевщик всё-таки сумел её ухватить. Он резким движением обхватил пальцами бутылку и со второй попытки сумел её откупорить.

–– Грасиас, – поблагадорил пижон не скрывая своей потехи. Он взял бутылку, пригубил и сделал глоток. – Ааах, – протянул он со смаком.

Довольно улыбаясь, он поставил бутылку обратно. Харчевщик облегчённо перевёл дух и посмотрел заискивая к спутникам пижона. При этом он не заметил и не услышал, как сикарио прошёл через дверь кухни.

–– Не хотят ли сеньорес тоже пива? – осведомился он кротко.

–– Но, – ответил за них пижон и улыбнулся, потому что харчевщик испуганно на него посмотрел. – Они на службе, – пояснил он.

–– Ага, – отозвался харчевщик с осторожным оптимизмом.

–– Да, да, – подтвердил пижон. – Я вообще-то тоже, – заметил он.

Он снова пригубил бутылку. На этот раз он пил маленькими глотками и смотрел при этом на харчевщика. Тот сразу побледнел и снова мелко задрожал. Пижон отставил бутылку, склонил голову и посмотрел, сколько в ней ещё было пива, потом поставил её на стойку и требовательно посмотрел на харчевщика. Тот под его взглядом вобрал голову в плечи.

–– Ты мне может что-то сказать хочешь? – поинтересовался он.

Вопрос прозвучал всё ещё спокойно и невозмутимо, но всякое радушие и в голосе и в глазах пижона растворилось в морозной суровости.

–– Сеньор… – еле выговорил харчевщик, застучав зубами.

–– Ты должен был передать два пакета, – прервал его пижон. – Как всегда. – Он вперил свой взгляд в глаза харчевщика. – Все эти годы ты показал себя компетентным партнёром, поэтому мы тебе даже поверили, что кто-то взломал твою харчевню и украл один пакет.

–– Так оно и было, сеньор, – просипел едва слышно харчевщик.

–– Нет. – Пижон тяжело смотрел на него. – Не так оно было, – заявил он. – Нисколько не было оно так. Правильно?

Харчевщик не сумел выдержать его взгляда даже двух секунд. Он сник, опустил глаза и, дрожа, кивнул. Его рот открылся.

–– Моя дочь, сеньор, – пролепетал он в отчаянье. – Ей обязательно нужен был инсулин, без него она помрёт. А оборот здесь в последние месяцы был ну вообще никакой…

–– Где второй пакет? – жёстко перебил его пижон.

–– У моего кузина… Диего Урибэ… – Харчевщик безмерно горько всхлипнул. – Пожалуйста, сеньор…

–– Наш собственный же дилер из Коммуны номер три, – констатировал пижон. Удивлённым он не выглядел. – Ну да, там можно и правда очень даже неплохие бабки сделать. Он отвернулся от харчевщика и вытащил из-за пазухи мобильный телефон. Это был гнутый Нокиа 8110 по прозвищу "банан", ставший знаменитым из-за фильма "Матрица". Пижон раздвинул его и набрал номер. – Это Фернандо, – начал он сухо говорить в телефон. – Вы уже на месте? Прекрасно. Значит так, я был прав, это был Урибэ. Да. Устройте это. Да, подчистую. Э? Да, именно сейчас! И если это белый день, за что мы вам платим, если не за это, а? Кокс можете забрать как доказательство. Давай, делай!

Он оборвал связь. Засовывая "банан" обратно во внутренний карман пиджака, он развернулся на табуретке и посмотрел на харчевщика.

В роковой тишине, которая воцарилась в харчевне, внезапно раздался скребущий по нервам скрип. Пижон и все его четыри спутника спокойно повернули головы. Харчевщик был так отрешён в своём отчаянье, что ничего больше не воспринимал.

Единственно сикарио, который всё ещё стоял у двери в кухню, апатично и лениво пялясь перед собой, в мгновение ока пришёл в себя и напрягся.

Перекошенная дверь уборной, открываясь, визгливо царапала о доски пола. Американец, выходивший из туалета, остолбенел на его пороге. Он и колумбийцы уставились друг на друга в полном ошеломлении.

Прошла секунда.

Из правой руки американца упал на пол сотовый телефон, потому что он, отмахнув пиджак, хватился ей за спину. В это же мгновение его взгляд уловил сикарио. Нисколько не оторопевший убийца уже поднимал свой ПТ92. Американец резко подался обратно в туалет. Его правая рука обхватила рукоятку пистолета в кобуре, висевшей на брючном ремне за его спиной, одновременно он пнул ногой наполовину открытую дверь туалета. Она с треском захлопнулась.

У людей, которые не были соответственно обучены, действия, казавшиеся на первый взгляд безрассудными или даже глупыми, вызывали недоразумение. Трюк с дверью дал американцу те две секунды, которые ему были нужны, чтобы вытащить оружие, а может ещё и присесть, распахнуть дверь и начать стрелять по озадаченным колумбийцам. Это почти получилось, но сикарио не дал сбить себя с толку.

Дверь едва закрылась, как он уже поднял свой ПТ92. Он сразу же начал стрелять, идя при этом слегка согнувшись к туалету. За пару секунд он всадил в дверь четырнадцать пуль. Причем шесть лишь в метре над полом, сикарио предугадал ту возможность, что американец присядет или опустится на колено. Не успел затвор ПТ92 застопориться в заднем положении, как сикарао, нажав на кнопку сброса магазина, махнул пистолетом в сторону, вытаскивая при этом левой рукой из подсумка под правым плечом полный магазин. Пустой вылетел из пистолета и пусто звякнул о доски пола. Сикарио вогнал полный магазин в ручку пистолета и нажал на фиксатор затвора, при этом снова обхватывая ручку и левой рукой. С тех пор как он начал стрелять не прошло и трёх секунд, а он уже снова открыл огонь. Между жёсткими ударами затвора его пистолета и тонким звоном падающих на пол гильз, за туалетной дверью послышался удушенный, короткий полу-вскрик, полу-стон. Сикарио прекратил стрелять. Однако он продолжал держать свой ПТ92 наизготовку, напряжённо приближаясь к двери туалета. Перед ней он остановился и внимательно прислушался. Потом он распахнул её резким пинком.

Американец лежал навзничь на грязном полу уборной. Из двух пулевых ранений в его груди сочилась кровь. Он был ещё жив, его грудь поднималась и опадала в коротких, прерывающихся вдохах и выдохах, его лицо было впавшим и бледным, из его горла вырывался булькающий хрип.