Михаил Серегин - Размороженная зона

В следующую секунду одной длинной очередью Еременцев срезал обоих мужиков в шлемофонах – скорострельность пистолета-пулемета была отменной, и шансов у чмошников не было. Все произошло быстро – с момента, когда Еременцев шагнул назад, до момента, когда последний из подстреленных упал на землю, прошло не больше трех секунд. Все выстрелы прозвучали тихо – не громче, чем хлопок пробки от шампанского. Даже если в этот момент по «серпантинке» кто-то проезжал, он бы ничего не услышал.

Опустив пистолет, Еременцев внимательно наблюдал за лежащими в натекающих лужах крови телами. Вроде никто не двигается. Но на всякий случай… Москвич снова поднял ствол и выпустил еще по одной пуле в голову каждого из корешей Горца. Самого грузина добивать уже не требовалось.

– Вот так и поступают серьезные люди, – пробормотал себе под нос Еременцев. – А исполнителей я в случае чего и других найду, этого добра всегда хватает.

Он решительно развернулся, обошел «уазик», вытащил из багажника канистру с бензином и оранжевые резиновые перчатки по локоть. Поставив канистру на землю, он подошел к трупам, хозяйственно прибрал все разбросанные по земле деньги и одного за другим оттащил убитых к вездеходу. Чтобы загрузить всех троих внутрь, Еременцеву пришлось изрядно попотеть, особенно он намучился со здоровенным Горцем. Но минут через пять он все же справился.

После этого он вернулся к «уазику», взял канистру с бензином, подошел с ней к вездеходу и стал щедро его поливать. Выплеснув примерно полканистры, он стал пятиться назад, поливая бензином землю. Так он отошел шагов на тридцать. Получилась ведущая к вездеходу бензиновая дорожка. Закончив с ней, Еременцев снова подошел к вездеходу, прицелился и забросил открытую канистру с оставшимся бензином точно в открытый люк. Снял перчатки, бросил на вездеход. Туда же полетел «стечкин». Еременцев еще несколько секунд спокойно стоял, размышляя. Вроде бы он ничего не забыл. Когда обгорелые трупы найдут, связать их с ним никто не сможет. Вот и отлично. Еременцев вытащил сигареты, закурил. А через минуту, чуть-чуть не докурив сигарету до конца, он бросил окурок на бензиновую дорожку.

Бледное пламя метнулось по земле к вездеходу и мгновенно взлетело над ним жаркими языками. Еременцев спокойно повернулся к нему спиной и сел в «уазик». Через минуту он уже ехал к «серпантинке», изредка поглядывая в зеркальце заднего вида на пляшущие отблески пламени. Впрочем, куда чаще Еременцев посматривал на стоящий на заднем сиденье чемодан с «грузом», число погибших из-за которого только что увеличилось еще на трех человек.

Со стороны картина выглядела диковато: заснеженная сопка, покрытая редкими деревьями и зарослями кустарника, спокойное синее небо с плывущими по нему облаками… И все еще дымящийся разбитый вертолет на белом снегу. Рядом с вертолетом на каком-то вытащенном из салона тюке сидел Коля Колыма. Рядом с ним, облокотившись на картонные коробки, полулежала София, обеими руками обхватившая цинковый гроб. И тюки, и коробки Колыма вытащил из вертолета, убедившись, что вездеход уехал и что взрываться вертушка не собирается. Все же сидеть на каком-то барахле было куда лучше, чем на снегу.

Да и Софии лежать было и удобнее, и мягче. Колыма мрачно посмотрел на девушку. Он уже выяснил, что у нее с ногой. Сильный вывих – ничего смертельно опасного, но, судя по тому, как нога распухла, передвигаться в ближайшие дни самостоятельно она не сможет. Колыма удивлялся и тому, что она сумела сама выйти из вертолета и доковылять до кустов. Впрочем, при угрозе жизни человек иногда оказывается способен и не на такие чудеса. Но сама дойти до Ключей девушка не сможет, тут и говорить не о чем.

Выход из положения, конечно, был, и довольно простой. С его помощью София как-то передвигаться все же сможет. До Ключей всего километров шесть. Часов за шесть-семь добраться туда вполне реально. Ну, если и не за шесть-семь, то уж за девять-десять точно. А в Ключах можно будет найти и какую-нибудь машину, и, может быть, даже фельдшера. Именно это Колыма и предложил девушке сразу после того, как выяснил, что у нее с ногой. Но тут оказалось, что все не так просто.

София категорически отказывалась двигаться в путь без гроба с телом покойного дяди. Нет, Колыма прекрасно понимал, что уважение к праху родственника – дело святое. Но всему же есть предел! Ничего в конце концов не сделается запаянному гробу, если он сутки-другие постоит здесь. Звери его не откроют, да и нет здесь сейчас никаких хищников, все, какие были, южнее подались, тут им сейчас совсем жрать нечего. Но на Софию все эти аргументы Колымы не произвели никакого впечатления. Без гроба она никуда не пойдет. Гроб нужно взять с собой. Блатной пробовал объяснить девушке, что одновременно тащить тяжеленный гроб и помогать ей идти он никак не сможет. Но девушка была непреклонна – если гроб остается здесь, то она остается с ним.

Отчаявшись переубедить ее, Колыма замолчал, надеясь, что ему в голову придет что-нибудь дельное. Но никаких хороших идей не было – уж больно ситуация была поганая. А ведь еще неизвестно, что дальше будет. Не ровен час, к месту падения вертолета подъедут менты, пожарные или МЧС… О том, что произошло ЧП, уже могут знать: вертолет исчез с экранов радаров около часа назад! Конечно, возможно, что этого никто не заметил, но рассчитывать на это опасно. Из Магадана уже могли выслать спасателей. А если их застанут здесь… Тогда придется объясняться насчет трупов в вертолете, давать показания и так далее. В общем, время будет потеряно, а этого сейчас себе позволить нельзя. Нужно валить.

– София! – снова обратился Колыма к девушке. – Может быть, все-таки оставим гроб здесь? Я могу его спрятать, снегом забросать, ничего с ним не случится, через пару дней вернемся за ним и заберем.

Девушка молча покачала головой.

– Ну что ж нам, здесь сидеть, пока от голода не загнемся или спасатели за нами не приедут?

– Коля, идите в поселок один, – сказала девушка. – Один вы быстро доберетесь. Может быть, вы там сумеете какой-нибудь транспорт найти. И вернетесь за мной.

– А ты тут, что ли, останешься? С гробом?

– Да.

– Зачем?

Девушка не ответила. Колыма покачал головой. Что ж, если она наотрез отказывается, значит, действительно придется идти одному. Дорога здесь тяжелая, но часа за два-три он доберется. А там видно будет. Может, в Ключах и правда найдется какая-нибудь машина, которую можно будет нанять. Тогда он вернется сюда и заберет девушку вместе с гробом, если уж она с ним расстаться не желает.

– Хорошо. Так и сделаем, – сказал блатной и поднялся с тюка, на котором сидел. Резкое движение отдалось сильной болью в голове. По всему телу разлилась противная слабость, Колыма поморщился. «Самому бы дойти, – подумал он. – Если у меня сотрясение мозга, то веселого мало». Но говорить об этом вслух Колыма не стал.