Михаил Серегин - Спасительный удар

– Э-э, так не пойдет, – запротестовал Андрей. – Я из-за этих бабок шкурой своей рисковал, твою задницу не раз из-под пуль вытаскивал, а ты еще смеешь распоряжаться. Ну нет, так не годится.

– Деньги, – зашипел Пожаров, – всем нужны деньги. Все вы о них мечтаете. – Взгляд его снова стал каким-то туманным. – Но деньги – это зло человечества. Они заставляют всех идти по неправильному пути, они ломают…

– Ну надо же, как мы заговорили, – усмехнулся Максимов. – Что-то ты раньше так не думал, дорогой наш человек. Сам-то что, святым себя считаешь? Позволю себе напомнить, что это именно ты все и начал, решив прихапать себе чужое и оставить всех с носом, да еще и навешать на ни в чем не повинных людей море проблем. Или скажешь еще, что не так? Разве не ты подставил Ашота, разве не ты не вернул деньги поставщикам наркотиков? А теперь философию разводишь. Не надо, зубки я сам кому хочешь заговорю, отвечай – где деньги?

– Там, где они никому больше не навредят, – словно бы на последнем издыхании выдал Пожаров. – Там, где и должны быть. Они грязные…

Этот ответ совершенно не удовлетворил Максимова, и он вскипел…

– Успокойся, Макс, – сказал Величко. – Он сейчас все равно ничего не скажет, ты же видишь, в каком он состоянии. Давайте лучше отвезем его к Мишке в отдел, пусть сам решает, что с ним делать.

– Нет, ну а деньги? – возмутился Андрей.

– А что деньги? – пожал плечами Грачев. – Деньги, друг, нам теперь и не нужны. Всех досаждавших Ашоту бандитов увезли в отделение милиции, а значит, и без этих денег все теперь наладится.

– Как это наладится, как наладится?! – еще быстрее зажестикулировал Андрей. – Да я на эти деньги мечтал такой фильм снять, такое кино забабахать, а теперь… Да вы же меня мечты лишили!

– Мы тебя ее не лишили, а как раз наоборот, тебе ее оставили, чтобы было для чего жить, – подмигнул в ответ Грачев и по-дружески потрепал Максимова по плечу. – Ну все, возвращаемся, а то нам, чует моя пятая точка, еще долго этот кинофильм распутывать придется, после всего того, что мы учинили. Полагаю, у уважаемого Михаила Илларионовича накопилось немало вопросов. Нехорошо заставлять его ждать.

– Господи, кто только выдумал эти чертовы деньги? – в сердцах вздохнул Грачев, на которого, так же как и на остальных, очень большое впечатление произвел рассказ Пожарова. Как выяснилось, именно Пожаров и организовал покушение на Мачколяна, чтобы окончательно запутать следы. Но – не получилось. Мачколяна спас Граф. А дальнейшее известно…

Пожаров не помнил точно, сколько времени он провел в том самом багажнике, но растрясло его отменно. Единственное, что ему дало это неудобное заключение: он сумел наконец все обдумать и как следует взвесить. И понял, что раз уж ему столько всего пришлось натерпеться из-за этих денег, то теперь он пойдет до конца, тем более что терять ему, кроме своей, в общем-то никому не нужной, жизни, нечего. Это придало ему сил и помогло уговорить охранника выпустить его. Он, конечно же, слышал разговор Максимова с парнем, а потому едва только первый удалился, стал кричать таким диким голосом, что это просто не могло не привлечь внимание одного из ребят на стоянке. Парнишка, который осмелился подойти к машине, оказался проворным, не расспрашивая ни о чем, поинтересовался, в чем дело, и едва только услышал о вознаграждении – сразу согласился помочь.

Этот самый охранник отволок Пожарова к себе домой, сказав, что там он сумеет спокойно отсидеться, но когда тот, второй, что остался на службе, передал ему по сотовому, что спасенного ищут потому, что он обманул кучу людей и захапал огромную сумму денег, почему-то резко изменился. Видимо, посчитав, что Пожаров сопротивляться сейчас совершенно не способен, он начал угрожать ему пистолетом. И тут директор сорвался: его достали все эти наезды, вся эта людская наглость и жадность. Ни о чем больше не думая, он схватил первое, что попалось под руку, а этим предметом оказалась шкатулка, и нанес ею со всего маху удар по голове парня. Тот надавил на курок, но выстрела не последовало, так как оружие оказалось даже не заряженным. В общем, когда в дом влетели товарищи Ашота, он как раз заканчивал свое дело, дрожа всем телом и повторяя одну фразу: «Никто не получит этих денег».

Вот примерно так пересказал свою историю сам Эдуард Георгиевич, когда друзья доставили его в отделение милиции. Пожаров не сопротивлялся и казался вялым и безынициативным. Он сразу согласился все рассказать, тем более что понимал, что это – уже конец. Не признался он только пока в одном: куда дел деньги. Когда же его об этом пытались спрашивать, тяжко вздыхал и отворачивался в сторону, бубня что-то вроде: «Да чтоб им сгнить».

Вот именно эта последняя фраза данного рассказа и вызвала вздох Грачева и его бессмысленный вопрос, на который, впрочем, Косицин, который заглянул к ним в каморку, едва они только заступили на дежурство, желая поделиться последними новостями, все же ответил:

– Не знаю, удивит ли тебя это или нет, но первые бумажные деньги придумали в Китае в одиннадцатом-двенадцатом веке нашей эры, и назывались они «фэй-тянь», что значит «летающие монеты». На них был изображен летящий журавль.

– Я так и думал, – закивал головой Максимов. – Только эти узкоглазые подобную гадость изобрести могли.

– Но что-то мы отвлеклись, – потерев одну руку об другую, закряхтел Косицин. – А ведь я не сказал вам главного: после допроса этой бригады задержанных, а никак иначе этот полк и не назовешь, менты все расставили по полочкам и передали дело в суд. Вы, как главные свидетели, должны быть на нем завтра в четыре часа. Полагаю, там все и решится, и каждый получит по заслугам, а нас с вами, мои дорогие спасатели, похвалят.

– Да, но как быть с… – замялся Максимов, но Косицин не дал ему договорить, перебив:

– С деньгами никак быть не придется, потому что их просто нет. Мы, как могли, пытались заставить Пожарова признаться в том, куда он их дел, но все бесполезно. Не помогло даже обещание скостить срок. Похоже, он окончательно намерен похоронить данные об этих деньгах.

– Вот гнида! – выругался Мачколян. – Все равно же воспользоваться ими не придется. Ему ж пожизненка теперь грозит.

– Ну а на меня-то ты что теперь смотришь? – пожал плечами Михаил. – От меня ничего не зависит, а мысли читать я не умею.

– Мысли читать? – Мачколян быстро развернулся к Грачеву, но не успел даже ничего произнести, как тот яростно замахал руками, ворча:

– Даже не думай, я на это не пойду. Это же незаконно, и вообще я предпочитаю другие методы воздействия и…

– Грач, да подумай сам, – не слушал его Ашот. – Мы же можем точно узнать, где те деньги, и светлое будущее нам полностью обеспечено.