Владимир Бабенко - Хозяйка северных морей

К палачу у неё претензий в сущности не было: « А что Афанасий, ему приказали он выполняет – всего лишь орудие. А убийца – вот рядом. Да, конечно неправа, но ведь не сама же я заварила всё это».

– Ну, я так понимаю, что ты дрянь, гадюка подколодная, решила в молчанку сыграть. Ну-ну, поглядим, надолго ли тебя хватит, – кивнув палачу, Софья неспешно добавила, – начинай.

Удары сыпались мерно, кнут тяжело опускался на девичью спину, кожа лопалась, и кровь стекала на пол.

Даша молчала, с каждым ударом чувствуя, что не слабеет, наоборот, силы становилось всё больше и больше.

Злость к творимой княгиней несправедливости превращалась в волны страха и ненависти, которые медленно и неотвратимо исходили от неё, и подобно червям, проникали во все естественные отверстия находившихся в конюшни людей.

Первым не выдержали, дворовые бабы и с воем, полным ужаса женщины выбежали вон. За ними вылетели оба конюха и бросились прочь.

Афанасий почувствовал, как холодные скользкие пальцы смерти сжали его большое горячее сердце. И что-то острое вошло между лопаток. В глазах у палача потемнело, кнут выпал из рук, и он почувствовал как его душа, бросив здоровое, сильное тело, уносится куда-то прочь, на встречу с неведомым.

Когда через некоторое время в конюшню всё же решились зайти, то даже у видавшего виды плешивого, управляющего с широкой вороватой рожей, волосы на теле зашевелились от ужаса:

На полу конюшни в луже крови лежал кат, а молодая госпожа сидела в кресле с остекленевшими глазами, гримасой ужаса на лице и совершенно седыми волосами.

Черноволосая, молодая женщина за четверть часа, превратилась в поседевшую развалину.

На лавке никого не было. Куда исчезла «воспитанница» было решительно непонятно. В конюшне её так и не нашли, да и в поместье тоже. Никто ничего не видел, а если и приметил что, то наверняка молчал, то ли от страха, то ли по другой причине, нам не ведомо.

Софья Турусова так в себя и не пришла, ну в смысле умом она тронулась . Хозяйство пошло прахом, а вскорости нашли её в доме мёртвой.

Удавилась она. Сама в петлю влезла, а может, помог кто, о том было много слухов. Даже из Москвы приезжал дознаватель, допрос учинял, но так толком ничего и не выяснил.

А вскорости, и молодого князя привезли домой в гробу. Нашли горемыку ночью с ножиком в сердце, поблизости от резиденции российского посла во Франции. Так и похоронили их обоих рядышком со старым хозяином.

Такая вот история.

«Какое она имеет отношение к нашему повествованию?» – спросит читатель.

Отвечу: « А шут его знает какое. Просто в предместье Гавра, на западе Франции, на тихой улочке Виардо, что недалёко от порта, поселилась простая цветочница, купившая добротный двухэтажный домик с садиком, обнесённый двухметровым забором из дикого камня, за весьма приличные деньги».

Ничем примечательным она не отличалась, кроме того, что была молода, красива и помимо цветов, которыми торговала на городском рынке, ещё неплохо говорила по-русски, по-польски, и ловко писала прошения.

А ещё она была вхожа к королевскому интенданту провинции Гавр – фактическому хозяину города и обширных земель его окружающих.

Фавориткой или любовницей господина Каллона, она не была, но могла заходить в его резиденцию свободно и её беспрепятственно к нему пропускали. В этом тоже была какая-то загадка, тем более что цветочницу звали Дарья Керн. Вот такое необычное французское имя.

Эта фамилия ещё всплывёт в российской истории и даже останется в её анналах, но это будет позже, значительно позже.

***

О князь-кесаре Фёдоре Юрьевиче Ромодановском много чего ходило в народе: "Сам собственноручно головы стрельцам рубит, кровь людскую кружками натощак пьёт, а которого дня не испив, так и хлеб жрать не может. Людей невиновных, огнём и железом самолично пытает. Зверь, а не человек. Сам царь его боится".

Что в тех словах правда, что неправда – это и предстояло узнать молодому дворянину Андрей Ивановичу Ушакову, поручику гвардейского Преображенского полка, направленному в распоряжение князь-кесаря личным повелением царя Петра.

Андрей Иванович – широкоплечий, высокий, крепкий юноша, за ловкость и силу прозванный "детиной" был беден как церковная мышь.

Сын дворянина из рода Ушаковых, он и четыре его брата рано остались сиротами, а все заботы о них взял на себя единственный крепостной их отца, крестьянин Аноха. И если бы не указ царя, предписывавший всем дворянам без исключения, свободным от службы, явиться в Москву так и пропал, наверное, он в безвестности.

"Детину" заметил сам Пётр, приблизил за ум, смекалку и нежелание плести интриги и сводить счёты сплетнями и наговорами. А вот в ухо или там по мордасам Андрюша мог настучать свободно, но пользовался этим крайне редко и только с позволения начальства.

Язык за зубами он умел держать, умел видеть, слушать и мотать на ус – это царь понял быстро и нет ничего удивительного, что "детинушка" был направлен к князь-кесарю, сразу после возвращения царя из Европы.

А может быть, решающую роль сыграло то, что молодой поручик с детства знал шведский и французский язык, чем нередко пользовался Пётр.

Был у отца Ушаковых управляющим швед, за хозяйством смотрел, барчуков учил, пока не запил горькую и не помер, то ли с перепоя, то ли от тоски.

Поговаривали, что всему виной была личная драма Якова – любовь к московской барышне, которая, покрутив хвостом, бортанула нищего шведа, и укатила с купчиной в Первопрестольную.

«Сила, ум, бульдожья хватка, умение хранить чужие тайны и не высовываться, да ещё и знание языков – и просто поручик?!» – удивится читатель. И будет прав. Не всё так, как видится и не всё то золото, что блестит.

Царь, Пётр Алексеевич был самодуром, извергом, да кем угодно, но вот дураком, он не был точно. Иначе сидел бы себе тишком в Кремле и не рубил «окна в Европу, так что щепки летели во все стороны, и в соседей тоже. Коим это «окно», было как кость в горле, особенно шведам. Кому ж охота барыши терять.

Вот и вредили скандинавы и шпионы ихние, тайно и явно гадили, как могли.

А кто дерьмо убирать будет и вражин из Отечества калёным железом выжигать?

Приказ тайных дел, учреждённый Алексеем Михайловичем, при царевне Софье захирел совсем. Лазутчики иноземные расплодились в родной Державе, что тараканы за печкой.

Начинать войну, когда за твоей спиной засланец притаился, и норовит ножиком пырнуть или бомбу кинуть?

Да вы шутите господа хорошие.

Вот и пришлось Ушакову принимать на себя часть забот, Преображенского приказа, коим заведовал князь-кесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский.

Предстояло возрождать Приказ Тайных дел —Тайную канцелярию Петра Алексеевича, по-нашему ГРУ или ФСБ, – это как кому нравится, сущность одна.