Михаил Серегин - Танцы на «точке» (Сборник)

– Эй, подожди, подожди! – крикнул ей вслед Леха. Он бросился за ней, догнал, взял за руку. – Ты чего? Ты что, обиделась? Брось, поехали с нами, отметим дело. Мы тебе еще тыщу должны! – И он потянул ее за локоть за собой.

Резким движением Юлька вырвала руку и направилась к Петровичу.

– Слушай, ты, дятел лысый! – сказала она негромко, но отчетливо. – Сейчас же отправляйся на свой склад и наведи там порядок! У тебя там фальшивые номера лежат, которые у ментов засветились, и целый оружейный тайник. Избавься от всего этого, ты понял? И благодари бога, что до сих пор к тебе менты с обыском не нагрянули, а то получили бы вы все трое пожизненно, и я, как дура, вместе с вами! А теперь забудьте про меня! Как будто и не знали! Как будто меня и на свете не было! Не хочу я иметь с вами, придурками, ничего общего, понятно? У-у, козел вонючий!

С этими словами она развернулась и пошла прочь от стоящей троицы. На этот раз никто не пытался удерживать ее.

Некоторое время Юлька бесцельно брела по улице, потом, почувствовав усталость и желание присесть, огляделась. Обнаружила, что находится у троллейбусной остановки, и прозрачная беседка в двух шагах от нее манит зайти внутрь и усесться на холодную деревянную лавку. Юлька так и сделала. Мимо нее шли один за другим троллейбусы, люди входили и выходили из них, а Юлька сидела, безучастно глядя на происходящее вокруг, и думала.

Положение, в котором она очутилось, завидным не назовешь. Конечно, в кармане у нее лежала тысяча рублей, в сравнении с обычным гонораром за ночь это очень даже неплохо. Но тысяча рублей не оправдывала ни подписку о невыезде, что ей пришлось дать, ни подозрения в соучастии в разбойном нападении и убийстве, и, обдумывая происшедшее, Юлька вдруг с ужасом поняла, что только счастливый случай спас ее от того, чтобы она оказалась в СИЗО вместе с бандой Петровича. Ее счастье, что этот тяжелораненый милиционер так плохо рассмотрел ее во время погони и был настолько честен, что, не будучи уверенным, не хотел утверждать ничего определенного, зная, какое значение для следствия имеет одно только его «да» или «нет».

Юлька, в сущности, была не виновата в случившемся, по совести ее нельзя было осудить как убийцу или пособницу убийц. Ее посадили в машину, не сообщив, что собираются делать, и не спросив, согласна ли она во всем этом участвовать. Однако теперь, после всех ее лжесвидетельств в пользу Петровича и его банды, любой суд признает ее виновной. Выгораживая бандитов, она стала соучастницей преступления, пособницей, сообщницей Петровича и его банды, и окажись она перед судом, придется ей за это ответить. Так что теперь не было смысла идти к ментам с признанием – едва ли они это оценят.

Юлька решила, что в ее ситуации самое умное это сидеть тихо и ждать. Этот майор, судя по всему, олух и уже упустил столько возможностей прищучить Петровича. Навряд ли он теперь что раскопает. Раз так, есть шанс, что дело превратится в «висяк» и подписку о невыезде с них снимут. И будет банда Петровича гулять на свободе и дальше заниматься своим темным бизнесом – Юлька пока не узнала, каким именно, но, судя по всему, там под словом «бизнес» понимался обыкновенный бандитизм.

У Юльки возникло сильное желание как-нибудь ухитриться и усадить на скамью подсудимых Петровича, не угодив при этом туда самой. Но как это сделать? Связываться с бандитами опасно, с ментами – еще хуже. И те и другие явно олухи, но у первых речь идет о собственной шкуре, они волей-неволей должны быть расторопнее. Милиция живет на нищенскую зарплату, и по большому счету на раскрываемые преступления следователям наплевать. Усадить за решетку Петровича и компанию, не сев при этом самой, – вот сверхзадача.

Юлька усмехнулась и с сомнением покачала головой. Едва ли вообще такое возможно. Однако, пока идет следствие и дело не закрыто, почему бы не попытаться? Только действовать нужно аккуратно и для начала собрать побольше информации. Например, выяснить, кто такая убитая. С одной стороны, а зачем? Ведь и мотив, и убийца ей уже известны. С другой стороны, а вдруг она узнает таким образом что-нибудь полезное? Нет, с родными и знакомыми убитой ей надо побеседовать обязательно – вот только как на них выйти? У нее нет ни имени, ни адреса этой девушки, ее фамилию Полыхаев назвал как-то один раз, но Юлька тогда ее не запомнила. И потом, она же не следователь, не может прийти в дом и задавать вопросы… В ее положении людей надо расспрашивать так, чтобы никто из них не заметил, что ты хочешь что-то узнать от них. Да и где она может найти тех людей, которые знали убитую?

«Стоп! – сказала она сама себе. – Есть идея. Ведь эта девушка вчера, в день убийства, выходила из музыкального училища, и Петрович говорил, что у нее должна быть там репетиция. Значит, она была учащейся музыкального училища! И сейчас там, наверное, все только и говорят о случившемся».

Конечно, Юлька уже давно закончила училище и не появлялась там несколько лет. Но Василий Никанорович Пельцер, ее преподаватель игры на гитаре, непременно должен ее помнить – он помнит всех своих учеников. И наверняка что-нибудь знает об этой девушке. Да, вдруг вспомнила Юлька, ведь вчера рядом с ней шел гитарист! Здорово! Наверняка это тоже ученик Василия Никаноровича, и через старого преподавателя можно на него выйти.

Юлька вдруг почувствовала прилив сил и энергии, бодро, несмотря на беспокойную ночь, вскочила со своего жесткого насеста и решительным шагом направилась в сторону музыкального училища. От троллейбусной остановки, где она сидела, до него идти было недалеко.

В училище Юлька появилась как раз во время большой перемены. Юноши и девушки сновали по коридорам, группами стояли в вестибюле, все выглядело точно так, как и несколько лет назад, когда Юлька здесь училась. Будто ничего не изменилось за прошедшие годы, только лица все незнакомые. Совсем юные, зеленые. Как будто в ее времена ее сокурсники выглядели много старше и серьезнее, будто бы стали теперь принимать в училище не с пятнадцати лет, а гораздо раньше. Впрочем, это тоже было вполне понятно. Не учащиеся были моложе, а она сама стала старше, и с высоты собственных прожитых лет кажутся теперь чересчур юными и зелеными те, кто прежде был бы ее ровесником.

Как она и ожидала, портрет убитой в траурной рамке вместе с извещением о ее гибели висел в вестибюле рядом со входной дверью. Едва глянув на него, Юлька тут же узнала лицо, которое видела вчера с красной точкой на лбу, смертельно побледневшее, точно окаменевшее. Под портретом стояла подпись: Дягилева Марина Константиновна, учащаяся эстрадного отделения. Марина Дягилева – точно! Именно это имя называл сегодня ночью Полыхаев, Юлька теперь отлично это вспомнила.