Алексей Свиридов - Русский вираж

— Ну и где ваша чертова тюрьма? — рявкнул на ломаном арабском бандитского вида парень. — Русский где?! Говори, верблюжье дерьмо!

— Не знаю, — пролепетал «воин пустыни». Саша крепко держал его за глотку, и бедняга чуть не задыхался. — Сегодня днем… убежал. Ловят…

Саша коротко въехал пленнику прикладом в солнечное сплетение, и тот осел, закатив глаза.

— Ну и где мы его будем искать? — растерянно огляделся Саша.

Казак с небес поливал взбудораженный лагерь очередями, временами добавляя в коктейль парочку осколочных «НУРСов», но через минуту (Саша сверился с часами) начнет заходить на посадку. С этого момента до взлета десанту придется полагаться только на себя. Конечно, с помощью гранатометов они смогут удержать местных боевиков на расстоянии, но и Корсар к ним не подберется.

— Шеф, — окликнул его запыхавшийся парень, — ребята поставили эту штуку. Блок радиоуправления в рабочем состоянии.

Саша только кивнул и щелкнул клавишей рации.

— Залегайте, ребята, — приказал он. — Как только приземляется наш самолет, всем внутрь. Ждать никого не будем, раненых выносить, а если кто-то… А, блин, только раненых! Иначе всех здесь положат. Выполнять!

Хомяк, на земле ненавязчиво державшийся рядом с Сашей — вернее, чуть позади, — теперь шлепнулся на бетон в двух шагах от него.

— Ну и что теперь?!

Ответом ему стали автоматные очереди: сбежавшие техники нашли, кому пожаловаться на незваных гостей. Гости ответили выстрелами из гранатомета, и игра пошла всерьез. Хомяк только вжимал голову в плечи и с тоской думал, как им дожить до посадки Казака. Скоро в лагере разберутся, где находится враг; пока сюда прибежало всего несколько охранников, через две-три минуты техники наведут кого-нибудь еще, и к моменту взлета «СМ-97» будет насквозь прошит пулями вместе со своими пассажирами. Самое обидное, что все наверняка зря, Корсару они ничем не помогут.

«СМ» заходил на полосу, а обстрел все усиливался, и со стороны залегших «десантников» послышался вскрик, кто-то метнулся к напарнику на помощь, а потом радио Сашки-гонщика прохрипело: «Шеф, Леха кончился». Самолет коснулся колесами бетона, но тут в нескольких метрах от него черно-багровым цветком взорвалась граната. «Все, — отстраненно подумал Хомяк. — Даже до конца полосы не дойдет».

Но тут же взвыл во весь голос, перекрывая стрельбу и вопли солдатни, перемежая речь крепчайшим матом:

— Да какого… сдались мне эти контракты да Эмираты!

Вернее, Хомяк хотел заорать, но никто его не услышал, даже лежавший в двух метрах Саша-гонщик, потому что совсем рядом, в ангаре, раздался грохот ракет, сорвавшихся с пускового блока. Там, с другой стороны ангара, где опомнившиеся боевики начали обстрел ВПП, рвались ракетные снаряды.

Здесь же стрельба на несколько мгновений затихла, и Саша обернулся к Хомяку, с искренним удивлением сказав:

— Корсар, больше некому.

— Догадался, Штирлиц, — зло фыркнул Хомяк и выпустил очередь в излишне ретивого араба, выглянувшего из-за топливозаправщика. «А еще поживем…» — решил летчик.

Корсар проснулся от треска автоматных очередей, и Рустаму пришлось схватить его за плечо: летчик рванулся с места, еще не открыв глаза.

— Тихо, пилот, слушай!

За стенками ангара разыгрывалось настоящее сражение. К автоматным выстрелам добавились взрывы и вой сирены, заглохший через пару минут, но сквозь эту какофонию четко прослушивался вой двигателей. На посадку заходил самолет.

— Это за тобой, летчик, — узбек напряженно вслушивался в перестрелку. — Айда в ангар, там нет никого, все в самолет стреляют. Там посмотрим, куда бежать.

Ткань, пропитанная резиной, легко поддалась кинжалу, и Рустам осторожно выглянул наружу.

— Никого. Давай за мной.

Беглецы выбрались в неосвещенное пространство ангара. Полые стенки резонировали, откликаясь звонким эхом на шум стрельбы; с двух сторон, сквозь заменявшие ворота отверстия, проникали отсветы локальных пожаров, возникших по всей территории лагеря. Временами прожектора просвечивали ангар насквозь, и темные силуэты боевиков, пробегавших мимо к взлетной полосе, отбрасывали резкие мечущиеся тени. В какой-то момент отблеск пламени облизнул красным плавные обводы вертолета.

— Давай к воротам, — почему-то шепотом сказал Рустам, облизывая губы.

— К каким именно? — так же тихо ответил Корсар. — Ты знаешь, с какой стороны на полосу самолеты приземляются?

— Вроде справа, — пожал плечами узбек.

— Тогда пошли налево, посмотрим, что там. Хотя нет, подожди-ка.

Вертолет был развернут носом как раз направо, и это навело Корсара на интересную мысль. Он подошел поближе к машине и радостно взвыл:

— Идиоты! Нет, надо же! Так… Если у них была штатная проверка систем, возможно, они успели загрузиться до начала стрельбы. Если только стоят аккумуляторы, я им такой подарочек устрою!

— Э, пилот, погоди, ты взлетать хочешь? — Рустам встревожился. — А этот вертолет ты знаешь?

— Вертолет-то я знаю, это наш собственный российский «Ми-24», — объяснял Корсар, подбираясь к кабине через путаницу кабелей и шлангов, в панике брошенных наземниками. — Но взлетать мы не будем. Лезь за мной, сейчас повеселимся.

Когда Рустам неуклюже, цепляясь за что попало, залез в кабину, Корсар уже радостно щелкал тумблерами и кнопочками. Панель управления оживала, заливалась россыпью зеленых огней.

— Никогда не стрелял из такого? — спросил летчик, не оборачиваясь. — Сейчас попробуем. Все на месте, надо же! Какого идиота благодарить? Ты прикинь, земляк, я-то надеялся из пулемета пострелять, а здесь «НУРСы» стоят! Значит, так… Держись вот за эту скобу. Как я отстреляюсь, пулей вылетаем из машины и бегом в другую сторону. Пока они разберутся, откуда да кто стреляет, здесь уже никого не будет… Держишься? Поехали!

Первый же залп сотряс вертолет и оглушил временный экипаж до звона в ушах. Снаружи, там, где передвигались боевики, воцарился ад: всполохи пламени рвали густые клубы пыли и дыма, в воздух взлетала земля и человеческие тела. Очередь из четырехствольного пулемета прошлась по этой мешанине, ощутимо отбросив назад вертолет, и вновь вырвались из пусковых блоков ракетные снаряды. В какой-то момент Корсар подумал: хорошо, если симпатичный русский парень Борис оказался под обстрелом; если нет — стоит потратить время и деньги, чтобы встретиться еще раз, на своих условиях.

Аэродромный техник не был ни воином, ни тем более героем. По сути, он вообще был никем. Хоть и мусульманин с рождения, он не принадлежал ни к какому клану: вся родня его осталась в Узбекистане, в нищем горном кишлаке. Гордые арабы ни во что не ставили выходцев из бывшего Союза и даже не давали себе труда выказать им глубокое презрение. Впрочем, теперь Халид их понимал, ведь его собственный земляк с такой легкостью предал святое дело ислама! Своими руками убил бы предателя, и не видать ему райского блаженства, не пройти по волосяному мосту над адской бездной!