Михаил Серегин - Стриптиз на дорогах

«Так, наверное, смотрят жены на своих мужей», – подумал Паша, который никогда не был женат.

Ему бы показалось совершенно естественным, если бы Саша, так же разговаривая о разных пустяках, сняла одежду и залезла к нему под одеяло.

«Тем более – хиппи, – вспомнил Паша Колокольников, – свободная любовь. Как это?.. Фри лав…»

– Одна кровать, – перечисляла Саша, – тумбочка возле кровати, шкаф. И телевизор. У меня черно-белый, я уже включала. А у тебя?

– У меня, наверное, тоже… – ответил Паша, – я, правда, еще не включал, не знаю точно. Но однотипные же номера…

– У тебя тоже душ есть в номере. Я уже приняла душ, – сказала Саша.

– И я. Целые сутки в машине сидел. Жарко – вспотел весь. От меня, как от козла, воняло. Да ты, должно быть, заметила.

– Не заметила, – сказала Саша. – Наверное, потому что от меня так же воняло.

Посмеялись.

– У нас номера через стенку, – счел нужным заметить Паша, – можно перестукиваться ночью.

Он хихикнул – но тут же оборвал себя и мысленно выругал.

Саша заметила, что разговор вдруг почему-то не клеится. Паша Колокольников выглядит напряженным и говорить стал как-то… Подыскивает фразы, прежде чем сказать. Когда они ехали вместе в машине, такого не было.

Причину такой перемены Саша не понимала, тем не менее оба почувствовали облегчение, когда в комнату постучали.

– Открыто! – крикнул Паша.

Дверь медленно приотворилась, и в комнату боком вошел заспанный парень с двумя большими судками в обеих руках – такими судками в советское время разносили обед из учрежденческих столовых.

– Ужин, – сказал заспанный парень.

– Отлично, – преувеличенно бодро отозвался Паша Колокольников, – поставь вон на стол в углу.

Заспанный парень заметил Сашу.

– А ты… А вы из соседнего номера? – обратился он к ней.

– Да.

– Тогда я и ваш ужин тут оставлю, – заявил он, – чтобы сто раз по комнатам не ходить.

Саша пожала плечами.

– Давай вместе поужинаем? – предложила она, когда дверь за заспанным парнем захлопнулась.

– Давай, – согласился Паша.

Сидя на кровати, он неловко натягивал брюки. Справившись с ними, он потянулся за рубашкой.

– Ну вот, – сказал он, одевшись, – теперь и ужинать можно.

Саша посмотрела на часы на стене.

– Ого, – проговорила она, – это уже не ужин, а почти завтрак получается. Половина первого ночи.

Паша Колокольников рассмеялся. Он вдруг почувствовал, что откуда-то появившаяся вдруг неловкость в их общении уходит.

– Там тарелки на полке… над столом, – сказал он. – А я пока стол отодвину на середину комнаты и стулья расставлю.

Саша засыпала в привычных внутренностях плохой гостиничной комнаты. Таких комнат – сколько было в ее жизни. Ей нередко казалось, что она, как прожила большую часть жизни по съемным квартирам, чужим хатам и гостиницам, так и умрет где-нибудь в одиночестве, в окружении не своих вещей; видно, и родилась в какой-нибудь гостинице – и только с трудом заставляла себя вспомнить, что были у нее и мать и отец, и нормальное – как у всех обыкновенных детей – детство.

На стене напротив ее кровати мутно белела тарелка настенных часов. Но сколько времени, Саша определить не могла – было слишком темно.

«Часа четыре, наверное, – подумала она и закрыла глаза, – а то и пятый час… Нужно заснуть. Завтра… То есть – сегодня пораньше встать и подальше уехать отсюда. На север, что ли, куда-нибудь? Или к родителям? Нет, у родителей меня точно будут искать… А вот на север. В Сибирь там какую-нибудь… Отсижусь там, пока все не уляжется, а потом и за границу можно…»

Саша и сама не знала, отчего вдруг возникло в ней желание уехать в Сибирь. Наверное, оттого что это географическое название ассоциировалось у нее с какими-то совершенно недостижимыми далекими районами, где ее никто не сможет отыскать. К тому же сейчас – после южной удушливой жары и низкого солнца под провисшим небом, где ей пришлось столько пережить, – она с удовольствием представляла себе голубые сугробы, вечерние предновогодние тени и пышные снежные шапки на елочных ветках.

В дверь постучали.

Сначала Саша подумала, что это часть ее вполне уже наступившего сна, потом открыла глаза, снова погрузившись в серый полумрак темной комнаты.

Звук повторился. Он был странный. Как будто кто-то скребся в дверь. Потом тихонько заскрежетало в замочной скважине.

Саша рывком сбросила с себя одеяло и спустила на пол ноги.

Сна у нее – как не бывало.

За дверью притихли. Саша затаила дыхание и несколько минут сидела, почти совсем не дыша.

«Опять, – кольнуло ее, – как они смогли до меня добраться? Теперь им нужны деньги. Конечно, Эльвиры Максимовны нет давно в живых – об этом даже и думать не стоит. Они заберут деньги и убьют меня…»

Дверь тихонько скрипнула, как будто на нее кто-то тяжело навалился с той стороны.

Саша снова замерла.

«А может быть, это не они? – подумала она. – Может быть, это… Кто? Паша? А зачем? Решил все-таки потребовать плату за совместную поездку? Тогда почему бы ему просто не постучаться в дверь? Боится, что я не открою… Нет, глупость. Паша не станет за таким простым делом по-воровски красться в номер. И к тому же ни одного намека от него не было за все это время, пока мы были наедине – и в машине, и в его номере, когда ужинали».

Думать о том, что это Паша пытается проникнуть к ней в комнату, было тоже неприятно. Как будто рушилось что-то очень важное, установившееся между ними.

Снова скрежетнуло в замке.

Саша поднялась с кровати и, стараясь ступать неслышно, подошла к двери.

«А если и Паша – из этих? – мелькнула у нее мысль. – То есть не обязательно он член банды Эдика, а… Каким-то образом он прознал, что у нее в самодельном рюкзачке, лежащем сейчас на кровати, и теперь пытается отнять. Украсть. Незаметно».

Саша остановилась у двери, прислушиваясь.

Все явственней проворачивалось что-то в замке. Саша заметила на двери крючок и накинула его. Крючок едва слышно клацнул, и за дверью снова все стало тихо.

И было тихо довольно долго. Настолько, что ноги у Саши успели заледенеть от сквозняка, текущего сквозь узкую щель под дверью.

Потом Саша услышала тихий шепоток по ту сторону двери, которому ответил хриплый приглушенный голос – слов нельзя было разобрать.

От неожиданности Саша отступила на шаг от двери. Она не была уверена, узнала она голоса или нет, но теперь она точно знала, что за дверью – не Паша. Паша ведь был один, а там – по меньшей мере двое.

«Что делать? – мысли Саши зашевелились, словно потревоженные ветром волосы на голове мертвеца. – Как я надеялась, что все страшное позади, а тут… Все началось снова…»

Кажется, она незаметно для себя вскрикнула. Вскрик ее, конечно, услышали за дверью. Несколько мгновений ничего не было слышно, но потом сильный, хотя и приглушенный удар сотряс хлипкую дверь – ночные гости решили во что бы то ни стало проникнуть в комнату, прежде чем Саша сумеет поднять на уши всю гостиницу.