Фридрих Незнанский - Дорогие девушки

— Вы ведь не москвичка? — сказал он.

— Почему вы так решили?

— У вас говор не московский.

— Правда? Забавно. Я родилась в Москве и провела здесь всю жизнь. Почти безвылазно.

«Врет», — понял Плетнев.

— Ну, может быть, — пожал он плечами.

— А какой, по-вашему, у меня говор? — неожиданно заинтересовалась незнакомка.

— Ну… Даже не знаю. Похоже говорят в Сибири… Где-нибудь в Новосибирске или Барнауле.

— А вы там были?

— Приходилось.

— И как они говорят? Растягивают гласные? Картавят, пришепетывают?

Плетнев понял, что попал впросак и замялся.

— А почему вам так интересно? — спросил он, пытаясь уйти от неприятной темы.

— Диалекты — моя профессия, — ответила женщина.

— В каком смысле? — не понял Плетнев.

— В прямом. Я лингвист.

«Вот так, приехали», — изумился Плетнев.

— Значит, лингвист? А я думал, вы специализируетесь на преферансе. И что, интересно быть лингвистом?

— Очень. Моя специализация — флексии. Хотя диплом я писала по феноменологической редукции. Это, конечно, философская тема, но я сумела обыграть ее по-своему.

Плетнев долго молчал. Он уже понял, что женщина морочит ему голову, но его удивляло, насколько ловко и непринужденно она это делает. Как будто ее специально этому учили.

— Скоро приедем, — сказала женщина. — Через пару минут увидим мой дом.

— Да, подъезжаем, — подтвердил Плетнев. — Знаете, мы проболтали обо всем на свете, но так и не познакомились.

— А это необходимо? — спросила девушка.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Плетнев. — Лично меня зовут Антон. А вас?

— Матильда, — абсолютно серьезно ответила женщина. — Сокращенно — Мотя.

— Красивое имя, — хмыкнув, произнес Плетнев.

— Вам ведь так не кажется. Тем не менее, меня правда зовут Матильда. Как любовницу императора Николая — Матильду Кшесинскую. Хочется вам этого или нет. Вон мой дом! Видите, пятиэтажка?

— Вижу.

Плетнев притормозил и свернул во двор.

— Третий подъезд, — распорядилась женщина.

Плетнев послушно остановил машину возле третьего подъезда.

— Ну вот мы и приехали, — улыбнулась женщина. Она вынула из сумочки деньги и протянула Плетневу. — Вот, держите.

Плетнев посмотрел на деньги, нахмурился и покачал головой:

— Нет, не надо.

— Но ведь мы договаривались.

— За время нашей поездки мы с вами успели подружиться, а с друзей я деньги не беру, — отрезал Плетнев.

Женщина взглянула на него с любопытством.

— Вы что, серьезно?

— Конечно.

— Как же мне вас отблагодарить?

Плетнев усмехнулся.

— Не знаю, но от чашки кофе я бы не отказался.

Женщина нахмурилась.

— Даже не знаю… Сейчас шесть утра…

— Почти полседьмого, — поправил Плетнев.

Она улыбнулась:

— Ну, тогда это все меняет! Хорошо, вытряхивайтесь из машины и айда со мной. Так и быть, напою вас кофе. Но только одна чашка и — по домам. Я страшно хочу спать. Идет?

Она протянула Плетневу ладонь.

— Заметано! — насмешливо сказал Плетнев и хлопнул по протянутой ладони.

Они засмеялись.

«Матильда, — думал Плетнев, наблюдая, как она готовит кофе. — Имя-то какое дурацкое придумала. По принципу — чем нелепее, тем правдоподобнее. Ну хорошо, Матильда так Матильда, так и будем тебя называть, красавица».

— Матильда, а у вас здесь уютно, — сказал он, обводя взглядом стены, увешанные пожелтевшими гравюрами.

— Вы так думаете? — держа в руке кофеварку, Матильда (ну или как там ее зовут) проследила за взглядом Плетнева. — Мне кажется, не очень. А если да, то это не моя заслуга. Эту квартиру я снимаю. Я ничего здесь не меняла.

— И давно снимаете?

— Давно.

Кухня наполнилась ароматом свежесваренного кофе.

— Ну все, готово, — сказала Матильда. Она разлила кофе по чашкам. Убрала кофеварку и всучила Плетневу серебряную чайную ложечку. — Держите, Антон. Эта ложка у меня специально для гостей.

— О! — сказал Плетнев. — Может, у вас и конфеты найдутся? Не держите для гостей?

— А вы наглец, — усмехнулась Матильда. — Увы, с конфетами у меня туго. Сама я их не ем.

— Бережете фигуру?

— Просто не люблю. Если мне предоставят на выбор — конфеты или хороший говяжий бифштекс, я выберу второе.

— А я возьму и то и другое, — засмеялся Плетнев.

— А если не дадут?

— Тогда — отниму!

Матильда посмотрела на мускулистые руки Плетнева и улыбнулась.

— Охотно верю.

Плетнев отхлебнул кофе. Напиток был изумительный. Плетнев сделал еще глоток и восторженно проговорил:

— Это самый вкусный кофе, какой мне приходилось пить в жизни. Как вы его готовите?

— Просто. Главное, не скупиться, побольше сыпать в турку.

— У него какой-то интересный привкус, — сказал Плетнев. — Отдает какими-то восточными травами.

— Правда? — Матильда пожала плечами. — Не знаю, я не чувствую.

— Потому что не пьете. Кстати, почему вы сами не пьете?

— Боюсь, что после кофе не усну. А мне сегодня нужно выспаться.

— Ах, да, — кивнул Плетнев и смущенно добавил: — Что-то я засиделся. Вам ведь нужно спать. Мало того что вломился к вам в квартиру и потребовал себе кофе, так еще и…

— Не оправдывайтесь, Антон, — с улыбкой сказала Матильда. — Я люблю новые знакомства. Но знакомиться предпочитаю по вечерам.

— Прекрасно вас понимаю. — Плетнев чуть прищурил глаза. — Как насчет того, чтобы продолжить знакомство сегодня вечером?

— Сегодня? — Матильда задумалась. Покачала головой: — Нет, сегодня не получится. Сегодня у меня много работы.

— А разве лингвисты работают по вечерам? — насмешливо осведомился Плетнев.

— А как же, — ничуть не смутившись, ответила Матильда. — Лингвистам нынче нелегко. Чтобы выжить, им приходится работать круглые сутки. Лекции, конференции, коллоквиумы… Крутимся как белки в колесе.

«Она образованна — это определенно, — подумал Плетнев. — И умна. И находчива. И психологически устойчива. Легко завязывает знакомства, также легко поддерживает любую беседу. К тому же красива и обаятельна. Просто суперженщина! Интересно, на какой планете таких делают?»

Плетнев допил остатки кофе и зевнул.

— Ой, простите, — смущенно проговорил он. — Что-то меня неудержимо потянуло в сон.

— Ничего страшного. Сейчас поедите домой и выспитесь.

Плетнева и впрямь сморило. Он прямо за столом заклевал носом. Возможно, сказывалось напряжение последних дней. А возможно…

— Вам незачем куда-то ехать, — прозвучал голос Матильды откуда-то издалека. — Вы можете прилечь на диван. Мягкий, уютный диван…

Голос женщины все больше отдалялся. Ее лицо вдруг дрогнуло и покачнулось, по нему пробежала рябь, как по экрану телевизора, потом пошли волны, лицо расплылось и подернулось дымкой.

— Я… — силясь подняться на ноги, проговорил Плетнев. Но закончить фразу не смог — как-то сразу потерял нить фразы.