Сергей Зверев - Приговор олигарху

Константин накрыл ее простыней, сунул пистолет за пояс и поспешил из квартиры. Соседи наверняка слышали выстрелы и уже должны были вызвать милицию. Встреча с ней не входила в планы Константина.

Хорошо было бы еще потолковать по душам с Шульгиным, который все еще торчал во дворе, но сейчас этого делать не стоит. Выходить из квартиры ему придется под взглядами Наташиных соседей, поэтому надо убираться из этого дома как можно быстрее.

Константин вышел из квартиры, даже не пытаясь прятать лицо от внимательных, нацеленных на него глазков соседских дверей. Что прятаться, если соседи наверняка узнали его, поскольку видели не раз, и теперь обязательно сообщат милиции о том, что сразу после выстрелов из квартиры вышел Константин Панфилов.

Жиган понимал, что ему придется отвечать не только за смерть неизвестно откуда взявшегося Алексея, но и за Наташину смерть тоже.

Шульгин не сразу понял, что произошло. Он видел, как Сургучев вышел из подъезда, и тихо выматерился на бестолковость этого «статиста».

Надо же быть таким идиотом! Что он делает в квартире? Привязал журналистку к стулу и сидит в ожидании Панфилова? Ну и правильно, Шульгин сам бы так поступил. А куда же он теперь отправился? За сигаретами, что ли? Или просто прогуляться, подышать свежим воздухом? Ну не дурак ли? Если Панфилов появится именно сейчас, он поднимется в квартиру, увидит свою бабу, опутанную веревками, и что тогда? Панфилов попытается тут же смыться, прихватив свою любовницу? Или озвереет и, дождавшись возвращения Сургучева, выпустит тому кишки?

Ни тот, ни другой вариант Шульгина не устраивал. Прежде всего потому, что в каждом из них Панфилов оставался жив. Впрочем, Шульгин сам мог закончить то, что начал Сургучев, и прострелить этому «супергерою» Панфилову башку, когда он будет выволакивать свою бабу из подъезда.

Все равно другого пути у него нет. По крышам не пройдешь, такие прогалы только в фильмах перепрыгивают. Попробуй сделать это в реальности – обязательно загремишь вниз, на асфальт.

Пристрелить Панфилова можно, конечно, и самому, но… Весь план, который придумал Шульгин для того, чтобы убрать Жигана чужими руками и подставить вдову Воловика, оказывался неосуществимым. А ведь вдовушку можно было хорошо «подоить», прежде чем сдавать ментам.

Шульгин даже зубами скрипнул, взглянув на часы. Сургучев отсутствовал уже двадцать минут. А может быть, он испугался и дал деру? Например, придушил журналистку слишком сильно, она копыта и отбросила, Сургучев посмотрел на трупик и перетрухнул, решил ноги сделать?

Может быть и так, с него станется. А может быть, у него просто в горле пересохло? Захотелось глоток чего-нибудь покрепче сделать, полез в холодильник, а там нет ни хрена! Вот и решил в магазин сбегать. Идиот! Нашел время за выпивкой мотаться!

Шульгин немного успокоился, когда Сургучев вернулся обратно.

Дуракам, оказывается, везет! Его не было минут тридцать, и Панфилов за это время не появился. Значит, все остается по-прежнему, мизансцена не изменилась.

Панфилов должен появиться. Он, насколько понял Шульгин, тщательно изучив все имеющиеся у Белоцерковского материалы о Панфилове, никогда не оставляет своих баб. Тоже идиот еще тот, поискать таких!

Шульгин на его месте давно бы уже сделал ноги – ищи его по всему миру! А этот обязательно припрется сюда, к своей пассии-журналистке.

Вот она – главная слабость, которая подводит людей, не дает им стать победителями, одержать верх над обстоятельствами, подмять жизнь под себя. Жить нужно одному. Так жить, чтобы можно было сбросить с себя все лишнее – баб, детей, друзей, привязанности и привычки, и в любую секунду налегке тронуться в путь к новым высотам. Только такие побеждают в жизни, всех остальных тянут вниз, на дно их так называемые нравственные ценности.

«Есть только одна ценность, – усмехнулся Шульгин. – Свобода, которую дают деньги и одиночество. Если я свободен, меня никто не победит и не поймает в ловушку. Потому что я ничем не дорожу, ничего не ценю, кроме денег и своей свободы».

Двойной выстрел, который раздался минут через пять после того, как в подъезд вошел Сургучев, заставил Шульгина вздрогнуть, схватиться за пистолет и застыть в напряженном ожидании.

Что произошло? Кто стрелял?

Журналистке удалось освободиться, и она устроила перестрелку с Сургучевым? Вряд ли… Слишком мало она похожа на женщин, способных справиться с мужчиной. Не тот тип. Эта скорее из подстилок.

Так что же там произошло?

Из подъезда никто так и не выскочил, ни Панфилов, ни Сургучев. Уложили они, что ли, друг друга?

Шульгин нервничал, стучал пальцами по рукоятке торчащего у него за поясом пистолета, не зная, что предпринять.

Из подъезда выскочили два взъерошенных мужика и начали озираться по сторонам.

– Ни одного мента, как нарочно! – воскликнул один из них, толстый парень в тренировочных штанах и легкой куртке. – Сроду не найдешь их, когда нужны.

– Я же звонил по «02», – гораздо более спокойно возразил другой, в пальто, брюках и домашних тапочках. – Сейчас приедут, я вас уверяю! И незачем было бежать на улицу, вы, Петя, ей-богу, как в деревне! Это же столица! Не волнуйтесь, все будет в самом полном порядке, я вас уверяю!

«Надо срочно выяснить, что там у них произошло? Главное – кто стрелял? Появился ли Панфилов? Жив этот подонок или Сургучев пришил его все-таки? – подумал Шульгин. – И быстрее надо, пока менты не приехали. Минут пять-шесть у меня есть…»

Он выбрался из своего укрытия под деревьями на противоположной стороне улицы и быстрым шагом направился к подъезду.

– Это вы звонили в милицию? – издали крикнул он. – Что случилось, граждане? Что за шум? Ограбление? Свидетели есть?

– Это мы звонили! – обрадовался парень в спортивных штанах. – Он, то есть, Михаил Самуилович. Меня, значит, Тамара Васильевна позвала, соседка. Петя, говорит, у Наташеньки кто-то стрелял, сходите посмотрите, мало ли что могло случиться. Я вышел, смотрю, дверь у них не заперта. Встретил вот Михаила Самуиловича, он тоже на площадку вышел из своей квартиры. Вместе и зашли в ее квартиру…

– Подождите, Петя, – остановил его второй жилец. – Нельзя же быть таким доверчивым! Надо же знать, с кем имеешь дело.

Он повернулся к Шульгину и строго посмотрел на него поверх очков.

– Кто вы? Покажите нам свои документы! – потребовал он.

– Вот это правильно! – одобрил Шульгин, доставая из кармана «самопальное» удостоверение капитана Тимирязевского отдела уголовного розыска, которое он носил специально для таких вот случаев, для дураков. – Бдительность прежде всего. Вот мои документы… А теперь вы мне расскажете, что здесь произошло?