Михаил Серегин - Спасительный удар

Друзья решили не ждать, когда все утихнет, и бросились туда, где должны были быть бандиты. Вскоре Валентин различил перед собой чей-то силуэт. Этот человек собирался стрелять. Грачев мгновенно подскочил к нему и ударил по руке, направив выстрел вверх. С потолка что-то посыпалось, и малый взвыл – ему в глаза попала пыль. Валентин повалил его, стал скручивать руки за спину.

Тем временем Максимов отбивался сразу от двоих, разом бросившихся на него. Ему помогал Граф, то и дело кидавшийся под ноги бандитам и хватающий их за все, что выступало.

Пока остальные разбирались с похитителями Пожарова, Александр отыскал самого Эдуарда Георгиевича, успевшего уже прийти в себя, но связанного и не способного передвигаться самостоятельно. Величко присел возле мужчины и попытался распутать узел веревки у него на ногах. В ту же минуту на улице прогремели выстрелы, оповещающие о прибытии остальных бандитов. Александр ругнулся, подхватил что-то пытавшегося сказать Пожарова, рот которого был заклеен лентой, и, взвалив его на плечо, поспешил к выходу. Направляясь к двери, крикнул:

– Уходим!

– Сейчас, только добью этого козла, – отозвался Максимов, и почти сразу что-то звякнуло, а вслед за этим послышался стон.

Через минуту оба, он и Грачев, были рядом с Величко. Валентин отодвинул заржавевшую щеколду и распахнул ворота. В воздухе витали клубы пыли. А затем сквозь них прорвался джип Мачколяна и он сам, распахнувший одну из дверец и во все горло орущий:

– Быстро в машину! Уходим!

Дважды повторять Ашоту не пришлось. Попавшие под обстрел товарищи со всех ног кинулись к машине и заскочили в нее, кто как мог, повалясь друг на друга – главным сейчас было удрать, и поскорее. Мачколян нажал на газ, и под аккомпанемент свиста пуль машина понеслась прочь.

Оторвавшись от погони, спасатели заторопились на квартиру к Величко, радуясь, что сегодняшний день наконец-то закончен. Естественно, что по дороге к дому они развязали веревки на теле вызволенного Пожарова, содрали с его рта клейкую ленту, дав таким образом возможность говорить. Но Эдуард Георгиевич открывать рот и тем более что-то объяснять не спешил. Он сжался в комок, уставился за окно и принялся размышлять о чем-то своем. Опешившие от такой наглости, а никак иначе подобное поведение Пожарова назвать было нельзя, товарищи вопросительно переглянулись, а затем Максимов недовольно заворчал:

– Нет, это что за наглость вообще? Ты нам объяснять все думаешь или как?

Пожаров тяжело вздохнул, но так ничего и не сказал.

– Не знаю, как вы, – засучивая рукава, продолжил Андрей, – но я человек нервный, нетерпеливый. Мне не нравится, когда из меня козла отпущения стараются сделать. Я, понимаешь ли, своей шкурой ради его жалкой душонки рискую, а он еще и молчит! Ну все, моему терпению пришел конец…

Сказав это, Максимов схватил сидящего рядом с ним Пожарова за грудки и, повернув к себе, прямо в лицо ему прорычал:

– Ну что, гнида, по-хорошему все расскажешь или бить придется?

– А что рассказывать-то? – устало вздохнул Пожаров. – Вы и без того все знаете.

– Ну да, так уж и все, – усмехнулся Мачколян. – А мне вот почему-то неизвестно, за каким таким хреном тебя снова похитили, да не кто-нибудь, а фээсбэшники. Не разъяснишь олуху неразумному?

Мачколян явно издевался. Было хорошо видно, что он злится, но сдерживается, хоть и из последних сил.

– Ну так что они от тебя хотели? Мы тебя слушаем.

Пожаров снова вздохнул. Максимов предостерегающе прорычал:

– Что они хотели?

– Денег? – обернувшись назад, конкретно спросил Величко. – Я прав?

Директор кивнул.

– Вот гнида, – не сдержался Максимов. – Правильно ты, Алекс, сказал, что он всех вокруг пальца обвел. Не желает делиться. Ну ты, мразь, – он толкнул мужчину плечом, – говори, куда дел бабло?

– Его не было на даче, – скромно начал Пожаров.

– Это мы уже и так поняли, – усмехнулся Валентин. – Не новость.

– Я хотел выбраться сам, но, – продолжил Пожаров, – Кирсанов так плотно связал мне руки и ноги, да еще и ногу прострелил… – Вспомнив это, Пожаров застонал, но не произвел ни на кого впечатления, и ему пришлось продолжить свой рассказ дальше: – В общем, я просчитался, и мне не удалось выбраться из дома самостоятельно.

– Ну, допустим, это нас интересует меньше всего, – встрял Максимов. – Ты лучше скажи, куда ты дел деньги?

– Да и сколько их вообще? – добавил Мачколян.

– Зачем вам это нужно? – произнес Пожаров, но никто из сидящих в машине не понял, о чем именно он говорит: то ли о его спасении, то ли о лишних проблемах на свою голову или же о деньгах. Как раз о деньгах все и подумали, а потому Мачколян сказал:

– Нет, это тебе зачем столько бабла нужно? Чего тебе спокойно-то не жилось? Или достаток не устраивал? Насколько я мог судить по твоему дому, жил ты вполне прилично.

– Чем больше есть, тем больше хочется, – произнес сакраментальную фразу директор. – Я только сейчас понимаю, насколько я болен…

– Угу, крыша у тебя давно еще съезжать начала, – закивал Мачколян. – Я это заметил. Так сколько у тебя накопилось денег?

– Много, – скривил рот Пожаров. – Вы столько никогда и не видели.

– Ну и куда ты все это дел? – нервно уточнил Максимов.

– Спрятал, – выдохнул Пожаров. – Там, где их ни эти фээсбэшники, ни наша бывшая «крыша» не найдут.

– Мне кажется или он зазнается? – спросил у остальных Макс. – Может, все же врезать ему?

– Успеем еще, – почему-то заступился за директора Мачколян. – Пусть сначала все выложит, а там подумаем, на какой свет его отправить.

– А разве их так уж и много? – недоуменно прищурился Макс.

– Не знаю, но два я ему точно могу обеспечить: ад земной и ад небесный. С какого начнем, а? – Ашот сверлящим взглядом покосился на Пожарова.

У того немедленно пересохло во рту от этой ничего хорошего не сулящей усмешки. Пожаров был не дурак, а потому понимал, что больше уже доверчивый Ашот на его удочку не попадется, и верить ему тоже не станет.

– Так я жду, – настаивал на своем Мачколян, чтобы ему было хорошо видно своего врага, надавил на тормоза и повернулся назад. – Давай, давай, шевели мозгами. Прикинь по-быстренькому, кто еще в курсе того, сколько денег ты себе решил присвоить, и жаждет твоей паршивой смерти. Или, может, тебе невдомек, что за тобой охотятся ФСБ, твоя «крыша», как ты ее назвал, плюс наш милый бухгалтер.

Пожаров невольно вздрогнул и почти сразу же принял единственно правильное решение. Он испуганно покосился на всю эту четверку и на собаку и, шумно выдохнув, изрек:

– Я хочу заключить с вами договор.

– Да что ты, мать твою, – возмутился Максимов, – еще и условия нам ставить будешь? В таком-то положении, – он снова толкнул директора.