Александр Елизарэ - Рядовой для Афганистана – 2

«Действуйте решительно и наращивайте помощь через Пакистан. Советы должны ответить за авантюру Андропова и его КГБ. Для всего прогрессивного мира вторжение СССР в Афганистан должно явиться самым непоправимым злом после факта начала второй мировой войны Гитлером. Советские войска должны истечь кровью своих солдат. Подготовьте ваши соображения по переносу «священной освободительной войны мусульман» на территорию Советского Союза…»

Кабул. Теплый стан. 20 часов. Городок 103-ей ВДД. Модуль второй десантной роты отдельного батальона связи – ОБС.

Я реально счастлив, когда вся наша рота, в буквальном смысле – «дома». Это трудно передать словами, так бывает в уютном доме, когда вечером большая семья собирается у телевизора или за чаем. Вот и сейчас все сорок человек без малого – в кубрике. Конечно, еще двое стоят сейчас в боевом охранении, но это ведь рядом, почти сразу за казармой. Еще один солдатик – писарь – в штабе дивизии и один – контуженый Остап в кочегарке. Главное, что все боевые «деды» стоят в строю. Редкое состояние роты, словно мы не в Кабуле, а уже в Витебске, завтра пойдем в увольнение, гулять по городу и есть мороженое, смотреть на красивых белорусок и хвалиться прыжками с парашютом.

После вечерней прогулки и поверки старший сержант Миша Калабухов строго подозвал меня.

– Ну что, Одуванчик?

– Я, товарищ гвардии страшный серж… по вашему приказанию при…

– Хорош прикалываться и орать, Одуванчик! Тебя же «духи» в Кабуле услышат!

– Есть! Понял… – тихо ответил я.

– Завтра я в патруль по Кабулу, со мной пойдут лучшие солдаты.

– Я знаю. Наверно я пока не достоин?..

– Не так резко, воин. Я сегодня в вашей драке с Кинжалом за тебя болел. Честно признаться, думал, что он тебя забьет, как овечку. Здоровый он, медведем на глазах становится. Но ты не промах, засадил ему так, меж рогов, что мама не горюй…

– Я сильно не бил, друг он мне все-таки…

– Вот я загадал, кто будет лучшим в драке, того я и возьму.

– Я понимаю!

Ча ты понимаешь, «слон»? Пойдешь завтра со мной в патруль по улицам славного города Кабула?

– О, класс, товарищ старшина! Конечно! – с восторгом ответил я.

– А если вдруг «духи» нападут? Что делать будешь?.. – жестко и тихо спросил Миша.

– Бить штыком и прикладом! Прицельно стрелять короткими очередями! Драться до конца!

– Угу, молоток . В шесть нуль подъем патруля…

– Спасибо! Есть! Разрешите урыть стирать носки и спать?

– Давай, дуй! Борзый какой…

Час я крутился и ворочался в кровати, никак не мог уснуть, все это было похоже на банальный розыгрыш.

«Чтобы «слона» взяли в патруль по городу?.. Меня, залетчика и неуживчивого солдата?.. Обычно в город ходят «черпаки» и «деды» – это привилегия для старослужащих. Молодых в город не выпускают. Может Горилла приказал разыграть меня?.. Плевать, пусть посмеются, я железный. Какая мне разница, где стоять с автоматом, в городе или на нашей колючке. Спать, спать, мой ангел…»

Два часа до этого. Каптерка прапорщика Гаврюшова. В дверь постучали, вошел старшина роты Михаил Калабухов.

– Вызывали, товар гвард… страшный праборщик…

– Миха, хватит уже! А то сейчас врежу по по-почкам, кровью ссять бу-буешь !

– Есть! Прием? – продолжал хохмить Миша.

– Кто дрался в радио классе? – гаркнул прапорщик, ломая грецкий орех ладонью об стол.

– Когда?.. Не слыхал… – включил дурака старшина срочной службы.

– Ты мне Ваньку то не ва-валяй, я те не де-девочка-целочка…

– Никто, разминались молодые! Контролируемый спарринг на спор! Все под моим чутким контролем.

– Да? Ладно, открой секрет, кто же эти спарринг-а-га-торы?

