Сергей Зверев - Морской дозор

Он взял бинокль у помощника, вновь приблизил его к своим узким глазам, навел на здание офицерской гостиницы.

– Та-ак. Появились, наконец. Взгляни-ка, Чен Шень. Тот, который постарше и покрупней – это как раз их подводник. А рядом с ним, худой, в очках – инженер. Один из тех, кто подлодку конструировал. Я уверен, по волевым качествам он – самое слабое звено в их группе. Учти на всякий случай.

Отличная оптика приблизила балкон офицерской гостиницы, позволяла прекрасно рассмотреть подробности, даже выражение лиц двух людей, вышедших на балкон.

У Тима Котельникова выражение это было несчастное и виноватое.

Два дня кряду напиваться до рвоты – это, особенно с непривычки, кого хочешь из колеи вышибет.

Полундра же был заметно недоволен. Он весьма резко отчитывал Тимофея. Ясно было, что суть наставления младшему товарищу сводилась к немудреной максиме: «Не умеешь пить, так пей кефир! Как маленький ты, Тима, право слово… Дорвался, понимаешь! Что, домой, к маме, законченным алкашом вернуться хочешь? А кто работать будет, инженерную часть испытаний обеспечивать? Чтобы больше… Ни-ни!»

– Посмотрел? Запомнил? Отлично. А теперь подумай о том, что подлодка сама по себе никуда не ныряет и ничего ниоткуда не поднимает. Оператор нужен, доходит до тебя, Чен Шень?

Китайцы обменялись понимающими взглядами.

– Но! Акция должна выглядеть как случайность. – Чжоу Фан Линь подчеркнул голосом последнее слово. – И никоим образом не доходить до… крайних пределов. Ты понял меня?

«Чего уж тут не понять, – думал Чен Шень. – Хозяин хочет сам поднять груз с вертолета, который уже, можно сказать, найден. Сам, никого не вмешивая. И он опасается, что этот русский подводник может его опередить. Я опасаюсь того же. Тем более если начнут раскапывать причины – почему вертолет оказался на дне… Это может обернуться крупными неприятностями для всех нас. Значит? Значит, нужно вывести из строя или эту необычную подводную лодку, или того человека, который ею управляет. А самое лучшее – и то, и другое вместе. Сделать это надо тихо, аккуратно, привлекая минимум внимания. И быстро. Да-а, задача не из легких. Но выполнять ее мне, а если провалюсь… Чжоу-кун мне голову оторвет!»

Именно на такие мысли своего помощника и рассчитывал толстый китаец. Сам же от думал о том, стоит ли посвящать «компаньона» – генерала Берсентьева – в свои планы.

С одной стороны, неплохо бы. Это мощная подстраховка, которая, того и гляди, окажется совсем нелишней. Но с другой… Ведь делиться придется в случае успеха с этой зажравшейся варварской свиньей! Не-ет, делиться Чжоу Фан Линь не хотел.

«Не будем форсировать ситуацию, – решил он. – Подождем развития событий. Но пока я ничего не скажу Берсентьеву. Он ведь знать не знает, за каким грузом идет охота. Лишь бы эта похотливая кошка не проболталась сдуру мужу! Нет, не должна бы… Кстати, пора с ней встретиться. Она привязана ко мне, не будем ее огорчать. Устроим ей настоящий китайский секс. А заодно обсудим с глазу на глаз некоторые спорные моменты. На какую, интересно, долю она рассчитывает?»

Поселок Усть-Баргузин, где родился Михаил Никифоров, располагался совсем рядышком с РЛС. И Никифоров упросил-таки Полундру посетить этот очаг цивилизации, посидеть немного в местном ресторанчике. Вдвоем, без Тимофея. Котельников, получивший утром разгон на балконе, оставался в части. Пусть оклемывается потихоньку, снимает параметры испытаний вчерашнего дня с бортовой записывающей аппаратуры, любуется байкальскими красотами.

Строго приказав прапорщику ни в коем случае не наливать Тимофею ни грамма и самому пребывать в трезвости, друзья-спецназовцы завели катерок и отправились в Усть-Баргузин. Решили, что после вчерашнего успешного дебюта «Нерпе» не грех и отдохнуть денек. А они вдвоем прогуляются по Усть-Баргузину, посидят в так называемом ресторанчике, заодно прикинут планы дальнейшей работы.

Прежде всего надо решить – стоит ли идти к Ольхону и нырять на максимальную глубину. И если да, то какие обеспечивающие мероприятия необходимы, кто конкретно будет их осуществлять.

Оставив катерок у поселкового причала, друзья прошли по пыльной улочке Усть-Баргузина, миновали здание поселковой администрации и, свернув в тихий, заросший сиренью переулок, оказались перед симпатичным бревенчатым домиком. Вывеска над домиком гордо гласила «Кафе-бар Баргузин».

– Ого! – Полундра с необидной иронией поглядел на местного уроженца Никифорова. – Бар, значит… Ну, давай посмотрим, что за бар такой.

А что? Очень даже ничего оказалось заведеньице: чисто, уютно, народу никого и закуска вполне приличная. Даже официант имелся, вполне опрятного вида. И скатерти чистые. Культура, право слово! Взяли по порции жареного ленка, салата «Байкальского» ну и бутылочку «Ангарской».

Темы для неспешной дружеской мужской беседы долго искать не пришлось: оба они были моряками, спецназовцами. И тому и другому было что вспомнить.

Павлов поделился своими воспоминаниями о Польше, рассказал о недавнем приключении в Крыму, на затопленном ремонтном заводе.

– Нам тоже с полгода назад, – Михаил в третий раз наполнил небольшие стаканчики водкой, – в та-акой заварушке пришлось побывать… В Карибском, представь, море. Вот вроде североморцы мы, а куда только не заносит. И знаешь, в партнерстве с кем? С янкесами! Лучшие друзья теперь стали, это ж смех сказать. Там через Кубу к ним во Флориду транзит наркоты из Колумбии идет. Вот мы медельинским наркобаронам и показали, что такое русская морская пехота и какая она – наша натуральная кузькина мать. Эта латиноамериканская сволота до сих пор небось подштанники отстирывает.

– Как же, как же, – Полундра поднял свой стаканчик, – слышал я про ваши геройства там. Лихо, ничего не скажешь!

– Лихо… – лицо Никифорова сделалось печальным. – Только вот двух парней я там потерял. Эх, до чего же ребят жалко! И пятерых ранили.

– Михаил, а как тебя твои парни между собой называют? Меня вот Полундрой прозвали, тебе тоже, наверное, какую-нибудь кличку придумали, а?

– Не без этого, – усмехнулся Никифоров. – Для своих я – Кракен. Кстати, если хочешь, тоже меня можешь так называть. За это мы с тобой сейчас и выпьем понемножку.

– О-о! – уважительно сказал Сергей. – Прозвище такое о многом говорит… Гигантский кальмар, ужас глубин. Ну, давай за тебя, чудовище ты жуткое, головоногое. Кракен, значит… Хм-м! А знаешь, – продолжил Полундра, закусив глоток «Ангарской» жареным ленком, – я ведь с моллюском этим гигантским как-то разок на глубине встречался. Лет пять тому назад, в Японском море.

– Вот это да! – Никифоров поглядел на Сергея с уважительным изумлением. – Действительно он такой громадный, как рассказывают?