Александр Делакруа - Тенебрис. Том 2

– Так-так-так, – едва слышно начал комментировать Генри очередной отчет, «всплывший» на его персональном планшете. В это время он, как и прежде, находился на борту космического корабля «Республика», медленно дрейфующего над поверхностью океана в непосредственной близости от Нью-Йорка. Оставив Калеба наедине с терзающими его мыслями, Бейкер решил наконец привнести в порядок, царящий вокруг него, хаос. Сейчас же он сидел в своем кабинете, медленно пролистывая отчет и что-то постоянно бормоча себе под нос:

– Ну, естественно, Сато Хино развернул корабль и направился в Азию. Видимо, старик Джао всё-таки успел его обработать. Да и черт с вами! Неблагодарная горстка заигравшихся чиновников! Все такие… – он хотел было продолжить выпады в сторону членов совета, как вдруг всё его внимание «захватил» другой настораживающий факт. – Так, «Амелию» покинули все корабли. И практически на каждом из них следы наличия Айков. Несколько сотен тварей летят прямо к нам…

Бейкер эмоционально встал с кресла и начал встревоженно расхаживать по кабинету. В помещении больше никого не было, однако Генри не переставал комментировать всё происходящее вслух, будто, озвучив свои мысли, они начинали звучать более уверенно.:

– Враг почти здесь, а легаты Земной Республики, видите ли, обиделись и попрятались по своим норам! Ладно, ладно. Генри спасет вас в очередной чертов раз! Неблагодарные… Все такие правильные, святоши! Если бы я не взорвал Цитадель, нечего было бы спасать! Ни города, ни флота, ничего! А они мне морали читают. Баако вообще непонятно, как в совет попал, продажный лоббист! А Вуд, тоже мне, невелика потеря! Рожденный смертным, к тому же постоянный фанат «серой зоны». Небось, кормился с рук местных наркобаронов. Они спасибо мне сказать должны, что теперь в совете остались только настоящие бессмертные! А вместо этого… Ладно, черт с вами.

С каждым сказанным словом Бейкеру будто становилось немного легче. Делившись всем, что накипело у него в душе, он словно освобождал место для новой череды тревожных испытаний, которыми, к сожалению, была усеяна его жизнь. Набрав несколько служебных команд, перед ним в центре кабинета во весь рост появилась голограмма генерала Гаретта.

– Генерал, поднять весь флот на орбиту. С Венеры направляется караван инфицированных судов с угрожающим всему миру патогеном. Приказываю – уничтожить. Ни одно судно не должно добраться до орбиты. Приступить незамедлительно.

– Есть! – рапортовал полупрозрачный образ генерала и тут же растворился в воздухе, оставив Бейкера вновь наедине со своими мыслями и решениями. Повисшая гробовая тишина, словно предвестник грядущей трагедии, заполнила своим незримым присутствием каждый уголок одинокого кабинета Бейкера.

– Я поступаю правильно, – словно для самовнушения прошептал Генри и вновь засел в своё кресло, вернувшись к планированию дальнейших действий.

Немного иначе дела обстояли у другого легата Земной Республики, в то же самое время направляющегося в кортеже из трех черных как смоль космолетов в один из крупнейших гигаполисов мира – Москву. Алексей Рогов был весьма типичным политиком – сдержанным, степенным и рассудительным. Невысокого роста, но в то же время весьма жилистый и подтянутый. Всегда в солидном костюме, гладко выбрит и с ровной ухоженной стрижкой. Он практически никогда не поддавался эмоциям и всегда был максимально практичен во всём, что касалось Республики и её управления. Крайне редко шутил, не фамильярничал и даже не улыбался, так как был глубоко убежден, что улыбка – признак добродушия, что, в свою очередь, может быть истолковано как слабость. А позволить себе быть слабым он никак не мог. И дело даже не в политических амбициях или жадности до власти (что, без сомнения, в разной степени было присуще всем политикам того времени), основной причиной являлась семья. Семья всегда была особой темой для Рогова, которую он крайне редко и неохотно обсуждал с посторонними. Практически никогда не касался её ни в одном из множества публичных выступлений. Слишком уж сокровенной и в то же время тяжелой была для него эта страница в начале долгой бессмертной жизни. Но, не коснувшись её, едва ли можно понять человека, от решений которого напрямую зависела судьба целого континента.

