Михаил Серегин - Правильный пахан

Так все и произошло. Едва запыхавшийся милиционер показался из-за угла, как правая нога блондинки молниеносно взлетела высоко вверх.

Удар был настолько резок и силен, что толстяк даже не успел сообразить, что же такое с ним случилось. Его безжалостно швырнуло назад, и он оказался лежащим на спине, раскинув в разные стороны руки. Табельное оружие милиционера, выпав из рук хозяина, негромко стукнуло в темноте об асфальт. Хрупкая блондинка, оказавшаяся столь грозной на поверку, в мгновение ока оказалась рядом со своим противником. Ее кулаки были сжаты и готовы к действию. Издай ее враг хоть один только стон или сделай малейшее движение, она бы наверняка нанесла ему второй удар и, как знать, может быть, последний в его жизни.

Но неуклюжий страж порядка находился в глубоком нокауте, и посему златовласая пантера в человеческом обличье, понаблюдав за ним несколько секунд, наконец расслабилась и отвернулась.

Женщина прислушалась. Во дворе было тихо, ни звука не доносилось и из самой церкви. Поняв, что пока ей ничто не угрожает, блондинка решительной походкой направилась к дверям собора.

К тому времени Цыган, а следом за ним Тайсон покинули свое укрытие и вышли во двор, держа оружие наготове и тревожно озираясь по сторонам.

– Быстро добро хватайте и на выход! – презрительно глянув в сторону мужчин, коротко распорядилась блондинка.

Так же легко и грациозно, как и в первый раз, несмотря на ранение, она перемахнула через ограду и бесшумно приземлилась, легко спружинив на полусогнутых ногах.

Вскоре показались и ее подельники. Блондинка приняла от них по очереди мешки с краденым. Водитель «Форда», увидев своего главаря, поспешил ей на помощь.

Погрузив все похищенное в багажник, бандиты уселись в салон, «Форд» резко сорвался с места и понесся по темным улицам города.

Засоркин Лев Валентинович пользовался заслуженным авторитетом у коллег. Профессия у него была нередкая для нашего времени, но, пожалуй, самая престижная – Засоркин делал деньги, то есть был бизнесменом. Причем бизнесменом весьма крупным. Окна его кабинета, по размерам больше напоминающего хоккейную площадку в ледовом дворце, выходили на Тверскую. Льва Валентиновича знали не только в Москве, Питере да и вообще в России, но и далеко за рубежом.

Выглядел Лев Валентинович соответственно своему статусу: русоволосый мужчина ростом чуть выше среднего, практически не снимающий с глаз очков-«хамелеонов» и всегда дорого одетый. Улыбку его никто бы не назвал сердечной или добродушной, а взгляд по-волчьи хищных глаз прожигал подчиненных насквозь. Единственное, что вносило некоторую дисгармонию в общий облик Засоркина, – это большая татуировка на кисти правой руки, полностью покрывающая ее, и перстни-татуировки на фалангах пальцев. В бане можно было обнаружить, что этим количество наколок на теле Льва Валентиновича не ограничивается – их там значительно больше. Даже не разбирающийся в тюремной символике человек сразу бы определил, что Засоркин далеко не новичок в блатном мире и посидеть на своем веку привелось ему изрядно.

Московский бизнесмен действительно на зоне отпахал немало и был авторитетной личностью среди братвы.

В настоящее время Засоркин находился у себя в кабинете, за своим столом, и просматривал бизнес-план.

Внимательно перечитав все еще раз, Лев Валентинович отложил бумаги в сторону и задумался. В этих бумагах речь шла о земельном участке под Ялтой.

Взгляд хозяина кабинета упал на фотографию в рамке, стоящую на столе. Засоркин взял ее в руки и не отрываясь некоторое время внимательно вглядывался в снимок, словно вспоминая что-то. Фотография действительно была интересной. На ней Засоркин, широко улыбаясь, обнимал за плечи Григория Рублева. Оба были в лагерных телогрейках с бирками номеров на груди. Они отбухали в колонии строгого режима почти пятилетку, а такое не забывается никогда.

– Все встали у своих кроватей! – прозвучал суровый приказ.

Барак номер восемь моментально пришел в движение.

Послышались тихие голоса: «Шмон, шмон!»

Действительно, в помещение зашел зам по режиму и с ним двое конвойных.

Кто-то кинулся было прятать что-то запретное.

– Не дергаться, я сказал! – заорал командир. Его круглое лицо с сидящей на нем кнопкой крохотного носа мгновенно покраснело.

Зэки знали причину шмона: на утренней поверке двое из них оказались пьяными. Как ни прятали их, все равно застукали обоих. Майору влетело от хозяина, и теперь он жаждал крови. Предполагалось, что будет осмотр, поэтому все, за что можно было подвергнуться наказанию, было уже припрятано. Только самые лопухи прозевали момент и теперь дрожали, стоя у своих шконок.

Засоркин Лев ничего не опасался. Ничего запрещенного у него не было. Но когда обыскивающий сдернул его постель и на пол упал небольшой пакетик, сердце тревожно екнуло.

– Что это? – сурово спросил майор.

– Не знаю, – отозвался зэк. Лев действительно не имел ни малейшего понятия, что это за пакет и как он к нему попал.

Он смотрел на бумажный квадратный сверток размером со спичечный коробок и обмирал от мысли, что там может оказаться. Засоркин не был новичком в блатной жизни и прекрасно знал, что подобным образом упаковывают анашу.

«Карцер – это еще в лучшем случае. А то и довесок к сроку!» – тоскливо подумал он.

– Разверни, – ненавидяще глядя на него, приказал зам по режиму.

– Это не мое и разворачивать я это не буду, – твердо отозвался зэк.

– А может, это твое? – вопрос был задан черноволосому мужчине с серыми глазами. Как уже знал Засоркин, кликали его Крытый и он был авторитетом среди братвы. Он стоял рядом.

Постель на его шконке боец крутанул до этого. Крытый не удостоил майора ответом.

– В карцер их обоих! – распорядился зам. И конвойные повели двух зэков на выход.

Леву уже почти вывели из помещения, когда он услышал смущенный голос майора:

– Что за херь?! Стойте!

Конвоир вернул зэков обратно.

– Зачем было под матрац прятать? – непонимающе глядя на обоих, спросил зам по режиму. – Что, разве в тумбочку положить было нельзя? Оба вроде не первоходки?!

В пакете оказался самый обыкновенный чай.

Крытый и Засоркин потом перетрясли весь барак, но им так и не удалось выяснить, кто и зачем сделал эту затарку.

Но с этого дня началось их знакомство, со временем переросшее в настоящую дружбу.

От воспоминаний о своем прошлом Засоркина оторвал стук в дверь. Он не спеша поставил резную рамку на место и, услышав повторный стук, произнес:

– Да, входите.

Дверь приоткрылась, и в нее просочился довольно молодой рослый человек в классическом темном костюме-тройке. С первого взгляда можно было понять, что это секьюрити, он же посыльный, он же лакей и так далее. Нет нужды перечислять весь круг обязанностей подобных субъектов. На лице его словно навечно отпечатались слова: «Готов служить верой и правдой своему шефу».