Михаил Серегин - Киллер рядом – к покойнику (Сборник)

Кровь бросилась ему в голову, и Фокин, подняв руку, так огрел мента по лбу, что тот спланировал на капот Илюхиной иномарки и, проехавшись по нему, воткнулся головой в проезжую часть.

Второй мент что-то заверещал в рацию, и буквально через несколько секунд из-за угла вылетел ППС-ный «экипаж» с воющей мигалкой, и толпой повалившие оттуда милиционеры свалили Афанасия на снег и защелкнули на запястьях браслеты наручников.

Подскочил мент, которому так сильно перепало от Фокина, и успел несколько раз пнуть ногой своего обидчика, прежде чем его не оттащили собственные коллеги:

– Погоди ты!

В этот момент подъехало еще несколько машин. В том числе карета «Скорой помощи».

Фокина втолкнули в машину ППС, и «газик», набрав скорость, помчался по заснеженной улице…

– Значит, ты говоришь, что это твой старый знакомый по имени Илья Свиридов? – сурово проговорил Никитин.

Преступление произошло в его районе, и теперь Александр Тимофеевич велел привести Фокина в свой кабинет и, тяжело нахмурившись, начал даже не допрос – допросом это не назовешь, – а непростой разговор.

– Да, Илья Свиридов, – ответил Фокин.

– А почему же по документам он числится Анисимовым Дмитрием Антоновичем?

– Антонович-то он Антонович, да только никакой не Дмитрий и уж тем более не Анисимов. А почему он так по документам числится, откуда мне знать?

– Значит, ты говоришь, что он был уже мертв, когда ты к нему подошел?

– Да.

Никитин подпер кулаком тяжелый подбородок, а потом, понизив голос до вкрадчиво доверительного, проговорил:

– Я, конечно, понимаю, что ты его не убивал… но подумай, Афанасий, ты же профессионал…

– Бывший профессионал.

– Пусть бывший, но ведь многое осталось. Как ты думаешь, каким образом его могли застрелить?

– Господи, да как угодно! Хотя, я думаю, баллистическая экспертиза покажет, что стреляли в упор с расстояния не больше пяти метров.

– Почему ты так думаешь?

– Я только предполагаю. Судя по характеру поражений, выстрелы должны были производиться приблизительно с такой позиции.

– Значит, с пятачка прямо перед церковью?

– Может, и так.

Никитин почесал в голове, а потом произнес:

– С паперти?

– Нищие, что ли? – буркнул Афанасий. – Нищие… погоди, ведь это довольно известный трюк! Нищие… я сам этот трюк… – Он хотел сказать, что сам проделывал этот жестокий «трюк», будучи на работе в отделе «Капелла», но вместо этого мучительно закашлялся и поднял на Никитина тревожный взгляд.

– Что? Ну, договаривай!

– Я хочу сказать, – вполголоса проговорил Фокин, – что этот трюк с нищими был одним из фирменных трюков «Капеллы» в ту пору, когда я там работал.

– То есть…

– То есть я совершенно не исключаю, что к убийству Ильи причастны наши с Владимиром старые знакомые.

– С каким Владимиром? – произнес Никитин.

– С тем самым, про которого я тебе так много рассказывал. С которым мы ездили по всему свету, а потом я пошел по миру. Да ты его теперь тоже знаешь. Сегодня только познакомился.

– С кем это я сегодня познакомился? – недоуменно спросил прокурор.

– С цепным псом Маневского, как ты, Александр Тимофеевич, образно выразился. У меня не было возможности сразу узнать его, но я разглядел его лицо, когда он садился в свой «кэдди».

У Никитина отвисла челюсть.

– Ка.. ка… как, это и есть… и есть…

– Да, это и есть Владимир Антонович Свиридов. Родной брат убитого сегодня Ильи. Или Дмитрия Анисимова, если угодно.

Прокурор выронил ручку, которую он на протяжении всего разговора крутил между пальцев.

– Ро… родной брат?

– Совершенно верно. А ты разве не заметил внешнего сходства между «Анисимовым» и твоим сегодняшним наглым визитером?

Никитин длинно выругался и столкнул на пол пачку протоколов, которую натащили ему задержавшие Фокина молодцы из городского ППС-ного отряда и принявшие от них эстафету писаки из КПЗ.

– Нарочно не придумаешь! – наконец выговорил он. – Да… в самом деле есть некоторое сходство. Ну надо же, мать твою! Едрена кочерга!

Прокурор схватил телефонную трубку и быстро, горячо заговорил:

– Это Никитин говорит. Значит, так: немедленно допросите Фокина и зафиксируйте все, что он скажет, на пленку и стенограмму. А потом отпустите его под подписку о невыезде. Что?… Да, меняю ему меру пресечения. Все.

Бурный вечер трудного дня в коммунальной квартире – Вы решили проблему с прокурором Никитиным, Владимир Антонович? – спросил Бородин, мелкими глотками попивая кофе с ликером.

– Можно сказать, что да. Уголовное дело открыто не будет. Так что, думаю, я поступил очень гуманно, когда убеждал вас, Евгений Ильич, повременить с кардинальными мерами.

Когда Владимир произносил слово «гуманно», на его лице проступила скептическая улыбка.

– Я сегодня говорил с Борисом Александровичем, – сказал Евгений Ильич. – Он доволен вашей работой и повышает вам ставку.

Владимир кивнул.

– Теперь что касается руководства фирмы «Интерроспродукт», – сказал Бородин. – Мне кажется, что они лоббируют интересы водочных монополий в Думе. Особенно Борис Александрович недоумевал касательно поведения депутата Солонского, вице-президента «Интерроспродукта».

Свиридов открыл ноутбук и пробежал пальцами по клавиатуре.

– Тут у меня есть выборка из Интернета, – сказал он, – по информации ряда заслуживающих доверия источников, Солонский и компания собираются через «Медиа-Мост» Гусинского и подконтрольные «Мосту» СМИ открыть кампанию против босса. Касается и околочеченских финасовых операций, и акций алюминиевых заводов, и Драгмета. Надо сказать, все это дело впечатляет.

– А досье на Солонского? У вас оно есть?

– Есть.

– Я думаю, Владимир Антонович, что ввиду особой важности этого шага выполнить работу следует собственноручно вам. Борис Александрович выразил такое пожелание.

Свиридов кивнул.

– Да, Владимир Антонович, – произнес Бородин. – Я получил информацию, что вчера Клейменов отработал левый «заказ». Этакая халтурка. Что это был за заказ?

Свиридов, который уже было встал и собирался уходить, нахмурился.

– Это не имеет значения, – сказал он.

– Вы ошибаетесь, – вежливо, но напористо и твердо отозвался Евгений Ильич, и его длинное худое лицо омрачилось. – Это имеет значение. Мы не благотворительная организация и не фонд в пользу дитей-сирот.

– А не помешало бы, – не выдержал Свиридов. – Мы в самом деле не благотворительная организация, но мои действия были вполне правомерными. Я не думаю, что вы вольны так спокойно контролировать работу подотчетной мне структуры. Я отвечаю за все, и позвольте мне самому судить, что делать, а что нет.