Сергей Зверев - Приговор олигарху

Даже не запустит в стену чашкой с чаем, хотя ему очень хочется это сделать. Он просто встанет и уйдет. Уйдет, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. В конце концов, он теперь не бедный человек, он может найти себе кого угодно, чего он прицепился к этой, откровенно говоря, уже старой и некрасивой женщине?

Где его глаза? Он может найти себе и помоложе, постройнее, у которой есть за что подержаться и нет никаких только что умерших дочерей.

Он молча повернулся и пошел к двери.

«Надо же было быть таким идиотом, – думал Бессонов, – чтобы притащиться в этот дом, где меня никогда никто не понимал – ни она, ни ее дочь! Ты, Бессонов, просто не понял, как ситуация изменилась. Это ты раньше никому из баб по большому счету не нужен был. А теперь у тебя деньги есть, теперь совсем другое дело».

В дверях он остановился, повернулся назад, хотел что-то сказать, но передумал, махнул рукой, вышел и захлопнул за собой дверь.

Звук закрывшейся двери прозвучал для него как выстрел стартового пистолета, объявляющий о начале пути в другую жизнь. Бессонов почувствовал, что у него, несмотря ни на что, прекрасное настроение. В кармане у него – тугие пачки долларов, сегодня же он напишет рапорт об отставке, и все – прощай, Москва, здравствуй, Крым!

– Хороши весной в саду цветочки, – замурлыкал Бессонов себе под нос, нажимая кнопку лифта. – Еще лучше девушки…

Лифт остановился, дверь его открылась. Из лифта высунулась крепкая мускулистая рука, сгребла Бессонова за воротник и втащила внутрь лифта.

– Весной… – пробормотал Бессонов, тараща глаза на стоящего перед ним в лифте человека.

– Здравствуй, Бессонов! – сказал человек. – Вот и познакомились…

Поздеев все еще сидел в кабинете Грызлова, прокручивая вместе с ним свалившуюся на них информацию и так, и этак, когда пришли результаты экспертизы. Пришли одновременно – и на упавшего с крыши человека, и на утреннего посетителя Грызлова.

Прежде всего ясно стало, что странный посетитель Грызлова не обманул, по крайней мере, фамилия опознанного по отпечаткам пальцев человека совпала с той, которая была им названа – Шульгин.

Ничего выдающегося за Шульгиным не числилось, пару раз он проходил свидетелем по делам об убийстве. Его арестовывали как подозреваемого, но доказать его причастность к убийству ни в том, ни в другом случае не удалось, и он оба раза превратился из подозреваемого в свидетеля. Но пальчики его в архиве остались, и сейчас они однозначно свидетельствовали, что это Андрей Александрович Шульгин, работавший до последнего времени директором частного охранно-сыскного агентства «Цербер».

Вторая экспертиза была проведена очень быстро, поскольку человек, отпечатки пальцев которого с дверной ручки Поздеев с Грызловым направили к экспертам, оказался гораздо более известен, чем Шульгин.

– Панфилов! – воскликнул Поздеев, взглянув на вывод эксперта. – Это тот самый Панфилов, на которого приходила ориентировка несколько месяцев назад! Вот это да! Вот это птица сегодня к тебе залетела, Грызлов. Ты, между прочим, мог бы его и узнать, личность известная.

Грызлов порылся в ящике стола, нашел старую ориентировку, валявшуюся в ящике, показал Поздееву.

– Ты его, кажется, тоже видел, – сказал он ехидно. – Посмотри сюда. Похож? Ни очков, ни усов, да и рожа какая-то деформированная.

– Ладно, не пыхти, – сказал Поздеев. – Надо срочно его дело найти, досье то есть. Это человек серьезный, к его информации стоит отнестись с большим вниманием. Куда Бессонов запропастился? Где его черти носят?

– А зачем тебе Бессонов? – хитро сощурился Грызлов. – Обойдемся и без него.

– Конечно! – воскликнул Поздеев. – Обойдешься ты! Кто это без его личного запроса даст тебе информацию из конторского архива!

– Почему без запроса? – возразил Грызлов. – Сейчас соорудим запрос.

Он включил стоящий у него на столе компьютер, вошел в локальную сеть, отстучал несколько строк на клавиатуре и уставился на экран монитора.

– Чего ты там стучишь? – заволновался Поздеев. – По шее не схлопочем?

– Не боись! – ответил Грызлов. – Я код Бессонова знаю. Так что, понимаешь, это не я сейчас запрос посылаю, это сам товарищ капитан Бессонов интересуется данными на Панфилова.

– Ну, блин, ты, Грызлов, и аферист! – проворчал Поздеев. – Влипнешь с тобой в историю.

– Не боись, не влипнешь! – пробормотал Грызлов, не отрывая взгляда от экрана. – Ага! Пошел качать, родимый. Все путем! А ты, дурочка, боялась! Сейчас мы это дело распечатаем!

Через пару минут оба уже сидели над свежей распечаткой, вчитываясь в досье на Константина Панфилова по кличке Жиган.

– Короче, так! – заявил Поздеев, пробежав глазами текст. – Брать нужно этого Панфилова, и чем скорее, тем лучше! Вызывай опергруппу!

– Где ты его брать собрался? – возразил Грызлов. – Он же как песок сквозь пальцы просачивается. И потом… Подумать надо, стоит ли нам с тобой спешить объявлять его в розыск?

– А чего думать? – возразил Поздеев. – Ты же сам видишь, черным по белому написано: «сожительница – Наталья Бессонова». Стоп! Что за хреновина? Бессонова! Это что же, родственница, что ли, нашему бравому капитану?

– Да откуда родственница? – возразил Грызлов. – Однофамилица скорее всего. Мало ли в Москве Бессоновых! Совпадение. Ты мне скажи лучше, как ты его брать собрался? Где его сейчас найдешь?

– Сразу видно, Грызлов, что из другого теста ты сделан, чем этот Панфилов,-заявил Поздеев. – Я-то его сразу почувствовал. Он обязательно должен к матери этой Наташи пойти. Видишь, указано – имеет мать, Лидию Васильевну Бессонову, проживающую… Вот здесь его и надо брать. Он точно там должен появиться.

– Это почему? – не сдавался Грызлов.

– Мужик потому что! – отрезал Поздеев. – И давай без лишних вопросов. Если ни с чем вернемся, с меня пиво!

– Идет! – усмехнулся Грызлов. – На таких условиях согласен.

– Вот и познакомились, Бессонов! – повторил Константин, глядя на капитана, который таращил на него испуганные глаза. – Узнал, надеюсь?

Бессонов сглотнул слюну и кивнул. Говорить он был не в силах. Его больше всего беспокоила мысль о деньгах, которые лежали в карманах пиджака.

– Так ты, значит, уверен, что это я Наташу убил? – спросил Константин.

Бессонов машинально кивнул, но потом энергично замотал головой из стороны в сторону.

– Это, собственно, только предположение! – бормотал он. – Версия, так сказать! Я допускаю, что все могло быть совсем по-другому. Но никакой информации у меня нет, поэтому я вынужден был… То есть я должен… Я хотел сказать, что я могу…

Запутавшись в формах глаголов, Бессонов замолчал. Ноги у него противно дрожали, мысли в голове путались, цеплялись одна за другую.