Фридрих Незнанский - Факир против мафии

На какое-то мгновение Отарову стало неприятно, что этот голос вторгается в его мозг, заставляет его поступать так, как он, голос, хочет, а не так, как хочет сам Отаров. Он слегка тряхнул головой и попробовал сосредоточиться.

Но сосредоточиться было сложно, какая-то внешняя сила, вторгшись в организм Отарова, подавляла все его попытки на корню. А между тем бархатистый голос врача продолжал убаюкивать.

— Вам незачем сопротивляться, — звучал он в голове у Юрия Георгиевича, подобно шуму прибоя, равномерными, мощными накатами. — Я — ваш друг. Вам совершенно комфортно. Ваше тело и сознание расслаблены. Вы слышите мой голос. Только мой голос…

Отаров сделал последнее усилие и даже слегка прикусил себе губу, но боли, на которую он рассчитывал, не было. Тело потеряло чувствительность, оно больше не подчинялось Юрию Георгиевичу. Оно подчинялось этому ровному и могучему, как шум прибоя, голосу, звучащему в мозгу у Отарова.

Постепенно тревожный звоночек утих. Юрий Георгиевич окончательно расслабился и с открытой душой принял счастье и покой, которые обещал ему бархатистый голос врача. Умиротворение перешло в какую-то смиренную апатию. И больше Отарову не хотелось ни о чем думать. Никогда.

«Скорая» ехала в аэропорт.

Спустя час в здание аэропорта вошли четверо мужчин. Один из них передвигался странной, вялой походкой, как бычок, которого ведут на веревочке. Впрочем, он не был похож на пьяного, поскольку не шатался, а глаза его, заблаговременно укрытые за затемненными очками, были широко открыты.

— Сколько он так продержится? — спросил Денис Грязнов, поддерживая Отарова под локоть.

Денис был одет в теплую, красную куртку. Халаты, так же как и машину «скорой помощи», друзья вернули своим литовским коллегам.

— Недолго, — ответил Альгимантас. — Нам главное сесть в самолет. А там вколем ему дозу снотворного, и он проспит до самой Москвы.

— А что будет, если он очнется? — поинтересовался Сева Голованов, с какой-то суеверной неприязнью поглядывая на вялую сомнамбулу, в которую превратился Юрий Георгиевич Отаров.

— Что будет? — Альгимантас пожал плечами. — Полагаю, будет большой скандал. У меня наготове шприц, но отключать вашего клиента нам не выгодно. Внести в самолет нам его не дадут. Он должен идти сам.

— Если ваше лекарство не подействует, я его вырублю своими средствами, — с угрозой сказал Голованов. — Кстати, где его паспорт?

— У меня в кармане, — сказал Альгимантас.

— Смотрите не потеряйте. — Сева вновь покосился на Отарова и спросил: — Кстати, доктор, что за гадость Филя подсыпал Отарову в коньяк? На парне просто лица не было. Когда я его увидел — там, на диване, — я, грешным делом, подумал, что он и вправду помирает.

— Так, небольшой раздражитель, — небрежно ответил Альгимантас. — Пожалуй, Фил немного переборщил. Я просил вылить в бутылку пол-ампулы, а он бухнул всю. И вот результат.

— Хорошо еще, что Регина не попробовала, — заметил Денис. — Два воспаленных аппендикса на один квадратный метр — это уже перебор.

Опасения Дениса Грязнова, впрочем, были напрасны. Турецкий толково разъяснил Агееву, что «раздражитель» нужно лить в бутылку с «Камю», поскольку это любимый коньяк Отарова, а Регина предпочитает красное вино.

— Да уж, — согласился Голованов. — Слава богу, Фил не перепутал. А то бы получили фокус: детям — цветы, бабе — мороженое.

— Детям — мороженое, бабе — цветы, — вдруг громко и отчетливо поправил Отаров.

Мужчины остановились и ошеломленно уставились на бандита.

— Как будто могила заговорила, — сглотнув слюну, тихо проговорил Сева Голованов.

— Спокойно, — нахмурился Альгимантас. — Юрий Георгиевич, — он изучающе оглядывал лицо Отарова, — вы слышите меня?

— Да, — сказал Отаров, — я вас слышу.

— Это хорошо. Вы спокойны и расслаблены. Вам не о чем беспокоиться, некуда спешить. Вы можете идти, но говорить вы будете, только когда я вам скажу. И только то, что я вам скажу. Вам ясно?

— Да, — кивнул Отаров. — Мне ясно.

Альгимантас посмотрел на все еще ошарашенные лица сыщиков, усмехнулся и сказал:

— Ну пошли. Время не ждет.

— А с ним все будет в порядке? — усомнился Голованов.

— Время покажет, — ответил Альгимантас, повернулся и зашагал к регистрационной стойке.

Грязнов и Голованов взяли Отарова под руки и заторопились за факиром.

Регина позвонила по номеру, указанному в визитке врача, сразу же, как только вошла в квартиру. Было раннее утро, поэтому к телефону долго никто не подходил. Один гудок… Второй… Третий… Четвертый… Трубку взяли лишь на пятом.

— Слушаю вас, — сонно произнес пожилой женский голос.

Регина, не ожидавшая уже, что кто-то откликнется, встрепенулась:

— Здравствуйте. Э-э… Простите, что тревожу в такое раннее время. Это больница? Хирургическое отделение?

— Да, — ответил голос. — Слушаю вас.

— Скажите, могу я поговорить с… — Регина глянула в визитку. — С Альгимантасом… Винцасом Артуровичем?

— С Альгимантасом?.. — Голос выдержал паузу, и душу Регины наполнило неприятное предчувствие.

— Его сейчас нет, он на выезде, — ответил голос. — Ему что-то передать?

Регина облегченно вздохнула.

— Нет, спасибо. Простите, а он… давно у вас работает?

И вновь на том конце провода повисла пауза. Затем женский голос сухо произнес:

— Я не даю такой информации. Может, позвать кого-нибудь из врачей?

— Нет, не стоит. Просто я волнуюсь за своего мужа. Он должен поступить в ваше отделение.

— Фамилия?

— Не стоит, — сказала Регина. — Скорей всего, он еще в пути. Простите, что потревожила.

Она отключила связь, положила телефон на журнальный столик и тяжело опустилась на диван. Все подтвердилось. Альгимантас существовал, хирургическое отделение — тоже. И все-таки какое-то неясное, тревожное чувство неприятно саднило в душе. Стоило бы сверить телефоны больницы по справочнику, но Регина слишком сильно устала. К тому же она страшно хотела спать, ведь было уже утро.

Самолет медленно набирал высоту. Отаров сидел в кресле, выпрямившись и тупо таращась перед собой. Затемненные очки хорошо скрывали странное выражение его глаз. На пухлых губах Отарова застыла полуулыбка.

Таможенно-паспортный контроль и регистрацию сыщики вместе со своим подопечным-сомнамбулой прошли успешно. Винцас Артурович дал Отарову «установку», и тот, когда нужно, кивал, когда нужно, отрицательно качал головой. Даже отвечал на простые вопросы: «да», «нет», «никогда», «совершенно верно». В общем, бандит вел себя молодцом и вполне справился с поставленной задачей. Хотя его заслуги в этом, конечно, не было.

Все это время Сева Голованов, не вполне доверяющий «всем этим гипнотизерским фокусам», был настороже. Лишь когда самолет оторвался от земли, он позволил себе расслабиться.