Сергей Зверев - Битва на дне

– Гм-м… Точно, за нами, – буркнул Большой Билл, отличавшийся острым зрением, и повернулся к четверке стоящих за его спиной «котиков». – Вот что, парни. Мой приказ: ни малейшей попытки сопротивления, даже если нам в рожи плевать начнут. Заслужили, откровенно-то говоря.

И снова на американцев смотрит ствол крупнокалиберного пулемета, на этот раз – норвежского.

На берег с катера высадились шесть крепких парней в форме норвежской королевской морской охраны, с короткими автоматами на изготовку. Старший сразу подошел к съежившемуся, как проколотый воздушный шарик, Хардеру. Благодаря телевидению о его очаровательной внешности знала вся Норвегия – Стеценко описал цэрэушника очень точно, в деталях.

– Роберт Хардер? Вы арестованы, не пытайтесь оказать сопротивление! – произнес норвежец официальным тоном, но не выдержал и добавил куда более горячо: – А впрочем, попытайтесь! Сделайте мне такое одолжение, окажите сопротивление аресту. У меня на этот случай имеется инструкция о применении оружия. Мне очень, очень хочется его применить! Что, не желаете? Пожить охота? Жаль, жаль… Сдайте оружие. Руки протяните. А вы как думали, конечно, наручники. Бандиты и убийцы должны носить это украшение не снимая, так уж у нас в Норвегии принято.

– Я гражданин Соединенных Штатов Америки! – пискнул Хардер. – Я требую, чтобы меня…

– Вы пират и убийца, – холодно прервал его королевский морской охранник. – Вы совершили гнусное преступление. Поскольку преступление совершено на территории, которую Норвегия считает своей, то последнее слово скажет норвежский суд.

– А как вы поступите с нами? – вежливо поинтересовался Большой Билл. – Мы не нарушали ваших законов. Мы будем очень признательны, если вы поможете нам добраться до нашей подводной лодки.

– С вами? – переспросил норвежец и на минуту задумался. – Относительно вас у меня никаких приказов и инструкций нет. Но я вам помогу. Знаете, почему? Не из чувства дружеской симпатии к вам – я его не испытываю. Просто мне очень хочется, чтобы экипаж вашей субмарины полюбовался на этого мерзавца, когда он в наручниках. Поучительное зрелище, не правда ли?

«Неужели не отмажут? – с ужасом думал Роберт Хардер, разглядывая появившиеся на запястьях "браслеты". – Неужели отдадут на съедение норвежцам? Боже, ведь это пожизненное заключение».

Слабенькая надежда у Хардера оставалась: спецслужбы стараются своих не сдавать, но цэрэушник понимал, что на его карьере, в любом случае, уже поставлен жирный крест.

Специальная подъемная система «Фишхук» от американского «Ниппера» принципиально не отличается: те же понтоны, заполняемые сжатым воздухом, те же тросы, только все это помощнее и числом поболее, чтобы можно было даже затонувшие корабли небольшого тоннажа поднимать. Плюс еще две мощные лебедки на борту самой баржи: их тросы могут передать на затонувший объект угловое усилие, если баржа отойдет чуть в сторону. Но суть подводных работ от этого не меняется: под объект необходимо завести тросы и надежно закрепить их.

Полундра даже не успел перемолвиться словом со своим другом, капитаном Мезенцевым. Он сразу же включился в работу. У Павлова открылось второе дыхание: он не чувствовал усталости, даже раненая рука не напоминала о себе. Близость цели подхлестывала Сергея.

В третий раз за последние двое суток «Нерпа» спустилась к устью подводной расщелины. Сейчас там было людно: не менее шести водолазов при свете ручных фонарей заканчивали оплетку спутника тросами «Фишхука». Еще чуть-чуть, и спутник окажется как бы в громадной сетке-авоське, к ручкам которой закрепят тросы понтонов.

Павлов поставил «Нерпу» на автопилот носом в расщелину, включил прожектор и выскользнул из пилотской капсулы. Он хотел своими глазами посмотреть, как идут дела с застроповкой спутника. Мерно шевеля ластами, Полундра подплыл к устью расщелины.

«Однако неплохо же я постарался! – довольно подумал Сергей, увидев около устья здоровущую кучу каменного крошева и осколков покрупнее. – Это моя вторая торпеда… А им, беднягам, пришлось весь мусор подбирать и вытаскивать сюда, в эту славную кучку».

В расщелину Полундра спускался впервые, в те разы ему помешали. Спутник, ради которого он так рисковал и отдал столько сил, Павлов также увидел в первый раз. Расщелина, расширяющаяся в небольшую подводную пещеру, была залита ярким светом прожектора «Нерпы», свет отражался от металлического шара, около которого копошились двое: «морской котик» и норвежский водолаз с баржи.

«Ну, прямо международное сотрудничество в действии, – весело подумал Сергей, вежливо отодвигая "котика" и показывая ему интернациональный знак подводников "Прими в сторону. Разреши посмотреть". – Что они тут навертели, а?»

«Морской котик», которого предупредили, что русский подводник больше им не враг, послушно отплыл чуть вправо. Полундра опустился к сплетенной из полудюймового стального троса «авоське».

«Хорошо застропили, – решил Павлов, внимательно осмотрев опутанный тросами спутник. – А это что еще такое?!»

Дело в том, что, подняв взгляд чуть выше, туда, где вскоре натянутся тросы понтонов, прикрепленные к ручкам стальной «авоськи», Полундра заметил очень неприятную вещь, на которую никто до него не обратил внимания!

«Раньше чем через полчаса они не управятся, – прикинул Сергей. – Надо всплывать и объяснить ситуацию. Кажется, я даже знаю, что делать!»

Оставив «Нерпу» у борта, Полундра поднялся на палубу «Арктура».

– Капитоныч! – подозвал он Мезенцева. – Знал бы ты, как я рад снова тебя увидеть! Но лирика позже, когда достанем. Вызывай норвежского капитана на «Арктур». Да, сразу передай, пусть пока не начинают продувку понтонов, только тросы порвут. Их кэп по-английски понимает? Это хорошо, а то я в норвежском ни бум-бум.

…В ожидании норвежца Полундра успел набросать на листе бумаги простенькую схемку и теперь объяснял Мезенцеву и Гексену ее смысл.

– К «ручкам» сплетенной из тросов сетки, в которой лежит спутник, крепятся еще шесть тросов, – четыре от понтонов и по одному от каждой лебедки, так? Теперь посмотрите: вот тут, почти над сеткой, острый выступ с режущим краем. Скол свежий совсем. Да, Капитоныч, это я постарался. Тросы понтонов передают усилие по нормали к плоскости поверхности воды, под прямым углом к ней. Тросы от лебедок могут дать с нормалью небольшой угол. Если баржа сместится на сто метров, то около десяти градусов при такой глубине. Больше не получится, капитан Гексен? Я так и думал. Смотрите сами: этого мало! Один, а скорее два троса из шести будут перерезаны выступом. Причем это произойдет с одной стороны. Тяга вашего «Фишхука» станет асимметричной, сетка перевернется, и спутник из нее выпадет. Можно начинать все сначала.