Сергей Глазков - Нелюдим

Ганошин поднимается с кушетки.

ЯКУШЕВ: Господин Лозинский интересуется вашим решением?

ГАНОШИН: Я его не меняю.

Якушев разводит руки в стороны.

ЯКУШЕВ: Господин Лозинский не привык, когда ему отказывают.

ГАНОШИН: Другого ответа не будет.

ЯКУШЕВ: Извини, мужик, но сам напросился.

Носов подходит к Ганошину и наносит удар в живот. Ганошин вскрикивает и сгибается от боли. Носов бьет его сверху локтем. Ганошин падает на пол. Носов продолжает его избивать ногами. Якушев дает команду Носову остановиться. Тот отходит в сторону. Якушев присаживается к Ганошину.

ЯКУШЕВ: Продолжать?

Ганошин плюет кровью на ботинок Якушева.

ЯКУШЕВ: Зря. Документы ты всё равно подпишешь. Не ты первый, не ты последний.

Якушев вытирает плевок об Ганошина.

ЯКУШЕВ: Но только потом ты будешь очень долго поправлять свое здоровье.

Якушев кивает Носову. Тот продолжает избивать Ганошина.

Дед Василий и участковый Горбатов сидят на веранде за столом. Дед Василий угощает Горбатова обедом. Вдвоем они едят щи.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Может, по соточке?

ГОРБАТОВ: В другое время, дед, не отказался бы. А сейчас – нельзя. Работа.

ДЕД ВАСИЛИЙ: А я пропущу.

Дед бежит в лом и быстро возвращается с бутылкой, в которой плещется мутная жидкость.

ГОРБАТОВ: Ты когда-нибудь залетишь со своим самогоном.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Не залечу. Сейчас не то время, чтоб залетать. Это раньше за самогоноварение наказывали, а сейчас – нет.

Дед Василий наливает в стакан самогон, поднимает стакан вверх и смотрит сквозь жидкость на солнце.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Слеза! Раньше такой не получалось.

ГОРБАТОВ: Чего ж?

ДЕД ВАСИЛИЙ: Ингредиенты были не те.

Горбатов машет рукой и продолжает есть.

ГОРБАТОВ: Раньше – натуральные. А сейчас – химия.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Не скажи. На каких дебильных веществах раньше настаивал?

ГОРБАТОВ: Дубильных…

ДЕД ВАСИЛИЙ: Ага. Ну, черника… Ну, смородина… чай…

ГОРБАТОВ: А теперь?

ГОРБАТОВ: А теперь айва, кизил, и даже хурма. Попил – будто на Востоке побывал.

ГОРБАТОВ: Мне на дубовой коре больше нравиться.

ДЕД ВАСИЛИЙ: О вкусах не спорят.

Дед Василий пьет самогон. Крякает от удовольствия и заедает щами.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Я ж его для себя варю, а не на продажу.

ГОРБАТОВ: А если снова запретят?

ДЕД ВАСИЛИЙ: Уйду в подполье.

ГОРБАТОВ: Как это? В погребе варить будешь?

Дед Василий хитро прищуривает глаз.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Так я тебе и сказал!

ГОРБАТОВ: А тут и говорить не нужно. Знаю я все ваши тайные места.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Так уж и все?

ГОРБАТОВ: Основные.

Дед Василий недовольно сопит.

ГОРБАТОВ: Да не переживай, дед. Я своих не трогаю.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Ну, и правильно.

Дед Василий показывает участковому бутылку. Тот отрицательно вертит головой. Дед Васили наливает самогон в стакан и пьет. Снова кряхтит от удовольствия и закусывает щами.

ДЕД ВАСИЛИЙ: Я с соседом, дай Бог ему здоровья, в кооперацию войду. У него в лесу заимка есть. Вот там и организуем совместный бизнес.

Участковый поднимает на деда глаза.

ГОРБАТОВ: Заимка?

ДЕД ВАСИЛИЙ: Да. Я случайно к нему забрёл, когда собирал грибы. Он там по банкам из ружья стрелял.

ГОРБАТОВ: Из ружья?

ДЕД ВАСИЛИЙ: Нужно будет у него разрешение проверить… Когда он в себя придет.

