Михаил Серегин - Крестом и стволом

– Да, губернатор! И вы, между прочим, тоже приглашены!

Священник вздохнул. Он терпеть не мог все эти до предела забюрократизированные «встречи губернатора с народом» – такой мертвечиной от них веяло. Но раз приглашают, придется идти.

Свидание власти и народа оказалось еще прозаичнее, чем предполагалось. Губернатор быстренько произнес пламенную речь в конференц-зале районной администрации – кое-кого ругнул, кое-кого похвалил и стремительно упылил в поездку по совхозам – своими глазами убедиться, что урожая действительно не было.

Отец Василий поднялся со стула и двинулся к выходу, остро сожалея, что вообще пришел сюда. У него и в храме дел хватало. Но у самых дверей он встретился глазами с Ковалевым и приостановился.

– Что, батюшка, снова закон нарушаем? – недоброжелательно поинтересовался Ковалев.

– Уж чья бы корова мычала… – парировал священник.

– А кому, как не мне, за вами, нарушителями, присматривать? – усмехнулся Ковалев и, сделав приглашающий знак рукой, отошел к огромному окну.

Священник хмыкнул и пошел вслед.

– А я ведь тебя посажу, поп, – недобро покачал головой Ковалев.

– Вот только своей судьбы вы этим не измените, Павел Александрович, – посмотрел ему прямо в глаза священник. – Не я вас в этот угол загнал, а вы сами…

Ковалев заиграл желваками.

– И не надо мне угрожать, – спокойно продолжил священник. – Уверяю вас, все судьбы уже прописаны там, наверху, – и ваша, и моя.

– И ты думаешь, тебя ждет что-нибудь хорошее?! – язвительно откликнулся Ковалев.

– Я не знаю точно, но скорее всего да.

– Ты что же думаешь, попик! – внезапно вышел из себя Ковалев. – Повесил дело на Дмитрия Александровича, и дело с концом?! И уже в безопасности?!

Внутри у священника все оборвалось. Тайна его московского визита в спецслужбы перестала быть тайной, и это могло означать что угодно!

– Все мы под богом ходим, – неуверенно улыбнулся он. Кто может знать, в безопасности ли он? Священник не представлял, кто мог стукануть Ковалеву, но теперь исчезновение журнала с компроматом обретало несколько иной смысл.

– Я тебя зарою, поп! – яростно прошипел священнику Ковалев. – Помяни мое слово, я тебя закопаю!

– Все в руках божьих, – проглотил слюну отец Василий, развернулся и пошел прочь.

В том, что кто-то из конторы Дмитрия Александровича продался Ковалеву или тем, кто за ним стоит, формально не было ничего удивительного – время такое. И все равно, это был серьезный удар. «Надо сообщить в Москву!» – подумал отец Василий и ускорил шаг.

Дойдя до храма, он сразу кинулся в бухгалтерию, отправил Тамару Николаевну в магазин за чаем, кефиром, ну, и чем-нибудь еще на обед и сразу сел звонить.

– Дмитрий Александрович?

– Да, это я, Михаил.

– Дмитрий Александрович, как у нас дела?

В трубке на некоторое время воцарилось молчание.

– Неважно наши дела, – наконец откликнулся Дмитрий Александрович.

– А что случилось? – постарался сохранить душевное равновесие священник.

– Ершов повесился.

Внутри у отца Василия все оборвалось. Это было уже второе самоубийство человека, причастного к делу Ковалева.

– Как повесился?! Где?!

– Я и сам не могу понять как, – печально признался Дмитрий Александрович. – Кто-то ему в камеру шнур передал.

Священник не мог поверить собственным ушам. Он встречался с подобным, правда, очень давно, но чтобы повесился человек, дело которого ведет контора Дмитрия Александровича? Это уже что-то неординарное.

– Тогда и я скажу, – выдохнул он. – Ковалев знает, что я был у вас.

– Неудивительно, – после очередной длительной паузы откликнулся Дмитрий Александрович.

– Как это неудивительно?! – возмутился священник. – Что вы такое говорите?!

– Ох, Мишаня, – вздохнул Дмитрий Александрович. – Я уже ничему не удивляюсь.

Больше говорить было не о чем. Отец Василий медленно положил трубку и обхватил голову руками. У него больше ничего не осталось, разве что… Он встрепенулся – у него еще оставалась одна копия ковалевского журнала, правда, далеко, в Москве.

Он снова набрал московский код, а затем и Колькин служебный номер.

– Мне отца Виталия, – сказал он, когда в патриархии подняли трубку.

– Минуточку подождите, – откликнулся высокий мальчишеский голос. – Я вас соединю.

– Да, слушаю.

– Коля?

– Мишаня?! – изумился Колька. – Подожди, я перейду к другому телефону.

Некоторое время отец Василий ждал, но потом в трубке снова щелкнуло, и Колька почти без перехода начал его крыть на чем свет стоит.

– Ты что там вытворяешь, Мишка?! Ты в своем уме?!

– А что такое?

– Да отдаешь ли ты себе отчет, что висишь на волоске?! Если бы не слово старца Григория, быть тебе расстригой! Я знаю, что говорю!

– Ты толком объяснить можешь? – оборвал его отец Василий.

– Телега на тебя пришла – страниц на десять.

– Откуда?

– Из области.

Отец Василий задумался. Если это дело рук все того же Ковалева, то он поступил правильно – к пожеланиям областного начальства в патриархии относятся куда как внимательнее, чем районного. Видимо, нашел начальник милиции подходец к губернским структурам.

– И что, это так серьезно?

– Да куда уж серьезнее, – недовольно вздохнул Колька. – До патриарха, сам понимаешь, эта бумага не дошла, но тут и без него есть кому «вашим благословением» заняться, тем более что у тебя это не первый случай. Или я ошибся?

Колька не ошибся. Только за последние три месяца отцу Василию уже пришлось принимать у себя двух ревизоров, и, хотя отзывы о его трудах были достаточно благоприятны, еще одна «телега» в патриархию отнюдь не укрепляла позиций священника в глазах начальства. Но, с другой стороны, разве это было сейчас главным и разве для этого он позвонил?

– Слушай, Коля, – перевел он разговор в другое русло. – Мои бумаги еще у тебя?

В трубке послышался вздох, и у отца Василия сразу пересохло в горле – что-то было не так.

– Коля-а, – позвал он. – Где мои бумаги?

– Я тебе их выслал, – буркнул товарищ.

– Как так выслал? – не понял священник. – Зачем?

– Я устал от твоих закидонов, – сердито ответил Колька. – Извини, но я действительно устал.

– Когда ты их выслал? – холодея, спросил отец Василий.

– На той неделе. В пятницу.

– Почтой?!

– Почтой.

Отец Василий прикинул. Сегодня вторник. Суббота и воскресенье не в счет. Так что опасная бандероль уже на подходе. То, что Колька так поступил, было ужасно: почта – не сейф, но дело сделано, и назад не воротишь.

– До свидания, Коля. – Священник бросил трубку, больше ему говорить с Колькой было не о чем.

Он вскочил и заходил по комнате. Если журнал попадет в ковалевские руки, это будет означать его полную от священника независимость и вообще – полную независимость. Никто и никогда не докажет, что на посту начальника районной милиции находится преступник.