Фридрих Незнанский - Штрафной удар

В тот день он ничего не решил. И на следующий тоже. Он хотел улизнуть после работы поскорее, чтобы не столкнуться с Босси, но сицилиец, как будто прочитав его мысли, перехватил в квартале от проходной и чуть ли не насильно затащил в гости. По пути Винченцо лихорадочно сочинял уклончивую речь, чтобы не сказать ни «да», ни «нет», не выставить себя трусом и как минимум потребовать значительно больший срок на раздумья: неделю, а лучше — месяц. Он почти придумал нужные слова, но произнести их не смог. У Босси на кухне его поджидала Лаура. Оказывается, она приходилась сицилийцу дальней родственницей. Но не это вызвало шок. Лаура состояла в коммунистической партии. Она пылко говорила о политике, цитировала чуть ли не наизусть статью Тольятти, смысл которой до него не доходил, но смысл как раз значения не имел. Лаура вообще могла не произносить ни слова. Увидев ее, он сразу понял, что не сможет сказать «нет».

Через неделю совет директоров объявил о сокращении пяти с лишним тысяч рабочих мест. На всех предприятиях «Фиата» началась забастовка. В Милане рабочие забаррикадировались на территории завода и перекрыли железнодорожную линию. Винченцо поспевал всюду, азарт политической борьбы захватил его с головой, люди действительно прислушивались к его словам, Босси не обманул. Он впервые в жизни почувствовал себя большим человеком, человеком, принимающим решения, может, и менее известным, чем его кумиры автогонщики, но гораздо более значительным!

Произошло несколько стычек с полицией. О последствиях он не думал: во-первых, Лаура все время была рядом, во-вторых, забастовочное движение нарастало как альпийская лавина: двадцатитысячная демонстрация рабочих миланского завода «Фиат» в Риме, через два дня миллионная манифестация во Флоренции, еще через день трехмиллионная в столице. Студенты и радикально настроенная молодежь тоже вышли на улицы. Начались массовые беспорядки. Правительство подало в отставку. Под аккомпанемент разлетающихся вдребезги витрин и переворачиваемых толпой автомобилей руководство «Фиата» начало переговоры с профсоюзными лидерами. Совет директоров готов был пойти на значительные уступки, но профсоюзные боссы и сами были перепуганы в неменьшей степени. Подписав компромиссное соглашение, они утратили доверие забастовщиков, а вместе с ним и влияние на ситуацию. Коммунисты выдвинули требование о национализации «Фиата». Тогда кому-то из акционеров пришла в голову спасительная идея ввести в совет директоров наблюдателей из числа профсоюзных активистов. Тут-то и вспомнили о Винченцо Кандолини: автомеханик, потом автогонщик, потом простой рабочий, наконец, лидер забастовщиков, он идеально подходил на роль миротворца!

Сперва он не поверил. Потом отказался. Но его уговаривали, убеждали и те и эти, в итоге он, разумеется, согласился. А пока он вел переговоры, в какой-то нелепой уличной стычке Лаура смертельно ранила полицейского. В тот же день ей пришлось скрыться. Связь прервалась: он теперь был на виду и наверняка находился под постоянным негласным наблюдением полиции. Через полгода от нее пришла записка. «Прости. Я люблю другого, и у меня будет ребенок».

Он простил, но дал себе обещание: никогда не искать встречи с ней. За эти полгода он здорово поднаторел в политике и понял, что с коммунистами ему не по пути. Правда, разрывать с ними он пока не спешил. Свое политическое кредо он определил примерно так: в Библии сказано: «…время собирать камни и время разбрасывать камни», но там ничего не сказано, кто должен камни собирать, а кто разбрасывать. Коммунисты могут только разбрасывать, а подавляющее большинство людей — послушные собиратели, но плоды созидания не достаются ни первым, ни вторым. В жизни все принадлежит тем, кто, продемонстрировав разрушительную силу, не тратит ее на разрушение, а покровительствует собирателям.

Может, это и невеликая премудрость, но он понял, как ее применять на практике, и круто пошел в гору. Каждый новый кризис, а шестидесятые были богаты ими, как никакое другое десятилетие, поднимал его все выше и выше. А закончились бурные шестидесятые его полным триумфом. Благодаря старым связям с коммунистами он подписал контракт с СССР на строительство автозавода на берегах Волги, получил в руки контрольный пакет «Фиата» и стал его безраздельным хозяином…

— Ваше имя практически не сходит со страниц итальянских газет. — Дик Слай хитро прищурился, очевидно решив, что настало время для острых вопросов. — Чуть ли не каждый громкий скандал, исключая разве что сенсации шоу-бизнеса, связывают с вашей персоной. То вас обвиняют в подкупе государственных чиновников, запугивании профсоюзных лидеров, то в связях с американской мафией… И кстати, мне не доводилось слышать ни об одном судебном иске с вашей стороны за клевету и нанесение морального ущерба. Это означает, что все вышесказанное о вас правда?

— Это означает, что на походы по судам я потратил бы всю оставшуюся жизнь, больше ни на что не осталось бы времени.

— То есть все клевета?

Синьор Кандолини одарил тупого американца своей самой искренней улыбкой:

— Все.

Глупо задавать такие вопросы, ждать на них ответов и потом этим ответам верить. Как, интересно, можно заработать миллиарды, не раздавая взятки государственным чиновникам, не заключая сепаратные сделки с лидерами профсоюзов и абстрагируясь от мафии — своей родной, да и иностранной? Естественно, для достижения своих целей синьор Кандолини пользовался любыми методами. Единственное, чего он не делал никогда, — он не «заказал» ни одного из своих конкурентов, на его руках не было чужой крови. А остальные грехи за него денно и нощно замаливала церковь, которой он, не скупясь, жертвовал.

— И к финансовым махинациям в ФИФА вы тоже не имели никакого отношения?

— Разумеется, не имел, — невозмутимо пожал плечами Кандолини.

Поистине американцы до сих пор не выродились в полных идиотов только благодаря иммигрантам, не утратившим собственного национального сознания. Благодаря итальянцам, евреям, русским, знающим настоящую цену американской мечте и американскому образу жизни. Разве мог бы синьор Кандолини провернуть такую блестящую аферу с активами ФИФА, будь его партнер Джеймс Дж. Кин американцем не в первом поколении, а хотя бы во втором? Ей-богу, тому же Слаю пришлось бы раз десять объяснять, как за три часа заработать пятьдесят миллионов.

— И что, неужели не было в вашей жизни ничего, за что вам было бы стыдно, о чем бы вы жалели?

— Почему же? Мне жаль, например, что я не выиграл чемпионат по «Формуле-1», и жаль, что не удержал рядом с собой любимую женщину. А совесть моя спокойна, я регулярно исповедуюсь и, как истинный католик, верю в отпущение грехов.