Фридрих Незнанский - Лечь на амбразуру

Со спокойной душой он покинул душное помещение, оделся и вышел на улицу. Свежий морозный воздух с такой силой ударил по мозгам, что прямо-таки закружилась голова.

Гордеев малость отдышался и направился к своему «форду», чтобы ехать в Москву, домой.

И тут его перехватил вышедший из здания Чушков. Следователь не поленился, догнал и по-приятельски прихлопнул по плечу:

— А ты молоток, Гордеев! Это ж надо, куда копнул!

Юрий Петрович посмотрел, подмигнул и спросил:

— Подвезти? Я на машине, — и кивнул на свой «форд».

— Нет, спасибо, моя — там! — Он кивнул куда-то вбок.

— Тогда пока, Василь Васильич, — протянул ему руку Гордеев.

— Пока-пока, — быстро произнес тот и боком отчалил.

Гордеев хмыкнул и покачал головой: ох, темны дела Твои во облацех…

А у машины его, оказывается, уже поджидало явное «лицо кавказской национальности». «Сейчас потребуют разборки», — подумал Юрий Петрович, но парень в ушанке с опущенными ушами предупредительно поспешил:

— Пройдите, пожалуйста, вон к тому джипу. — Он указал на большую черную машину в стороне. — Ничего не бойтесь, — добавил не без ухмылки.

— А чего я должен бояться? — с вызовом спросил Гордеев. — И вообще, у меня такой порядок: если я нужен, извольте завтра в консультацию. Знаете где.

— Не надо, адвокат, не надо. Просто подойди, поговори, тебе что, жалко?

«Странная постановка вопроса», — усмехнулся Гордеев.

— Ну ладно, пойдем.

Было уже поздно, и в темноте салона Гордеев, когда перед ним открыли дверцу, увидел полного и лысого мужика. В зале суда он его не встречал, во всяком случае.

— Садыс, пожалста, — с сильным акцентом сказал лысый. — Нэ стэсняйса.

Гордеев поднялся в салон, сел рядом, на заднем сиденье.

— Скажи, Юрий Петрович, а еслы я тебе адвокатам брал, что бы гаварыл?

Гордеев пожал плечами:

— Постарался бы найти и в этом случае оправдательные причины.

— Нашел бы?

Гордеев опять пожал плечами:

— Это большая работа.

Лысый подумал, почесал затылок, спросил:

— Выпить хочешь?

— Спасибо, я за рулем.

— Ладно, — вздохнул лысый, — извыни. Ны обижайса.

— Хорошо, — кивнул Гордеев, — пока.

Он выбрался из джипа, сел в свой «форд» и порулил к центральной улице, ведущей в Москву.

Ну что ж, в принципе он мог быть доволен. Гонорар, правда, не бог весть какой, но все ж… Подумал, что те сорок тысяч баксов папашам и мамашам Кулибиных еще придется собирать, если сыночки не врали, говоря, что все давно уже растратили. Ну да это мелочи жизни. Но каков все-таки этот Чушков! Хотя от настоящей чушки, то бишь свиньи, он унаследовал жадность, это бесспорно. Во всем же остальном он обыкновенная сука прокурорская. И хрен чего докажешь…

Возле дома, на Башиловке, Гордеев нашел расчищенное среди сугробов местечко и припарковался. Осмотрелся, все ли взял с собой, вышел, запер машину, поставил на сигнализацию и пошел в подъезд. Но, уже нажав кнопку лифта, вспомнил, что оставил в бардачке сигареты. Не потому что захотелось вдруг курить — он старался это делать как можно реже, особенно теперь, зимой, и так воздуху для дыхалки маловато, — но подумал, что после рюмочки, которую он сейчас обязательно примет за удачный исход еще одного дела, обязательно захочется сделать затяжку-другую. И решил вернуться к машине.

Оказалось, вовремя. Около бокового стекла со стороны водителя уже настойчиво трудился некий тип. А другой охранял его со стороны проезжей части.

Ничего не было с собой у Гордеева, кроме папки и кулаков, правда в кожаных перчатках. Он, индифферентно этак, проходя мимо мужичка на проезжей части, спросил:

— Помочь?

Того словно ветром отшатнуло. Но опомнился и, выпрямившись, грозно протянул, как, бывало, в прежние времена блатные:

— Че-о-о?

— Машину, говорю, открыть, или сами будете дальше ломать?

И вдруг этот «малой», как окрестил его про себя Гордеев, кинулся на него. Эва! А мы, оказывается, боксировать любим? Гордеев, даже не бросив папки, принял «боксера», да с такой силой и неожиданной злостью, что тот подскочил, ухнул и громыхнулся навзничь всем телом. Но из-за машины появился второй. И в руках у него была монтировка. Это хуже. В честном бою Юрий Петрович без труда бы отправил и этого в нокаут, но — с железом?

Выручила все та же смекалка. Вот тут он отбросил в сторону папку, которая теперь только мешала, и сунул руку в карман.

Между тем второй мерзавец обогнул машину спереди и, опираясь на капот, стал этак нагло поигрывать монтировкой, страху нагонять. Гордеев сделал шаг к нему, внимательно наблюдая за его угрожающими движениями, и резко нажал на брелок сигнализации. И произошло нечто невероятное по своей комичности.

Машина рявкнула. От неожиданности мужик аж взвился, забыв, чем хотел заняться, выронил свою железку. А вот приземлился он уже прямо на вовремя подставленный кулак Гордеева.

Нет, не зря Юрий Петрович по настоятельному совету все того же доброго своего товарища Александра Борисовича Турецкого старательно держал форму. Ну не чемпион Москвы, конечно, даже не участник первенства, но что-то все же сохранилось от не такой уж и давней молодости!

Короче, и второй налетчик растянулся на снегу неподалеку от первого.

Беспечность победителя — вот что всегда нас губит в первую очередь! Так говорил Турецкий. Прекрасно знал это и Гордеев и, как всегда, в очередной раз попался именно на пресловутой арбузной корке, той, знаменитой, из анекдота. Когда он нагнулся за папкой, размышляя при этом, что нужно что-то делать с мерзавцами — так ведь не бросишь, замерзнут, сволочи, — он вдруг почувствовал, что на него словно обрушился дом. После чего он рухнул головой в сугроб. А потом долго ворочался, приходя в себя.

И когда выбрался из снега, стер с лица странную грязь и не забыл сказать спасибо Господу, что был в меховой шапке с завязанными на макушке ушами, а не в привычной шерстяной шапочке, увидел уже далеко, почти в конце улочки, две стремительно удаляющиеся фигуры. Вот те и на!

Потом он поднялся, взял папку, сняв ушанку, тронул затылок ладонью и увидел, что на ладони кровь. Ни хрена себе! Юрий Петрович зачерпнул немного свежего, чистого снега и прижал к затылку. Подержал, пока растает, еще положил и наконец решил, что экспериментов со здоровьем на сегодня вполне достаточно.

А еще подумал, что выпить рюмку ему теперь сам Бог велел. И с помощью двух зеркал поглядеть, что там, на макушке. Она уже, кстати, не болела. Она гудела от довольно крепкого удара.

Он снова включил сигнализацию автомобиля и отправился домой.

Исследование показало, что ничего страшного нет, а есть ссадина, которая кровоточила помаленьку, но сразу дико защипала, когда Юрий плеснул на край полотенца водки и прижал к ранке. Вот тут он взвыл!