Светлана старается не смотреть на Нелюдима, но обезображенное лицо незнакомца привлекает её. Она бросает на него короткие взгляды.

СВЕТЛАНА: Кто вы ему?

НЕЛЮДИМ: Какое это имеет значение?

СВЕТЛАНА: Большое. Зуева избили. Может быть, это сделали вы?

НЕЛЮДИМ: Не я.

СВЕТЛАНА: Почему я должна вам верить?

Нелюдим достает из кармана бумажник, вынимает из него фотографию и показывает Светлане. На фотографии изображен Нелюдим (без шрамов) рядом с Зуевым.

НЕЛЮДИМ: Когда к нему можно пройти?

СВЕТЛАНА: Завтра. Когда врач разрешит. Сейчас он в реанимации.

Ганошин валяется на полу. Носов отходит от него и смотрит на свои туфли с острыми носками. Туфли в крови. Носов качает головой, возвращается к Ганошину и об него вытирает кровь.

ЯКУШЕВ: Ты не перестарался?

НОСОВ: Нет. У меня опыт… Очнется минуты через две…

Носов берет со стола чайник и выливает из него воду на Ганошина. Тот стонет. Якушев присаживается рядом с ним.

ЯКУШЕВ: Ганошин, ты меня слышишь?

Ганошин открывает глаза.

ЯКУШЕВ: Я предлагаю вам прекратить мучения и отдать ваше хозяйство Валентину Игоревичу.

ГАНОШИН: Работники предприятия будут против.

ЯКУШЕВ: Вы же не глупый человек. Вам нужно сейчас думать не о жителях деревни, а о самом себе.

ГАНОШИН: У нас коллективное хозяйство.

НОСОВ: Хозяйство – коллективное. А здоровье у тебя – личное.

ЯКУШЕВ: Ганошин, вам хочется до конца жизни лечиться?

Ганошин отрицательно вертит головой.

ЯКУШЕВ: Не хочется. Тогда подпишите документы.

Ганошин плачет и продолжает отрицательно вертеть головой.

НОСОВ: Я могу продолжить, Ганошин!

ЯКУШЕВ: Не надо. Мы же не звери. Пусть он подумает до завтрашнего утра.

Ганошин кивает. Якушев поднимается.

ЯКУШЕВ: А утром мы всё подпишем.

Ганошин продолжает кивать.

Нелюдим достает бумажник и прячет в него фотографию.

НЕЛЮДИМ: Я хочу на него взглянуть.

Светлана оценивает Нелюдима.

НЕЛЮДИМ: Мы давно не виделись.

Светлана кивает, подходит к гардеробной и обращается к дежурной сестре.

СВЕТЛАНА: Тетя Даша, дайте, пожалуйста, белый халат.

Дежурная сестра улыбается, увидев Светлану. Уходит в подсобку и возвращается с белым медицинским халатом в руках. Передает его Светлане.

СВЕТЛАНА: Я скоро верну.

Светлана отдает халат Нелюдиму. Тот набрасывает его на плечи. Они направляются к лестнице, ведущей на второй этаж.

Светлана идет по коридору больницы. За ней – Нелюдим. Светлана останавливается перед дверью, на которой написано: «Реанимация». Светлана смотрит на Нелюдима.

СВЕТЛАНА: Только прошу вас не шуметь.

Нелюдим кивает. Светлана открывает дверь и приглашает Нелюдима войти.

Они останавливаются у входа. Нелюдим смотрит на Зуева, который без движения лежит на кровати. Многочисленные трубочки от медицинских аппаратов тянуться к нему. То, что Зуев жив говорят нам индикаторы электроприборов. Нелюдим закрывает глаза…

Flashback: Сразу перед глазами у него пролетают воспоминания: Нелюдим так же лежит в палате. Его лицо и руки полностью забинтованы. Возле койки стоят врач, медсестра и Зуев. Зуев кричит ему сквозь слезы:

ЗУЕВ: Я тебя в порошок сотру!!!

Нелюдим закрывает глаза.

ЗУЕВ: Нет! Не надо закрывать глаза. Ты слушай! Ты обязан слышать то, что и тебе говорю.