Его родители, точнее, мать, принадлежали к весьма влиятельной семье, играющей не последнюю роль в политической жизни России того времени. Отец же был успешным бизнесменом, вложившим все свои силы в развитие и процветание своего частного бизнеса. Как ни странно, но, несмотря на высокий статус и положение, эта пара была поистине образцом классических жизненных ценностей и добродетели. Она занималась наукой и помогала больным детям, он развивал инвестиционные проекты, поддерживая молодые стартапы и благотворительные фонды. Они были словно вырваны из контекста, оторваны от мира, погрязшего в коррупции, финансах и личных амбициях. Как яркие штрихи красок на померкшем полотне современности. Две ослепляющие вспышки надежды во мраке футуристической реальности. Они были влюблены и счастливы. Исполненные верности и преданности друг другу, они не ввязывались в политические интриги и закулисные игры, чем вызывали сдержанную раздраженность влиятельных сил, стоящих за их семьями, и в равной мере обратную реакцию у простых смертных, лицезрящих в них образец идеального людского счастья. Как и многие бессмертные того времени, Мария, будучи ярким деятелем науки, отважилась на беременность. И, как и все они, к великому сожалению, пережить это событие ей было не суждено. Вместе с трауром и горечью, постигнувшей безутешного мужа, миру явилось удивительное чудо – двойня. Два брата-близнеца, рожденные у бессмертной пары. Такого ещё не случалось, и никто не знал, как поведет себя наследственное бессмертие, но вскоре всем стал очевиден эффект подобного рождения. Лишь один из двух унаследовал бессмертие, второй же – врожденный к нему иммунитет. Алексей был старше на несколько секунд, и именно он стал бессмертным, в то время как его брату Владимиру с рождения была уготована жизнь обычного человека. С тех пор прошло уже почти шестьдесят лет, но, словно духи прошлого, спонтанные образы былых утрат то и дело настигали братьев. Сейчас, сидя в космолете, все мысли Алексея были лишь об одном – успел ли Владимир покинуть Цитадель до её разрушения. Он снова и снова прокручивал в голове последний разговор с братом, когда у входа в зал собраний совета он попросил его незамедлительно отправиться в Сибирь, в резервный пункт управления, на случай непредвиденного поворота событий. Протокол предполагал полное радиомолчание вплоть до прибытия, посему Алексей до сих пор не знал, удалось ли его брату добраться до точки назначения. И эта неизвестность буквально разъедала его изнутри. Охваченный страхом и волнением, он судорожно проворачивал в руках небольшой кулон, подаренный ему отцом. Маленькое золотое украшение в виде сердца, внутри которого была увековечена фотография ещё молодых родителей. Этот кулон принадлежал его матери, которую он не знал, но чью любовь и заботу незримо чувствовал всю свою жизнь, храня этот талисман у самого сердца. Невольно перед его глазами возникли образы последней встречи с отцом. Убитый печалью и горем, он был уже далеко не тем мужчиной, которого некогда любила его мать. Практически всё свободное время проводя в барах, клубах, пытаясь забыться, отвлечься, гоняя на запредельных скоростях по небесным трассам, он практически не видел своих детей, оставив всю заботу о них бывшему тестю. И вот однажды он всё же заявился на порог дома родителей покойной супруги. Возможно, он чувствовал, что его время подходит к концу, а может, просто боялся, что встретит её в «лучшем мире» и не выдержит томного упрекающего взгляда. Как бы то ни было, та встреча запомнилась Алексею на всю жизнь. На улице шел проливной дождь, и темное бежевое пальто отца было промокшим буквально насквозь. Он неспешно зашел в комнату сына, подозвал мальчика к себе и, опустившись перед ним на колени, что есть силы прижал ребенка в крепких отцовских объятиях.