Фридрих Незнанский - Тройная игра

Давно уже решив для себя, что ни с чем до такой степени криминальным он больше дела не имеет, Игорь Кириллович, создавая видимость, что решает для себя — браться за предлагаемое дело или нет, хранил молчание, собираясь дослушать все до конца.

Решив, что он поддается, Кент почувствовал себя до такой степени вольготнее, что даже перешел на «ты».

— Ты откуда свои деревяшки-то ввозишь? — спросил он.

— Когда как. Когда из Румынии, когда с Украины, из Закарпатья, а большей частью напрямую из Италии…

— Так это отлично! — обрадовался Кент. — Если наркота пойдет не через Кавказ, не через Среднюю Азию, а через Косово, боссам прямой смысл твою фирму использовать. Подшустришь — считай, первым будешь. Типа монополистом. Бабки страшенные срубить можно, гадом буду! А кто не успел — тот пусть так и ходит в провожающих!

Он так ликовал, так радовался тому, что все столь легко разрешилось, что Игорь Кириллович наконец не выдержал, сбросил маску заинтересованного жлоба, готового за лишнюю пачку долларов продать и отца, и мать, и вообще все на свете.

— Значит, собрались через меня свою отраву возить твои боссы, да? А ты ху-ху не хо-хо, — вспомнил он вдруг блатной сленг и даже сделал соответствующий оскорбительный жест рукой, показав это самое «ху-ху». — А вот этого вместо укропа не хотите?! — Он поднялся за своим столом от гневного возбуждения. — Даже и не подумаю с такой падалью связываться, понял? А Никону передай: не принял, мол, Грант предложение. И сам с наркотой связываться не хочет, и тебе бы, мол, не советовал родной народ травить. Ну и садиться из-за этой дряни — тоже. Это только по-твоему я мало сидел, а по мне — так и этого срока вполне достаточно, чтобы больше не захотеть на нары приземляться. Вот так достаточно! — Резко проведя ребром ладони по горлу, показал, до какой степени он наелся тюряги.

На лице Кента появилась мина брезгливого удивления. Он покачал головой:

— Какие-то вы, москвичи, дебильные все, право слово. Ему такие деньжищи готовы обломиться, а он боится даже пальцем пошевелить — как бы, мол, не замараться. Тьфу! Мне вас, москвичей, другой раз жалко, честное слово! А впрочем, дело твое, командир. Мое дело — доложить Никону, что ты перебз…л и отказываешься. Не думаю, что ему это понравится. Ну да тебе ведь жить-то, не мне… — Он встал, ничего больше не говоря, отчего в кабинете Игоря Кирилловича повисла нехорошая, опасная пауза, пошел к выходу. Но в дверях все же остановился. — Неужели ты думаешь, мы тебя, суку московскую, не подцепим за жабры? Еще жалеть будешь, что не согласился сразу. А может, вообще пожалеешь, что жив остался…

Игорь Кириллович, держа тяжелый «глок» в руке, вышел из-за стола.

— Ты чего это, сявка? — спросил он грозно. — Ты меня пугать еще будешь? А если я вот тебя прямо сейчас…

— Ай, брось ты, не смеши! — без страха сказал Кент. — Ты лучше о жене подумай, или кто там у тебя? О девочках своих. Вот эту целочку, что под дверью сидит, не жалко будет в случае чего отдать ребятам на групповуху, а? Я-то сам не по этой части, не по бабам… Хотя на такую конфетку и у меня, наверно, встал бы.

— Ага, встанет, — кивнул Грант. — Я вот тебя шлепну сейчас, и подохнешь со стоячим.

— Ничего, значит, не боишься? — насмешливо спросил Кент. — А выглянуть в таком разе не хочешь? — И он широко распахнул дверь кабинета, показав хозяину внутренность «предбанника» и у дальней стенки — сидящую на стуле бледную, как бумага, Лену, по обе стороны которой напряженно стояли двое приведенных Кентом зверовидных амбалов с топырящимися полами пиджаков. — Ну, убедился, что есть чего бояться?

— Убедился, — сквозь зубы сказал Игорь Кириллович, мучительно думая — убрать пистолет или все же оставить его на виду. Мысли работали лихорадочно: да, неприятностей у него может быть очень много, тем более что он теперь знает про наркотики, то есть то, чего лишнему человеку знать совершенно ни к чему. Но все равно, если рассудить здраво, согласись он, уступи — и неприятностей у него может стать во много раз больше. — Значит, так, — сказал он гостю. — С тобой мы прощаемся, думаю, навсегда. А Никону передай: предложение ваше я не принимаю — себе дороже. А насчет чего другого всегда буду рад ему подсобить, если, конечно, смогу.

— Ах, огромное вам гран-мерси, — придурочно сказал Кент, задом выползая из двери и непрерывно кланяясь. А выползя, сменил тон: — Смотри, командир, пожалеешь еще. Я буду не я, если не заделаю тебе козу… вместо укропа…

Игорь Кириллович, держа взведенный пистолет в кармане, вышел за ним следом, но все сразу кончилось — и Кента, и его подручных тут же простыл и след. Только Лена, неестественно бледная и, чувствовалось, близкая к истерике, все так же сидела на прежнем месте, словно боясь пошевельнуться.

— Все, все, Лена, — сказал он, гладя ее как маленькую по голове. — Все уже позади. — Он прошел было мимо, торопясь узнать, что же все-таки случилось с охраной, но Лена судорожно вцепилась в его руку.

— Какие страшные, — шепотом сказала она и даже всхлипнула. — Кто это, Игорь Кириллович?

— Да так… не забивай себе голову… Один… предприниматель из новых русских с телохранителями…

Свою же охрану, вернее обоих охранников, стоявших в тот день на входе, он нашел «отключенными», связанными и запертыми с залепленными ртами в туалетной комнате. Ладно хоть без мокрухи обошлись, подумал Игорь Кириллович.

Приведенные в чувство охранники долго не могли прийти в себя и рассказать что-нибудь толком. Поведали только, что незнакомцы вошли балагуря — дескать, такую солидную фирму они как раз и искали и, едва начав разговор по делу, прыснули им чем-то в лицо, а что было дальше — оба не помнили совсем. Похоже, весь расчет у налетчиков был на фактор неожиданности, и он полностью оправдался, хотя охранники Игоря Кирилловича были людьми весьма опытными и профессиональными…

Несмотря на такое их с Кентом расставание, Игорю Кирилловичу потом пришлось еще не один раз встречаться с этим поганцем. Сначала опять пришла малява от Никона вроде как с извинениями за то, что они с его человеком «не поняли друг друга». Насчет наркотиков было сказано так: не хочешь, мол, и не надо, мы же тебе пока просто предложили; и в этой же маляве Никон попросил его снова принять нашкодившего Кента — тот, дескать, вину свою чувствует, и будет хорошо, если они станут работать вместе. Вот так и пришлось Игорю Кирилловичу, стараясь прятать подлинные чувства и делая вид, что он не замечает, какими становятся глаза у Леночки, принимать этого самого Кента, чтобы он сдох, и мало того — иметь с ним дела. Однако разговор о наркотиках если и возобновлялся, то как-то так, вскользь: не надумал, мол, еще? Смотри, пожалеешь…