Михаил Серегин - Размороженная зона

Журналист кивнул, помечая себе что-то в блокноте.

– Короче, тогда в ГУИНе появилась спецчасть, которая должна была контролировать начальственный, конвойный и особенно оперсостав СИЗО и лагерей. Ну, сам понимаешь, зона – место хлебное и всегда таким было. Подробно тебе рассказать, кому там за что дают, или сам знаешь? Прапорщики берут за «перевес» «дачек», «хозяева» – за представление на УДО, рядовые вертухаи – за то, что малявы на вольняшку передают. В общем, коррупция цветет пышным цветом…

– Простите, но этим сейчас никого не удивишь, – сказал журналист, на этот раз ничего не помечая. – На сенсацию это никак не тянет.

– Будет тебе сейчас сенсация, слушай. Ловить всех этих «хозяев», «кумовьев» и «попкарей» было легко, но толку бы с того было мало – на их место пришлось бы брать новых, и все пошло бы сначала, другие были бы ничем не лучше. Здесь коррупция не столько из-за людей идет, сколько из-за системы ГУИНа. Вот и решила эта новая спецчасть никого особенно не сажать, но на самых злостных накопить компромат и в случае нужды просто сдувать пыль с определенной папочки. Такой короткий поводок получается – чуть дернешься, и конец тебе. Но самое интересное произошло в девяносто восьмом году, когда реорганизация у нас началась. К тому времени компромата уже накопилось немало, да к тому же многие из тех, на кого папочки давно хранились, серьезные чины и должности получили. И, короче, получилось так, что в девяносто восьмом во время реорганизации часть этих документов попала ко мне. Подробно я тебе о том, как это у меня получилось, рассказывать не буду, но уж поверь – нелегко это далось.

– То есть воры получили возможность влиять на самых отпетых взяточников из Минюста и МВД? – уточнил журналист, что-то лихорадочно строча в своей записной книжке.

– Я тебе ничего такого не говорил, – усмехнулся старый грузин. – Какие воры? Не было никаких воров. И нас тут нет – мы тебе мерещимся, как призраки. Вот отдадим все бумажки и окончательно исчезнем, как порядочным привидениям и положено. Собственно, тебе так даже лучше – ты сам все эти документы как-то отрыл, такой уж ты молодец, пробивной журналист.

– А условия? – осторожно спросил толстяк. – Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, я это давно понял.

– И молодец, что понял! – кивнул Сван. – Но кто тебе сказал, что сыр у меня бесплатный? Условий три. Первое – мы сами выбираем, какие бумаги тебе отдать. Второе – по всем, какие ты получишь, немедленно раздуешь грандиозный скандал. Чем громче, тем лучше. Особенно сложно это не будет – матерьяльчик интересный, сам увидишь, но все же постарайся. И третье – когда будешь делать передачи про этот бунт, пристегнешь к нему наш компромат и сделаешь так, чтобы зэки выглядели ни в чем не виноватыми. Кстати, по секрету тебе скажу, так оно на самом деле и есть. Просто кое-кто из Минюста и ГУИНа про мои бумаги знал и решил на моих друзей надавить, компромат выманить и перехватить. Ну, в общем, своего они добились – выманить материалы им у меня удалось. Правда, не совсем так, как они планировали.

– Согласен, – решительно ответил журналист. – Ну, давайте ваши бумаги. А то пока мы только разговариваем.

Сван молча повернулся к гробу и принялся его вскрывать. Колыма помог старому грузину, и через пять минут они осторожно отставили покореженную крышку в сторону. Внутри оказалось несколько толстых папок и кирпичи, положенные, видимо, для веса.

– Это все, что у меня было по УИНу Магаданской области, – спокойно сказал Сван, доставая папки из гроба. – И не так уж тут мало… Почти на всех ваших чиновников есть материал. А вот в этой, – он протянул журналисту темно-бордовую папку, – самое интересное. Материал по начальнику этого лагеря и по Еременцеву Николаю Петровичу, одному из заместителей министра юстиции России.

Журналист негромко присвистнул.

– Про них материал должен пойти самым первым.

– Хорошо, – явно не без внутреннего сопротивления сказал журналист. – Я слово держу.

По лицу журналюги было видно, что дело, конечно, в первую очередь не в слове, а в том, что чем выше шишка, на которую пришел компромат, тем круче сенсация и тем больше достанется раздувшему скандал журналисту. Сван был прав – если бы этот струсил, искать другого желающего долго бы не пришлось. Скорее уж эти желающие в очередь бы выстроились, знай они, что могут получить.

– Эй! Коля! – раздался снаружи громкий крик Нептуна, про которого все забыли. – Сюда какая-то тачка катит! Номера прокурорские.

– Пойдемте, – скомандовал Сван и первым выпрыгнул из кузова.

Из остановившейся напротив «Магируса» черной «Волги» вышли четыре человека. Два почти одинаковых парня, в которых сразу угадывались телохранители, подполковник Васильев и… Четвертым человеком был прокурор области. Начальник лагеря решил пойти на отчаянный шаг, ударить из самого крупного калибра.

– Что здесь происходит? – громко спросил прокурор. – Что эта машина здесь делает? Кто вас через оцепление пропустил?

– Что происходит, спрашиваешь? – вкрадчиво заговорил Сван. – Объясню. Журналист одного из магаданских каналов только что получил сенсационный материал о коррупции в ГУИНе и Минюсте. В основном материалы касаются начальника пятой зоны подполковника Васильева и Николая Петровича Еременцева, замминистра юстиции.

– Я же вам говорил… – с напускной грустью в голосе сказал прокурору Васильев.

– Что вы себе позволяете, – рявкнул облпрокурор. – Вы понимаете…

– Мы все понимаем, – перебил его грузин. – Надеюсь, ты тоже понимаешь и не будешь мешать дать этим материалам законную огласку. А то ведь может оказаться так, что журналисты обнаружат сведения относительно нескольких эпизодов биографии еще одного человека…

Прокурор мгновенно сдулся, словно проколотый воздушный шарик.

– У тебя что, и на меня компромат есть? – севшим голосом спросил он.

– Не без этого, – довольно кивнул Сван. – Но главное – на Васильева. Ого! – Сван взвесил на ладони бордовую папку. – Лет на восемь потянет!

Позади прокурора раздался какой-то странный булькающий звук. Он обернулся и увидел, как подполковник Васильев с совершенно белым лицом оседает на землю, держась руками за сердце.

Из ворот пятой зоны вышел невысокий человек в черном ватнике, с заложенными за голову руками. За ним второй, третий… Цепочка была длинной. Операторы всех журналистских групп, прибывших к зоне, припали к своим камерам, снимая этот момент – добровольную сдачу бунтовщиков. Вышедших зэков спецназовцы и вертухаи разводили в разные стороны, шмонали, группировали по «мастям» и сажали в снег.

Конечно, особой вежливости менты при этом не проявляли, но и бить зэков не осмеливались. Когда один из вертухаев привычно замахнулся на одного из зэков, который, как ему показалось, шел недостаточно быстро, в его сторону тут же развернулась одна из камер, и вертухай опустил руку, так и не ударив. Попасть под раздачу не хотелось никому. А в том, что эта самая раздача предстоит, сомнений не было – уже поползли смутные слухи, что начальника зоны посадят, что под суд вместе с ним пойдет какая-то шишка из Москвы и еще кое-кто из Магадана.