Фридрих Незнанский - Дорогие девушки

Потом поднял с пола холст и тщательно его осмотрел. Деревянные планки подрамника были сломаны, но в принципе их несложно было починить. Сам холст практически не пострадал, лишь был чуть-чуть порван в одном месте. Изображение осталось, а это главное.

Он повернул стул к окну и поставил на него холст. Потом сел на кровать и стал смотреть на него. На холсте была изображена обнаженная девушка, лежавшая на земле, раскинув руки, в позе распятого на кресте Иисуса. Светлые волосы девушки разметались по земле подобием ореола или нимба. Вместо лица зияла черная, кровавая дыра.

Он и впрямь работал быстро. Как Ван Гог. Через час картина в общих чертах была готова. Он занялся лессировкой.

Вдруг пленница застонала и заметалась на своем жестком «ложе». Он в сердцах бросил кисть.

— Ну, что еще такое?

Женщина продолжала метаться, дергая головой из стороны в сторону. Досадливо хмуря брови, он подошел к ней и сказал — строго, как учитель, делающий выговор нерадивому ученику:

— Если ты не перестанешь дергаться, я займусь твоим личиком.

Пленница продолжала метаться. Лицо у нее было потным и бледным, как полотно.

— Ну, хорошо, хорошо… — с неудовольствием проговорил он. — Только не вздумай кусаться, иначе я вырву тебе все зубы.

Он протянул руку и сдернул с губ женщины скотч. Потом ухватил кляп и быстро выдернул его. Пленница тяжело, с хрипом втянула воздух ртом. Потом тяжело задышала. Некоторое время он молча наблюдал за ней. Потом сказал:

— Ну хватит притворяться. Тебе ведь стало лучше?

— Во… воды… — прохрипела пленница.

— Ах, да. — Он кивнул. — Про воду я совсем забыл. Просто вылетело из головы. Прости.

Он прошел к раковине, открыл воду, набрал немного в пригоршню, вернулся к столу и вылил воду женщине на лицо. Она попыталась слизать капли с губ распухшим языком, но не смогла и застонала от боли.

— Что, мало? — удивленно спросил он. — Да ты настоящая водохлебка! Ну, хорошо, дам еще немного.

Он снова принес пригоршню воды и сказал:

— Раскрой рот.

Пленница послушно раскрыла рот. Губы у нее были опухшие и потрескавшиеся. На них запеклась черная кровь.

— Лови! — весело сказал он и выплеснул воду женщине в рот. Она сглотнула воду и закашлялась.

— Ну-ну-ну, — успокаивающе сказал он и погладил девушку по потным, спутанным волосам. — Потерпи еще немного, скоро все кончится.

— Не… могу… — хрипела пленница. — Плохо… Больно…

— Если тебя это успокоит, мне тоже не сладко. Посмотри на мою руку. — Он поднял перед собой забинтованную кисть. — Видишь? Ты отхватила мне здоровенный кусок мяса. Я чуть не помер от болевого шока. Ну все-все, хватит скулить. Пора работать.

Он сжал пальцами нос женщины, она судорожно открыла рот и он сунул ей в рот кляп. Затем снова заклеил губы скотчем.

— Ну вот. Теперь мы закончим картину, а потом как следует развлечемся. Ты не против? Вот и хорошо.

Он вернулся к мольберту.

Пленница снова задергала головой. И в унисон этим судорожным, резким движениям у него задергался глаз.

— Дрянь, — выдохнул он. — Ты перестанешь дергаться или нет?… — Он схватил флакон с растворителем и замахнулся на женщину. Однако сдержался и холодно проговорил: — Прости, я на секунду выйду.

Он быстро вышел из кухни, затворил за собой дверь, быстро пошел по коридорчику, размахнулся и яростно швырнул флакон в дверь. Флакон ударился о железную ручку двери и разлетелся на куски.

— Сука! — рявкнул он. — Сука! Сука! Сука!

Он весь трясся от ярости, лицо его налилось кровью, губы мелко подрагивали. С минуту он стоял так, с хрустом сжимая кулаки и стараясь успокоиться. Наконец ему это удалось. Вспышка ярости постепенна прошла.

Тогда он пошел в ванную, умыл лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало.

— Спокойно, приятель, спокойно… Ты должен закончить работу.

Когда он вернулся на кухню, на лице его не осталось и следа былого гнева.

— Ну что, — весело сказал он своей пленнице. — Ты готова продолжить? Тогда за работу! — И он снова взялся за кисть.

«Все-таки Турецкий гений. Как ни обидно это признавать… в свете текущих событий… Но это так».

Плетнев остановился возле двери, поднял руку и нажал на кнопку звонка.

— Кто там? — послышался из-за двери гортанный мужской голос.

Плетнев сделал знак одному из оперативников, стоявших рядом с ним.

— Ваш сосед снизу! — рявкнул он. — Вы меня залили!

— Убирайтесь к черту!

Оперативник посмотрел на Антона Плетнева, тот кивнул. Оперативник вдарил по двери кулаком и закричал:

— Я сейчас милицию вызову! Совсем совесть потеряли! А ну, открывай, если не хочешь говорить с участковым!

— Клал я на твоего участкового! — рявкнули в ответ из-за двери. — Иди к черту, скотина!

Оперативник снова посмотрел на Плетнева. Тот показал глазами на дверь. Оперативник усмехнулся и что есть мочи загрохотал кулаками по хлипкой двери.

— Откройте, или я вызову милицию!

— Ну все, — проревели из-за двери. — Сейчас я тебе, скотина, мозги вышибу!

Послышались тяжелые шаги, затем щелкнул замок, и дверь распахнулась. Огромный рыжеволосый верзила, возникший на пороге, сгреб оперативника за грудки. Но тот ткнул ему в лицо раскрытой ксивой и холодно произнес:

— Уголовный розыск. Убери от меня лапы.

Верзила растерянно опустил руки.

— А что такое? Я никого не заливал. У меня краны закрыты.

Из-за угла вышел Плетнев.

— В доме есть еще кто-нибудь? — быстро спросил он.

— Никого, — ответил верзила, удивленно глядя на Плетнева. — Я один.

— Вы художник?

— Ну да. А что?

— Можно осмотреть вашу квартиру?

Верзила пожал широкими плечами:

— Валяйте, осматривайте.

Он посторонился, впуская незваных гостей в прихожую. Плетнев разочарованно вздохнул. Он понял, что «облажался». Оставалось надеяться, что Турецкому, который поехал проверять второй адрес, повезет больше.

На другом конце Москвы бывший «важняк» Александр Борисович Турецкий стоял перед точно такой же дверью. Стоял и жал на кнопку электрического звонка, надеясь, что из этого выйдет какой-то толк. Однако звонок, судя по всему, не работал. Звонка, по крайней мере, слышно не было.

Александр Борисович занес уж было кулак, чтобы долбануть по двери костяшками пальцев, но тут дверь распахнулась сама собой.

— А, сам пришел! — проревел в лицо Александру Борисовичу кряжистый, чернявый, небритый мужик с совершенно бандитской физиономией, одетый в трико и майку.

Не успел Турецкий ответить, как мужик схватил его за ворот пиджака и вволок в прихожую. Силища у него была непомерная.

— Попался! — торжествовал хозяин квартиры.

Александр Борисович попробовал высвободиться от хватки незнакомца, но тот вдруг легко, почти без усилий, швырнул Турецкого на пол и захлопнул за ним дверь.