Михаил Серегин - Русский вор

Но еще более страшная новость ожидала его дома. Квартира, в которой он прожил всю свою жизнь, ему уже не принадлежала. В ней жили совершенно чужие люди, которые и знать ничего не хотели о его проблемах. Они получили эту квартиру от городской администрации и все возникшие вопросы и недоразумения предложили Полунину решать именно там.

Все самые ценные вещи, оставшиеся в квартире, Владимир нашел в доме у бабы Тоси, у которой он ночевал несколько раз. От нее он узнал, что Лешка Каширин уехал учиться в Москву, в институт культуры, а Танька переехала на новое место жительства и устроилась работать в парикмахерскую.

Полунин звонил ей на работу, но там сообщили, что Коробкова в отпуске, на юге. Полунину прозрачно намекнули, что уехала она не одна.

Он намек понял и больше не звонил. Слатковский, по слухам, дошедшим до Антониды Андреевны, ушел в бизнес, открыл частную фирму. О его дочери баба Тося ничего не знала, кроме того, что она вышла замуж.

Баба Тося рассказала, что полгода назад его искал здесь какой-то странный человек. С виду это был высокий здоровый мужик, прилично одетый, но с грубоватыми манерами.

– Он мне не представился, – сказала баба Тося, – сказал, что тебя ищет. Видно, думал, что ты освободился уже. Оставил мне свой телефон, сказал, что, когда ты появишься, можешь позвонить и спросить Леонида.

Полунин понял, что Бык, который вышел на год раньше его, обосновался здесь, в Тарасове.

Однако звонить ему Полунин не стал. Он отправился в офис к Слатковскому, адрес которого узнал у своих бывших сослуживцев по издательству.

В офисе фирмы «Финком трейдинг» плохо одетого бывшего зэка встретили холодно и настороженно. Охранник долго не мог поверить, что такой зачуханный седой мужик может быть давнишним знакомым Слатковского. Все же он сообщил секретарше фамилию того, кто явился к ее шефу.

Через десять минут секретарша сама вышла и сообщила, что директора нет на месте и что он будет только послезавтра.

Когда Полунин явился в «Финком трейдинг» через день, ему показалось, что его уже ждали. Едва завидев у входа Полунина, охранник сразу позвонил секретарше и сообщил ей, кто пришел.

Секретарша, как и в прошлый раз, явилась к выходу и на сей раз более вежливо сообщила:

– К сожалению, Александр Григорьевич уехал в командировку в Москву и по этой причине встретиться с вами не может.

– Когда он вернется? – спросил Полунин.

– Точно я вам сказать не могу, но не меньше чем через неделю.

И секретарша, и охранник смотрели на Полунина напряженно, наблюдая за его реакцией.

– Но Александр Григорьевич помнит о вас, – произнесла секретарша после некоторой паузы, – он просил вам передать вот это.

Она раскрыла папку и передала ему листок бумаги.

– Что это? – спросил Полунин.

– Это генеральная доверенность на автомашину. Наш нотариус уже все оформил, вам осталось только расписаться вот здесь…

Полунин принялся читать документ, в котором Слатковский доверял ему «Москвич-408», зеленого цвета, 1965 года выпуска, номера…

Полунину стало совершенно ясно, что Слатковский не собирается с ним встречаться, а намеревается откупиться от него автомобилем.

В свое время, когда Полунин купил автомобиль у Слатковского, он также оформил его лишь по доверенности.

Когда же Владимира посадили, конфисковав всю принадлежащую ему собственность, автомобиль не отошел государству именно по этой причине. И вот теперь Слатковский, сохранив автомобиль, передавал его Полунину, покупая таким образом свое спокойствие.

– Вот ключи, – протянула секретарша Полунину связку из двух ключей. – Машину вы найдете на стоянке, за углом. Машина, по уверению механиков, в хорошем состоянии.

Первым желанием у Полунина было отказаться от этого оскорбительного предложения. Но затем он подумал, что машина дорога ему как память. С ней было связано немало хороших воспоминаний.

Владимир взял связку ключей и молча вышел из офиса. Машину он действительно нашел на стоянке. Секретарша не обманула, мотор завелся с полуоборота.

Вечером этого дня он позвонил по телефону, который ему оставил Леонид Волошин. Они встретились в подсобке небольшого кафе, на улице Мичурина. Леня здесь вел себя как хозяин. Он занимал отдельное помещение, рядом с директорским кабинетом.

Внешне Леонид почти не изменился. Разве что непривычно было видеть Леню в гражданской одежде. На нем были надеты шелковая рубашка и джинсовый костюм, делавший его слегка моложе. На левой руке появился массивный перстень.

– Ну что, землячок, – улыбаясь, произнес Леня Бык, – обрадовался свободе? Похоже, все тебе рады здесь.

Полунин грустно усмехнулся в ответ:

– Это точно, все, кого ни встречу, радуются, когда я ухожу. Такое впечатление, что я им всем в тягость. Если бы меня не было вообще, им жилось бы намного легче.

– Будешь в тягость, – ехидно усмехнулся Бык. – Ты на свою рожу давно смотрел?

Полунин обернулся на длинное высокое зеркало, висевшее на двери. Вид у него был действительно неважнецкий. Потрепанные ботинки и брюки темного цвета, серое полупальто, также видавшее виды. Чуть-чуть отпущенные, но все еще короткие волосы на голове были наполовину седые, особенно на висках. Щеки и подбородок были покрыты щетиной. А глаза потухшие и усталые.

– Тебе бы приодеться поприличнее, – сказал Леонид, – отоспаться.

– Негде мне отоспаться, – угрюмо ответил Полунин.

Они уселись за стол. Леня вышел в коридор, крикнул кому-то, чтобы принесли выпить и поесть. И через несколько минут выпивка с закуской стояли уже на столе.

Они проговорили почти всю ночь, точно так же как в былые времена в лагерной медсанчасти, когда Полунин только что познакомился с Быком. Полунин рассказал о своих мытарствах в родном городе.

Бык внимательно и терпеливо выслушал долгий и печальный рассказ Владимира.

– Ну вот что, – сказал он наконец, – ты не ной и сопли не распускай. Я тоже не из санатория сюда приехал, но, как видишь, жизнь и работу потихоньку налаживаю. Если хочешь, и твою налажу. Давай присоединяйся ко мне, мне смышленые парни нужны. Будешь в моей бригаде. Времена пришли новые, дающие возможности умному человеку развернуться.

– Ты оптимист, Леня, – усмехнулся Полунин.

– Да, оптимист и не скрываю этого, – согласился Волошин. – Нам всем дали новый шанс, и нельзя его упускать.

– Молодец, – произнес Полунин, – а я вот давно потерял свой оптимизм где-то на задворках лагерной жизни. И возвращаться туда искать его я не хочу.

– И не надо. Я тебя любого возьму. Будешь в моей бригаде на особом положении. Ты парень смышленый и порядочный. Ну как, соглашаешься?

Полунин помолчал несколько секунд, размышляя. Неожиданно ему вспомнились слова Пашки Курдюмова, говорившего приблизительно то же самое, что и Бык.