– Витек Кинжибалов и Саня Одуванчик…

– Ха! Значит, этот, по-похожий на душмана наконец-то разбил рожу Одуванчикову? Хотя на поверке я этого не заметил, – рассмеялся Гаврюшов.

– Напротив, боевая ничья, но Одуванчиков бьет прицельно прямо в морду, норовит в самый лоб! Драться умеет. Но гуманист из него так и лезет…

– Вот ведь паразиты! Я им у-устрою!

– Я же говорю, тренировка по рукопашке, все происходило под моим контролем!

– Кого берешь с собой завтра в па-патруль? – резко переключился старшина и раздавил в ладонях сразу три грецких ореха.

– Сержанта Землянухина, рядовых Кочнева, Кашина и Одуванчикова.

– Чего?.. Ка-к-кого еще Одуванчикова? Ты-ты в своем у-уме?

– Так точно, список уже у командира роты, он подписал и отнес комбату. Я вписал еще рядового Сердюкова, но «папа» его вычеркнул…

– Чего?.. – удивился прапорщик.

– А что вас собственно смущает, – усмехнулся Миша.

– Меня?.. Так, это, ху-ху-дожника в патруль? Его же «духи», того… Спи-спи-…

– Он нормальный солдат, уже был на боевых, не подведет! С Лёнькой мост через Кабулку вдвоем держали! Да им за это медали полагаются…

– Медали?.. Сердюку ?.. Да он за-залетчик и на заметке у особого отдела! Затаривается у «ду-духов» на Зеленом ряду! – цинично заржал Гаврюшов.

– Так мы, тогда, «деды» всей дивизии, должны быть на заметке у контриков, так получается?.. Вам, значит, можно закупаться в Кабуле – джонсы , кожаные куртки, магнитофоны, водка!? А нам, значит, лупу на воротник? Наши шмотки и фотки бросили в костер, кому они мешали? На что теперь все это покупать? Не плохо быть офицером или прапорщиком, да?.. Я бы тоже так повоевал, товарищ прапорщик! А вы попробуйте как мы? Бесплатно, блин, с вертушек, мордой в песок и в бой! – смело и злобно заявил старшина Калабухов.

– Все, Миша, и-иди, смотри программу «Время», расстроил ты меня…

– Я-то пойду, а вот «деды» обижены очень, что с этим делать, не знаем!

– Ты, это, выходит, предъяву м-мне кинул?.. Старший сер-сержант!..

– Просто мы завтра в патруль, я кое-что прикуплю себе, хочу взять свитер и джинсы. Короче, если они пропадут из каптерки, я за себя не ручаюсь… За всю роту тоже.

– Убьете меня?.. Да, ссукины дети, распустил я вас! Ты пойми, все, что я делаю, это выполняю приказы! Нашли козла, дураки…

– Хреновые приказы, очень хреновые…

– Да не-не трону я т-т-вой свитер, Калабухов! – побагровел прапорщик.

– Разрешите идти…

– Свободен! Вот достали!

Старший прапорщик Гаврюшов вдруг улетел мыслями в инфекционный госпиталь – тот, что был расположен к югу от городка десантной дивизии.

«Иди ко мне моя любимая женщина… Медицинская сестра Зоя, ты лечила меня от малярии, подворовывала лекарства у офицеров, чтобы вылечить молодого контуженого прапорщика… Я чуть не издох, ты спасла меня. А я словно озверел после этой чертовой малярии, стал нервным и дьявольски злым. Как там молиться нашему Богу?.. Нашему?.. Ну да, кому там молился мой дед и прадед – Иисусу и Богородице, Николаю угоднику?.. Черт, я не знаю не одной молитвы! Зоя улетела в Союз, а я жду, когда мы встретимся снова с ней! Какие у нее груди мягкие, с большими ореолами, она точно беременна моим ребенком… Хочу забрать ее в Витебск или Псков, снова открывать купол парашюта в нашем голубом и холодном небе… В морозном зимнем небе!.. Как мне надоело смотреть на рожи местных аборигенов, я выгорел в Афганистане. Еще этот молодой – «клоун» Одуванчиков, смешной солдат. Его придавить одним пальцем, а он лезет в пекло, шкет. Сердюков обманул меня, заныкал джинсы, но я найду их в любом случае. Козлы, одни козлы кругом…»