Олег Маркеев - Цена посвящения: Время Зверя

— Как вы себя чувствуете, Василий Васильевич? — участливо поинтересовался Салин, не глядя на Иванова. Он сосредоточенно полировал стекла очков.

— Нормально. Голова только побаливает…

— Это пройдет. Да, Владислав?

— Минут пять на свежем воздухе, и никаких проблем, — ответил Владислав.

— Значит, беспокоиться не о чем. — Салин надел на нос очки. — Итак, продолжим. Я мог бы сказать, что имел место обычный обморок. Вы которые сутки живете в нервном перенапряжении, поверили бы. Да и свидетели подтвердили бы. Но не хочется портить отношения примитивной ложью. Это первое. Второй аргумент: мне хочется, чтобы вы целиком и полностью отдавали себе отчет в ситуации. А она чрезвычайная. И требует чрезвычайных мер.

Он дал знак Владиславу.

Иванов почувствовал жесткие пальцы Владислава на своем локте. Только после этого осознал, что рукав рубашки закатан.

— Да, пришлось сделать укол. Другого способа снять информацию в сложившейся ситуации у нас не было, — безликим голосом продолжил Салин. — Катастрофически не хватает времени. Вы же сами проводили допросы, Василий Васильевич, и знаете, что иногда требуются не часы, а месяцы, чтобы снять нужные показания. А у нас на учете каждая минута. Не беспокойтесь, препарат проверенный, никаких побочных эффектов. И ничего, кроме интересующего нас по делу, мы у вас не выспрашивали. Если вас это успокоит — все заняло ровно пятнадцать минут. Столько действует препарат. Согласитесь, тратить таким способом купленное время на ерунду — непростительное мотовство.

— Эх-хе-хе, милок, — раздалось от окна. — Поставил ты нас в положение…

Салин повернулся к Решетникову.

— Я разве не прав, Виктор Николаевич? — спросил Решетников. — Человек пять лет проработал рядом с Матоянцем, а чем он занимался — не просек. Ну — полный ноль! Даже завидно, ей-богу.

— Еще раз извините за способ, но он полностью снял с вас подозрения, — Салин обратился к Иванову. — Под действием препарата человек дает точные ответы на конкретные вопросы. Не бредит и не несет все, что на ум пришло, а отвечает коротко и ясно. Вы не ответили ни на один вопрос, потому что ответов у вас нет. Плохо для нас, хорошо для вас. Что и поставило в тупик моего коллегу. Кстати, информацию о системе охраны дома вы никому не сдавали.

— За исключением Злобина, — с трудом произнес Иванов.

Решетников крякнул в кулак.

— Слышали, милок. Сам рассказал.

Салин кивнул.

— Это делает вам честь, Василий Васильевич. Не только на химическом допросе, но и в обычном разговоре вы не врете.

— Спасибо за комплимент. Я могу встать?

Владислав отрицательно покачал головой.

— Мы скоро уйдем, тогда и встанете, — вслух за него ответил Салин. — Дела ждут. Да и вам разлеживаться особо некогда. — Он выдержал паузу. — Мы посовещались и решили, что вам необходимо сдать дела и отправиться на покой. Финансовый аспект мы решим корректно. Скажем, вы продадите свой бизнес, фирму «ЭКС» за разумную, но приемлемую для вас цену.

— На круг выйдет такая персональная пенсия, что Горбик позавидует, — вставил Решетников. — Давно тебе пора на пенсию, Вася. Мышей не ловишь.

— Ну я бы не стал так формулировать… Но в целом поддерживаю. — Салин мягко шлепнул по подлокотнику. — Вы выходите из игры. Срок на передачу дел — две недели. Начиная с сегодняшнего дня.

Иванов приподнялся на локте. Странно, но вся муть из головы вышла, словно выспался всласть. И зрение стало четким.

Он долго рассматривал Салина с Решетниковым. Прояснившиеся глаза видели привычные лица совершенно по-новому. А может, все дело в прояснившемся сознании? Во всяком случае Иванов четко отдавал себе отчет, что видит их последний раз в жизни.

— Кто будет преемником? — глухо спросил он.

— Ох-хо-хо, милок, — вздохнул Решетников. — Кем тебя заменить найдем. Полезных идиотов всегда навалом. Где бы нам второго Архитектора найти! Хорошо ты Матоянца назвал — «Архитектор». В самую что ни на есть точку!

Повисшую тишину вспорол глухой вибрирующий звук.

Владислав сорвал мобильный с ремня, как выхватил пистолет из кобуры, одним движением, резким и отточенным.

— На приеме, — бросил он в трубку. — Да… Понял.

Он убрал трубку на место.

Иванов вверх не смотрел, лица Владислава не видел. Зато видел Салина, резко вскинувшего холеный подбородок.

Луч света брызнул искорками, разбившись о дужку очков.

— Можно, Владислав, — разрешил Салин в ответ на немой вопрос оперативника.

— Злобин взял след.

Короткая фраза, как выстрел, изменила все и сразу. Воздух в комнате стал плотным, звенящим от напряжения.

Решетников сбросил с лица маску добродушного ерника. Оказалось, он умеет делать лицо первых командармов: лихих и беспощадных рубак, на взмыленных жеребцах ворвавшихся во власть.

Он слез с угла стола, запахнул плащ.

Салин, чуть помедлив, выбрался из кресла. Одернул пиджак, только после этого застегнул плащ, завязал пояс узлом.

— Прощайте, — невнятно произнес он.

Вышел первым. За ним — Решетников.

Последним на пружинистых волчьих ногах выскользнул Владислав.

Не попрощавшись и даже не оглянувшись.

Иванов правильно сказал, у следователя всегда больше вопросов, чем он задает вслух. Просто на большинство вопросов он ищет ответ сам. Подследственному сам Бог велел крутится, как угрю на сковородке, не захочет, а соврет. А следователю Бог положил копать землю на три метра вглубь и не верить ничему, что не удалось трижды перепроверить.

Злобин, сев в машину, замкнулся и демонстративно отвернулся от притихшей Ольги.

Вопросы гудели в голове, как пчелы в улье.

«Почему дом обнесен эшелонированной системой сигнализации? Не жилье, а спецобъект какой-то. Создалось впечатление, что Матоянц именно так его и проектировал. Причина? Если отбросить версию, что Матоянц страдал паранойей, то должно быть рациональное объяснение. Скорее всего, его следует искать в деятельности холдинга.

А что есть холдинг „Союз-Атлант“, если судить по справке, что мне сунул Игнатий Лойола? Восемь структурных подразделений различной специализации: от спецстроительства в нефтедобывающем комплексе до микробиологической лаборатории. Плюс блок управления. Всего — полторы тысячи человек. Обороты солидные, но не чета Газпрому. Только звучит красиво „холдинг“, а так — третье место в пятой сотне. Больше походит на хозрасчетный НИИ, чем на коммерческую структуру. И вдруг такая система безопасности.

Почему смерть столь незначительного коммерсанта всполошила серьезных людей? Игнатий Лойола намекнул, что дело держат на контроле в администрации Президента. Им там что, больше делать нечего? Особенно когда Скуратов „копает“ дефолт. Есть ли связь интриг вокруг дефолта со смертью Матоянца? И вообще, насколько Матоянц был связан с политикой? Лично, во всяком случае официально, „не состоял, не подписывал и не участвовал“. А негласно? А через холдинг?