Андрей Воронин - Слепой. Обратной дороги нет

– Есть новая информация из Москвы, – негромко произнес вожак, затянувшись длинной коричневой сигаретой.

– Твой друг в Москве стоит тех денег, которые ты ему платишь, – заметил кто-то из сидевших за столом, и все остальные негромко, пренебрежительно рассмеялись. Так смеются над своими лакеями не слишком умные, сами совсем недавно выбившиеся из лакеев хозяева; так смеются урки в лагерном бараке, наблюдая за тщетными попытками новичка сойти за своего и одновременно угодить всем и каждому, от пахана до последнего шныря, между которыми бедняга пока не видит существенной разницы.

– Это верно, – сказал вожак. – На самом деле он стоит больше, но сам об этом не догадывается.

Участники застолья снова рассмеялись. Услышав смех, свидетельствовавший о хорошем расположении духа, собака под розовым кустом нервно зевнула, потянулась, далеко выбросив передние лапы, и переместилась на несколько сантиметров ближе к людям. Потом нерешительно приподнялась, нюхая напоенный сытным мясным ароматом воздух, потопталась на месте и, поджав хвост, вернулась в углубление под кустом – страх перед оружием оказался сильнее голода, да и не так уж она была голодна, чтобы рисковать жизнью ради пары обглоданных бараньих ребрышек.

– Так что поведал тебе твой московский друг, уважаемый Золтан? – спросил хозяин дома, густо дымя сигаретой и сквозь дым с пытливым прищуром глядя на вожака.

– Он подтвердил прежнюю информацию, – сказал Золтан. – Наш замысел не дал ожидаемого эффекта. Русским удалось замять скандал. Думаю, у них бы ничего не вышло, если бы этого не хотели сами итальянцы.

– Клянусь аллахом, я не понимаю неверных, – задумчиво произнес коренастый бородач с обширной лысиной на макушке. – Этот Берлускони – разве он не такой же человек, как все? Конечно, положение не позволяет ему поехать в Москву и застрелить Путина, но продолжать вести с ним дела, как будто ничего не случилось… Нет, этого я не понимаю!

– Поэтому ты сидишь здесь, и твои штаны прохудились сзади, а Берлускони возглавляет кабинет министров, – ответил ему Золтан. – Большая политика глуха к голосу крови, запомни это на будущее. Мы допустили ошибку, но ее еще не поздно исправить.

– Ты опять об этой выставке? – пренебрежительно уточнил бородач, положение которого позволяло ему говорить с Золтаном почти на равных.

– Да, – терпеливо подтвердил Золтан, – именно о ней. Пойми, уничтожив того итальянца, мы нанесли обиду Берлускони, который обязан хотя бы делать вид, что ставит интересы страны выше своих личных. Это могло сработать, но не сработало. А если мы сумеем уничтожить эту груду испачканного краской полотна, кровная обида будет нанесена всей России…

– Ты уже говорил об этом, – перебил Золтана разговорчивый бородач. Остальные молчали, прислушиваясь к спору, и по их лицам было невозможно понять, к какому из двух мнений они склоняются. – И я с тобой не спорил. Не спорю я с тобой и сейчас. Но скажи, во имя аллаха, зачем снова обсуждать то, что уже решено? Перехватить в горах один несчастный грузовик, облить его бензином и поджечь – да с такой работой любой из наших людей способен справиться в одиночку!

– Я не совсем с тобой согласен, – ответил Золтан. – Зато русские, похоже, думают точно так же, как ты.

– Они отменили выставку? Тем лучше! Сэкономим десяток патронов.

– Выставку не отменили, и сэкономить патроны нам вряд ли удастся. Дело в том, что картины решено отправить морем.

Бородач озадаченно поскреб лысину.

– Морем?

– Здесь что, эхо? – спросил Золтан. – Да, вот именно, морем! Из России через Украину до Одессы, а оттуда морем до самого Пьомбино. Никаких таможен. Никаких гор. Никаких перевалов. Никаких засад. Очень удобно и почти совершенно безопасно. Средиземное море полностью контролируется военными кораблями НАТО. Теоретически мы можем проскочить мимо них на рыбацких лодках или быстроходных катерах и попытаться захватить русское судно, но этот вариант может рассматриваться только в качестве запасного.

– По-моему, это вообще не вариант, – задумчиво пробормотал бородач.

– А что ты предлагаешь?

– Отказаться от этой затеи.

– Отказаться?! Хорошо, давай откажемся. В самом деле, в Риме и так навалом картин. Что изменится, если их станет немного больше? Только учти, что вслед за картинами, как правило, едут дипломаты, за дипломатами – промышленники и торговцы, а позади них незримо, но неотлучно присутствуют военные. Ты и оглянуться не успеешь, как прямо здесь, – Золтан с силой постучал указательным пальцем по крышке стола, – на этом самом месте, всем будут распоряжаться русские миротворцы. Ты знаешь, на чьей стороне их симпатии, и можешь не сомневаться: когда хозяин дома, в котором ты сейчас живешь, вернется и захочет перерезать тебе глотку, они отвернутся и подождут, пока он закончит.

Бородач с силой провел ладонью по лысине, как будто пытаясь пригладить несуществующие волосы.

– Все это мне известно, – с горечью сказал он, – но я не вижу, что тут можно сделать. Поверь, я не трушу. Я готов выйти в море и попытаться перехватить или даже утопить русский корабль, но что получится из этой затеи, известно одному аллаху.

– Повторяю, нападение на корабль может рассматриваться только в качестве запасного варианта, – жестко произнес Золтан. – И дело даже не в натовских кораблях, которым давно уже стало тесно в Адриатике. Дело в том, что гибель картин в море спишут либо на несчастный случай, либо на нападение пиратов – скорее всего албанских. Картины нужно уничтожить на итальянской территории.

Бородатый с сомнением покачал головой. Хозяин дома никак не выразил своего отношения к этому безумному плану: он задумчиво смотрел в свой пустой стакан, любуясь игрой солнечных лучей в стеклянных гранях. Строить планы и прогнозировать развитие ситуации он не привык; он хорошо умел стрелять, отменно управлялся с ножом и мог толково, хладнокровно командовать небольшой группой даже в самых сложных боевых условиях. Поэтому в данный момент он просто ждал, к какому решению придут умные головы. Ему было безразлично, что жечь: грузовики с картинами, пустующие дома или автобусы с живыми людьми, лишь бы это было одобрено командирами, шло на пользу будущей великой Албании и способствовало росту его личного благосостояния. Красивыми словами он никогда не прикрывался, поскольку просто не умел их произносить и не понимал, зачем это нужно: кровь всегда кровь, деньги всегда деньги, как их ни назови, а правых и виноватых рассудит на том свете всемогущий Аллах.

– Действовать на итальянской территории нам еще не приходилось, – выражая общее мнение, осторожно заговорил бородач. – Если русские отправляют выставку морем, значит, они что-то заподозрили. Думаю, они поделятся своими опасениями с итальянцами, и те прямо в порту возьмут грузовик под усиленную охрану, мимо которой муха не пролетит. Нет, уважаемый Золтан, твоя затея кажется мне безнадежной. Мы только зря потеряем людей и погибнем сами, а потом нас посмертно обвинят в терроризме, и тогда миротворцы – неважно, натовские или российские, – войдут в каждый дом, отсюда и до самой границы с Грецией. Разве это будет хорошо для нашего народа? Нас не просто выбросят из Косово и Метохии; чужие танки будут стоять на улицах Тираны, и чужие солдаты будут бесстыдно заглядывать нашим женам под платки. Ты этого хочешь, уважаемый Золтан?