Александр Елизарэ - Рядовой для Афганистана – 2

– Чета я не заметил, Лёня!? А ча , у нас у кого-то нет боевых чоли ? – ответил я негромко.

– Убью! Молодой, сука! – прошипел каптерщик и вскочил с сундука-лежака.

– Молчать всем! По-пошел спать в ку-кубрик, ря-рядовой! – заорал старшина на своего помощника.

Черноволосый каптерщик, накаченный словно шимпанзе, надел мягкие неуставные тапочки, купленные видимо в Кабуле, и тихо вышел.

– Настоящая шестерка, да? Вам нравятся такие солдаты? – засмеялся я в глаза старшине.

– Молчать, кот по-помойный! Удав-дав-лю! Никогда я не встречал еще таких солдат!

– Есть, – спокойно ответил я, уставившись, в мощный кадык старшины. Это означало «спокойнее, старшина, соблюдайте устав».

– Урод! – гневно проворчал прапорщик в мой адрес и резко перевел взгляд на моего друга. – Сердюк, куды девал бакшиши?

– Какой?.. А, бакшиши? Не могу знать, товар-прапор! – побледнел Лёня.

– Ба-ба-чата тебе дали сегодня джинсы и крос-со-совки, что не так? Люди видели, мне и «папе» доложили! Ро-роту подставляешь? Мало я тебя пи-пи-нал по молодухе? «Слоном» стал, тьфу, «дедом» стал и туда же?

– Не брал я бакшишей! Не на что покупать было! – расстроенно ответил Лёня.

– Врешь, домой в декабре полетишь! Последним бортом в лютую стужу!

– Да мне по хрену! Зато шинельку получу! – гордо ответил Лёня, но подбородок не поднял.

– Молчать! «Смирно!» – об-обоим котам помойным команда! У тебя си-сигареты были?

– Были, – ответил Лёня.

– Сколько блоков?

– Один, – вяло ответил Сердюков.

– Одуван?.. – Прапорщик повернулся ко мне и уставился в мой лоб черными от злобы глазами.

–Я! Гвардии рядовой воздушно-десантных войск Александр Одуванчиков! – выкрикнул я.

– Хорош уже орать, «слон»! Сколько у Сердюка блоков было?

– Как он и доложил, один блок! – отчеканил я и выше поднял подбородок.

– Какой марки сигареты были? – прокричал мне в ухо старшина.

– Не могу знать! Не курю, они у бумаги были! – громко доложил я.

– В какой бумаге? Ты ча , из-из-дюваюся , сволочь? – прошипел старший прапорщик.

– Никак нет, в бумаге из-под офицерских га-галет! – заикнулся теперь уже и я.

– А? Ха! А где же вы, сыны, офицерские галеты взяли?.. Попался на вранье, Одув?

– Разведчики привезли нам обед, там и офицерские галеты были, – спокойно ответил я.

– Сердюк, ты где взял бл-блок сигарет?..

– Купил в военторге на свои кровные, имею право! – злобно ответил Лёня. – Фамилия моя Сердюков, блин, никакого уважения!

– Уважения тебе за-за-хо-хотелось?! Сейчас я проверю твой чемодан, и если я найду «штаны» и «кроссы», я тебе их на уши натяну! Вытаскивай свой че-че-модан и открывай! Сдам тебя и этого бо-борзого «слона» в особый отдел! Пусть они вас научат…

– Зря вы так, товарищ стар-прапорщик, видать забыли свои слова: «Тех, кто на Кунаре был того обещаю не трогать…» Или не было?.. – горько заметил Лёня.

– Молчи, солдат! Молчи! Кунар, да! Знаю, что вы там через ад прошли, но у меня приказ ротного – найти и уничтожить твои джинсы и кроссовки! Чтобы другим солдатам и сержантам неповадно было!

– Вы, видно, совсем края потеряли, товарищ прапорщик? – злобно прошипел Лёня. – И новый «папа» тоже…

Гаврюшов размахнулся и со всей дури ударил рядового ладонью по нижней челюсти. Сердюков был подготовлен к удару, до армии занимался боксом, так что оплеуха прошла вскользь. Сердюков полетел через всю каптерку и приземлился в кучу чемоданов. Из каких-то пакетов посыпались эротические игральные карты, дембельские фото, разные мелкие сувениры из Кабула. Старшина принялся все это добро сгребать и складывать в один вещевой мешок. Лёня лежал без движения минут пять, ожидая болезненных ударов ногами по своему бренному и уставшему телу.

