Симон Versus - Дежавю

Погибнуть в любое время!.. Красивые слова на гражданке, а для нас это было обыденной реальностью, снайперов не любили и боялись. Особенно запомнился тот момент, когда мы прикрывали отход нашей группы из очередного района боевых действий. Задачей стояло сдержать основные силы противника как можно дальше от наших «вертушек», за холмом, где они не могли повредить отступавшим. Нас было четыре снайперских группы. Заняв позицию для перекрестного обстрела местности, мы ждали своего часа. Лесистая, с густым подлеском местность способствовала нашим планам. Стреляли только наверняка и чтобы навести больше паники. Наши корректировщики были заняты обеспечением маскировки и связью с основной группой батальона. Когда ребята ушли, по одной стали сниматься со своих мест и наши группы. Два снайперских звена успели покинуть свои схроны, а два остались. Командование противника, потеряв всякое терпение, решило компенсировать свои потери нашей ликвидацией. По всему плацдарму несколько раз отстрелялись тяжелые минометы. Одно звено накрыли прямым попаданием. Потом отправили группу зачистки. Вокруг нас со Стасом медленно стало сжиматься кольцо. Отстреливаться приходилось очень скупо, патроны были на исходе, помощи ждать было неоткуда. Против двоих была выставлена как минимум рота. Тут подоспел посланный все же нам на выручку взвод армейского спецназа под командованием тогда еще лейтенанта Кости Максимова. Больше половины ребят потерял он в том бою, но задачу выполнил. Нас не бросили, нас спасли. Вернувшись на базу, отыскали Костю и выразили ему свою благодарность литром медицинского спирта. Оценив нашу помощь при выполнении операции, Константин попросил командование батальона перевести нас к нему. В итоге появилось у нас в разведбате новое название отряда осназа – «Томагавк», от сокращения фамилий его основателей. Уже в составе «Томагавка» мы дослужили свои три года. Крепла наша дружба.

После увольнения в запас, мне предлагали пойти на работу в органы госбезопасности, но я отказался. Решил, что хватит с меня армии, смертей, лучше пойти работать по гражданской специальности, и занялся высоковольтной энергетикой. Отец через Сан Саныча помог мне устроиться в «СевЭнерго». Стас занялся архитектурой, которой бредил с самого детства. Стал уважаемым архитектором, получал заказы от города. А Костя остался на госслужбе, в отделе внутренней безопасности. Женился на девушке с новой работы, у них родились две дочери. Кос все мечтал о мальчике. Сейчас он носил звание майора, сидел в большом кабинете и периодически ругал меня за то, что я не составил ему компанию десять лет назад и теперь он вынужден один разгребать весь свой мусор.

Больше двух лет мы планировали этот отпуск. Сложнее всего было вытащить Костю, с его свидетельством о неразглашении. В итоге ему только в этом году удалось уговорить свое начальство предоставить ему эти очередные две недели с выездом. Стас был вольной птицей, авторский надзор не мешал ему находиться по полдня дома и заниматься новыми проектами. Мне же после смерти родителей наш старый дом стал единственным дорогим местом на Земле, и не хотелось его покидать надолго. Поэтому ушел в работу, забыв про все на свете. Утром я почти лишился надежды на будущее. Спасибо Сан Санычу, что поправил мозг на место, иначе впал бы сейчас в уныние, от таких перемен и грядущей неизвестности. Нельзя всю свою жизнь посвящать только работе, обязательно должна быть какая–то более высокая цель. «Элефант» такой целью, при всей своей высоте и сложности, быть не может, но это я понял, лишь оказавшись не у дел.

Из динамиков доносилась сквозь паутину мыслей старая песня:

«Как это странно всегда

Вроде бы взрослые люди

А в голове ерунда

Мечтаем как дети о чуде

Па–ра–ра–ра–рам па–рам пам–пам

Мечтаем как дети о чуде» 1 1 Сергей Трофимов «Вроде бы взрослые люди»

Да, пожалуй, я мечтал о чуде. О том самом чуде, что совершается раз в жизни, когда можно вдруг исправить старую ошибку. До сих пор помню лица своих целей. Тяжело думать о человеке, как о враге, когда он и не подозревает о твоем существовании, о том, что сейчас я вижу его голову в прицеле с расстояния более одного километра. А узнав, что ориентировка была ошибочна, и ты прекратил жизнь почтенного мужа, отца, сына, как абстрагироваться от ощущения несмываемой вины за чье–то случайное убийство, пускай и по приказу выполненное. Как снайпер, я был достоин наград, как человек я себя презирал. Когда родители погибли в тот зимний день пять лет тому назад, я понял, что воздаяние за напрасно отнятые жизни все равно настигло меня и достигнет снова, отнимая тех, кто был дорог. Я ждал чуда, что вдруг время вернется вспять, и я еще раз проживу этот зимний день, помирюсь с отцом, уговорю его никуда не ехать, и они останутся живы. Мой внутренний мир не сломается раз и навсегда, и я не останусь с чувством горькой вины, что я виноват в их гибели. Потому и сказал Гале, что ее выбор был неудачен. Я жил прошлым, а не настоящим, чтобы не потерять никого в будущем.

«Вроде бы взрослые люди…»

Глава 3.

«Ветер перемен»

Остаток недели я провел в сборах. Надо было передать Димке дела, закрыть оставшиеся пробелы в отчетах. «Безумный Макс» был в истерике. Каждый день он приходил на работу и в разных вариантах происходил один и тот же разговор.

– Я не собираюсь за тебя работать! «Фантик» без тебя, как дитя без отца. Кто его воспитает, уму–разуму научит?! Кто?

– Дим успокойся. Ты не меньше моего знаешь все «детские» болезни нашего генератора. Наладчиков толковых у нас хватает. Чего ты ноешь?

– Все шишки все равно мне собирать придется, как ответственному за проект. А ты здесь в эксплуатации отсидишься втихую.

– Все уже решено! Возьми себя в руки уже! Марина твоя этой командировки уже ждет – не дождется, на курорт практически едете. С Баренцева на Средиземное.

– На Средиземное это ты едешь! А нам в лучшем случае удастся на городской пляж сходить. Или ты думаешь, что турки нас в санаторий зовут? Ничего подобного. Пахать на нас будут, как на волах. Особенно при строительстве следующих очередей.

– Все, мне надоело тебя уговаривать. Не хочешь туда, напиши заявление. «Господин председатель» это всем дал четко понять.

– Нет, ну работу я не хочу менять. Но почему я?

– Да потому что некому больше кроме меня и тебя! А я лицом не вышел. Поэтому и остаюсь пока на птичьих правах, год дорабатывать, а что потом будет, одному Богу известно.

И такая дребедень целый день!

С Галей мы разговаривали только по работе, она бросала на меня сердитые взгляды, было видно, что она обижена. Правду говорят, что любовь зла! Один раз я не выдержал и попытался вымолить у нее прощение, пока мы были одни в приемной в ожидании шефа.