Олег Маркеев - Угроза вторжения

— Ольга. Для тебя, злой человек, Ольга. А знаю только то, что было написано в списке гостей. Вот и весь секрет. А ты сразу напрягся, да? Ну не могла же я сказать дружкам своего босса, что всего минуту назад тебя заарканила. — Она хитро улыбнулась.

Максимов среагировал на «босса» и стал высматривать через головы собравшихся «Казачка».

— Своего ищешь? Если он серьезный человек, смотри в правый угол.

— Там. — Максимов разглядел голову «Казачка» и рядом с ней огненную гриву дочки полковника. — А почему в правом?

— Закон хаоса, — Она коснулась его щеки, поворачивая лицом к себе. — Хаос не может существовать вечно. Он имеет тенденцию к самоупорядочиванию. За внешним хаосом тусовки существует жесткий порядок. Серьезные и солидные группируются в правом верхнем углу зала. Мелкие тусовщики колобродят в центре. У всех на виду. Случайные гости и закомплексованные неудачники жмутся по краям, ближе к выходу.

— Интересно. А мы?

— Мы — рабочие лошадки. Нам надо стоять так, чтобы видеть солидных, вдруг потребуемся. Следить за тусовщиками — от них одни неприятности. И не мешать потоку гостей, он, идет слева направо вдоль стен. Никуда не надо бежать. Стой и жди, нужный человек обязательно профланирует мимо тебя.

— Умница!

— Спасибо. — Она развернулась на каблучках, давая возможность Максимову полюбоваться открытой до самой поясницы спиной. — Так солидных уже нет. Сейчас пойдет загул. Солидные дольше получаса не тусуются. Это не камень в огород твоего шефа. Его кобыла дорвалась до бесплатного. Давно на людях не была, сразу видно. Глаза горят, хвост — пистолетом…

— А ты, Оля, тоже еще та злючка.

— Мои прелести — продолжение моих недостатков, — повернувшись к нему, она подставила на обозрение глубокое декольте. Перехватив спикировавший за вырез взгляд Максимова, чуть улыбнулась. — Так, с сексуальной ориентацией у тебя, слава богу, все нормально. А теперь скажи «раз».

— Раз. — Максимов недоуменно пожал плечами.

— Два!

Словно по ее команде, в зале медленно погас свет. Острый луч софита высветил круг маленькой эстрады. Из темноты на нее вспрыгнула девица в красном коротком платье. «Привет, друзья!» — прокричала она в микрофон прокуренно-пропитым голосом.

— Концерт по заявкам друзей, — прокомментировала Ольга, брезгливо наморщив носик. — А что делать? На один прием хозяин нанял скрипичный квартет. Так под него гости так назюзюкались, что прошли все стадии опьянения — от легкого головокружения до белой горячки — за полчаса. Ты бы видел! А утром привет с большого будуна достался мне. Почему, дура с высшим образованием, не догадалась вовремя подсказать шефу, что эта группа лиц с печальными еврейскими лицами и музыкальными инструментами… Ну и все в таком же роде. Даже мой университетский диплом припомнил, козел.

— Хороший фокус получился. — Максимов придвинулся к ней.

— А! Это не фокус. Я на часы все время поглядывала, ты не заметил. Шеф помешан на точности. Он этой козе с баяном сказал, чтобы начинала выть ровно в десять. Попробовала бы не запеть!

— Лучше бы не говорил. — Максимов поморщился. — С ее голосом только в привокзальном буфете пирожками торговать.

Она засмеялась и положила руку ему на плечо.

— Твой тебя искать не будет?

— Надеюсь, нет.

— И меня не будут. — Она покачала головой, ярко брызнули камешки в маленьких сережках. — И у меня работа закончилась. Теперь пусть хоть все в бассейне перетопятся, мне плевать. Пойдем пить шампанское, злой человек?

«Началось, — с невольным облегчением подумал Максимов. Еще раз скользнул взглядом по стоящей рядом Ольге. — Надо отдать должное, кусочек сыра в мышеловку они положили весьма аппетитный. Итак, кто из кандидатов оказался проворнее?»

Он остро почувствал, как в ее маленьком тренированном теле бьется нервная сила. Страх и возбуждение одновременно. В черных глазах, казавшихся еще глубже от темных теней на веках, мелькнул нехороший огонек. Словно случайный луч высветил в темноте глаза затаившегося зверя.

Она вывела его через боковую дверь, повела через оранжерею, освещенную призрачным сиреневым светом. Каблучки остро цокали по холодным плитам.

— Почему не спрашиваешь, во сколько эта красота встала?

— Мне неинтересно. Вот подведет прокурор твоего босса под конфискацию, тогда и узнаем, что здесь почем. — Максимов поймал ее за руку.

— Не здесь. — Она потянула его за собой. — В этом дворце у Золушки есть маленькая каморка.

Пальцы у нее оказались неожиданно сильными. И холодными.

Ольга прижалась к нему грудью, скользнула вбок, заставив перевернуться на спину. Вышло так неожиданно и ловко, что Максимов так и не успел понять, что произошло.

Она помяла его плечи и довольно, по-кошачьи замурчала.

— М-р. Только не шевелись. — Она уперлась ладонями в его грудь. — Лежи и не шевелись. Дальше я сама. А ты молодец, долго держишься.

«Угу, — мысленно ухмыльнулся Максимов. — Попробуешь тут кончить, если ты, кошечка, двери закрыла, а ключ в замке не оставила. А за дверью сопят, аж здесь слышно. Интересно, будут терпеть до конца или у них свои ходики тикают? Малышка же может гарцевать до утра, ее дело маленькое. А им уже невтерпеж».

— Куда ты? — Он подхватил за талию наклонившуюся в сторону Ольгу.

— Сигареты в сумке, — прошептала она. — Устрою перекур на рабочем месте. — Она сильнее сжала бедра, чтобы удержаться на нем, откинулась назад, пошарила по ковру рукой. — Ага, вот она.

Щелкнул замок сумочки, и тут же в грудь Максимова уперлось что-то холодное.

— Лежать! — громко, чтобы услышали за дверью сказала Ольга.

Если человек хочет убить, он не пугает. От угрозы до выстрела всегда есть секунды, а это шанс. Максимов никогда не упускал шанса остаться в живых.

Дверь распахнулась, и в комнате вспыхнул свет. В этот же момент Ольга, получив короткий удар в подбородок, слетела с Максимова и без стона рухнула на ковер. Ворвавшихся в комнату он встретил, сидя по-турецки, с дамским браунингом в руке.

— К групповому сексу тяги не имею, — спокойно сказал Максимов, взяв на прицел двух парней, замерших на пороге. Такого варианта они не учли или их плохо проинструктировали. По лицам было видно — исполнители. — И не люблю, когда мне мешают.

Парни расступились, пропустив в комнату остролицего седого человека. Он цепким взглядом осмотрел Комнату, чуть задержавшись на обнаженном теле Ольги, распластавшемся на ковре. Оценив обстановку, он изобразил улыбку на жестком, изрезанном глубокими морщинами лице.

— Извини, дорогой, — сказал он с легким кавказским акцентом. — Почему на ковре сидишь? Мог бы ее и на столе разложить.

— Падать высоко, — усмехнулся Максимов. — А я двигаться люблю.