К сожалению Гориллы, шмон дембельского чемодана рядового Леонида Сердюкова и чемоданов его друзей результатов не дал.

Старшина в ярости начал скидывать с полок чемоданы всех солдат и сержантов второй роты, но и в них джинсов и кроссовок не оказалось. Были проверены все углы и заначки во всех помещениях роты, штанов и кроссовок нигде не было. В три часа ночи нам было разрешено отбиться. Горилла напоследок окинул меня злобным взглядом и, заикаясь, прошипел что-то невнятное: «Мо-мо-лись чижок! За все ответишь, зачмырю…»

Спал я крепко, на моем лице блуждала улыбка сумасшедшего. Мне снова приснилась медсестра Маша из медицинского пункта Каунасского учебного батальона и снова мы играли с ней в любовь.

Под утро, меня легонько толкнул Лёнька Сердюков и тихо спросил:

– Эй, Шура, живой? Проснись на минутку!

– Чего тебе, Лёньша? – спросонья спросил я.

– Я за тебя на мусорку поехал! Нормально братан?

– Не знаю, Лёнь, – ответил я, думая, что Леонид зло шутит надо мной, как шутят «деды» над «слонами».

– Спи, Одуванчик, мне все равно уже не уснуть, поехал я! Спасибо тебе, в цирке так смешно не бывает, как в нашей каптерке во время аттракциона с Гориллой!

– Лёня, а Кунар это что?

– Это такое ущелье на границе с Пакистаном, мы же тогда вернулись с него, а ты три дня как прилетел из Союза…

– Кунар, это страшно, Лёньша?

– Страшно?.. Нет, обидно, когда у тебя еще женщины по-настоящему не было, а помирать уже пора. Какой ты еще зеленый, Одуванчик, спи…

Сегодня «День рождения ВДВ», а это не просто праздник, это проверка боевой готовности гвардейской 103-ей воздушно-десантной дивизии, парадный строевой смотр всех боевых полков и батальонов. Я стою в строю на плацу 350-го парашютно-десантного полка. Того самого полка, в ряды которого я меньше всего мечтал попасть.

Для меня, в общем-то еще довольно молодого солдата, честь и удача стоять сейчас с родным «акаэсом» на груди в рядах 742-го отдельного гвардейского десантного батальона связи. «Как говорит наш старшина: «В самой боевой второй роте радистов-переносников, где больше всего раненых и убитых, но героев Советского Союза пока не было…» Чертов прапорщик, может быть, он хочет, чтобы я стал таким героем? Солнышко сегодня дуреет и жжет не на шутку, думаю, есть полтинник по Цельсию, автомат горячий, даже руку на него спокойно не положить.

То, что я сейчас стою в этом железном строю покорителей другой цивилизации, факт из фантастической телепередачи «Очевидное – невероятное». Академик Капица молодец, хорошо сказал: «То, что вчера было невероятным, сегодня становится очевидным…» Вот и со мной приключилась такая же финтифлюшка судьбы, фортель так сказать, зигзаг удачи. Или роковая ошибка судьбы? В десятом классе у меня резко испортилось зрение, с чем это было связано я не знаю, но оба глаза ушли в сторону от нормы на полтора диоптрия. Пришлось даже приобрести очки. Мама успокоилась, что не возьмут теперь сыночка ни в ВДВ, ни еще черт знает куда. В Афган тоже не возьмут, ведь там нужно будет стрелять и стрелять метко. Военком так прямо мне и сказал: «Поцелуй, Саня, десантуру в задницу! Очкариков в ВДВ не берут!..» И вот к моменту окончательного призыва зрение мое восстанавливается почти до идеального показателя. Единица на один глаз и ноль-восемь на второй. Я стал годен без ограничений. Ура! Сбылась мечта идиота, он попал в самый опасный и непредсказуемый род войск…»