Давид Робитов - История предательства

Ром высмотрел Сака среди унылой колонны бредших возвращенцев.

– Сак, братишка! – громко выкрикнул Ром, соскочил с коня и бросился в сторону брата. Они заключили друг друга в крепкие объятия.

– Живой, братишка. Как тебе удалось выжить в той атаке? – Ром похлопывал брата по спине, потом отстранил от себя и заметил его перебинтованную руку: – А это что? Ты ранен?

– Все хорошо, Ром. Пустяшная рана, – успокоил брата Сак. – Мне повезло. Мы атаковали курсантов школы «бессмертных», в которой учились сами. Адонис и Георгиос из одиннадцатого лохага узнали меня. Помнишь их?

– Конечно, помню. Сколько раз мы сбегали из школы вместе, чтобы повеселиться в ближайшей корчме. Хорошие ребята.

– Ну вот. Они меня и взяли в плен, не дав другим прикончить меня в горячке боя.

– Надо будет проставиться ребятам или как-то по-другому их отблагодарить, – заметил Ром. – И похоже, у нас будет для этого время. А теперь пойдем к дядьке атаману. Видишь, Сивый Конь ждет тебя с нетерпением.

Сивый Конь, сохраняя достоинство, невозмутимо сидел на коне и находился чуть в стороне от дороги. Справа и слева рядом с ним находились и его помощники: есаул Лоза и пир Матрёна. Облаченную в мужскую одежду женщину нельзя было выделить из окружавших ее воинов казарского братства.

Куренные атаманы выискивали среди возвращавшихся пленных своих подопечных и подводили к атаману. Некоторые браты сами, заметив походного атамана, выходили из колонны и подходили к нему.

Они говорили ему о выпавших на их долю злосчастьях и тех, кто не выжил в той злосчастной резне. Для всех атаман Сивый Конь находил ободряющие слова поддержки.

Вот и Ром подвел брата к атаману.

– Все семейство в сборе, – заметил атаман с сарказмом, оглядывая Сака. Его глаза сияли радостью, хотя внешне он был вынужден изображать невозмутимость. – Ром, отведи брата в лагерь. Вечером поговорим.

Вечером в лагере у костерка, вдали от людских глаз, атаман мог не сдерживать своих чувств. Он крепко обнял своего племянника. Сивый внимательно выслушал рассказ Сака о его пребывании в плену. Потом они немного помолчали.

– Великий князь заключил мир с ромеями. Святослав распустил конное войско русалан по домам. Наш военный поход завершился, – начал не спеша говорить атаман. – На будущий год Великий князь хочет идти в поход на баронства восточных франков. К весне каган Куря соберет новое конное войско для Великого князя Святослава. Но пока казакам предстоит путь домой. Хорошо ли, плохо ли, но им придется возвращаться назад без нас, – сказал Сивый Конь, помешивая палочкой угли в костерке. – Благодаря этой войне и Великому князю наши Багрянородные племянники живы. Но это только пока. Я получил весточку из Константинополя. Моя племянница и ваша сестра зовет нас на помощь. И потому наша миссия еще не окончена.

Нам предстоит путь в Царский город, захваченный узурпатором. Там некому будет замолвить за нас словечко. И щадить не будут. В худшем случае нас будет ожидать раскаленное чрево Быка на центральной площади, в лучшем – быстрая смерть от рук стражников в какой-нибудь подворотне. Вы готовы, браты?

– Наша сестра в цепях. Наша мать и племянники в опасности. Долг чести ведет нас. Разве можно в этой ситуации говорить об опасности? – ответил Ром.

– Мы готовы. Тут не о чем говорить, – поддержал его Сак.

– Любо, – кивнул головой атаман. – Завтра соберу атаманский Круг и сложу с себя полномочия. А вы готовьте скарб к походу. Оружие и броню с собой не брать – только ножи. Постарайтесь раздобыть ромейскую одежду и сбрейте бороды. Послезавтра в честь предстоящего похода зарежем жертвенного барана. А после полудня отправимся к морю. Там обменяем наших коней на места в рыбачьих лодках. Оттуда с рыбаками переправимся в Константинополь.

– Любо. Понятно, дядька, – закивали оба брата.

На второй день, едва взошло солнце, трое казаков спешились возле небольшой часовни у ближайшего села. Пока Сивый договаривался со смотрителем, Ром и Сак купили барана у сельского старосты.

Конечно же, христианские догматики выступили бы против сего обряда, усмотрев в нем жестокие языческие корни. Но у казаков, как у всех скифов, древний обычай воинов, приносивших жертву в Священной роще, органично слился с верой Христа.

На раскидистом дереве, что росло возле часовни, они освежевали барана.

– Смерть и кровь – Нави. Душа – Прави. Шкура и мясо – Яви, – приговаривал Сивый, срезая шкуру с жертвенного животного.

Закончив процедуру, шкуру животного казаки отдали смотрителю часовни, потроха – нуждавшимся жителям села. Ну а жареным мясом поделились со своими боевыми товарищами.

После полудня налегке, стараясь не привлекать излишнего внимания, трое всадников покинули расположение аланского лагеря.

Добрая половина стана смотрела им вслед, делая вид, что не замечает их отъезда. Матрёна подняла руку в благословляющем жесте и перекрестила их силуэты, таявшие вдали.

Уже лагерь остался позади и скрылся из глаз, когда наперерез трем одиноким всадникам выехали из-за ближайшего холма еще два всадника. Сивый Конь вскинул руку, призывая к готовности племянников и останавливая коня. Но, когда встречные подошли поближе, узнал в одном из них куренного атамана пластунов Назара и успокоился.

– Чего тебе, Назар?

– Так я, это, того… батя, с тобой… – Назар не силен был в красноречии.

– Это может быть поход в один конец, дурья башка! Возвращайся домой! – свел брови Сивый Конь.

– Не, батя, я того… с тобой… – упрямо повторил Назар.

– Ну и что мне с ним делать? – развел руками Сивый. – А еще кто это с тобой?

– Это наш батман, – на северский лад представил Назар атамана своему попутчику. – А это Аслан. По-нашему – Лев. Он из зихов.

– Приветствую тебя, батухан. Я Асланбек, – представился попутчик Назара. – И иду с Назарбай в Ром. Его враги – мой враги.

– Я это, батя… слегка выручил его в бою. Ну и подружились. Теперь вот не отстает, – объяснил Назар.

– А ты говорил ему, что идти с нами в Царский город – это верная смерть? – спросил с любопытством Сивый Конь, но Назар только махнул рукой.

– Мэна смотреть Рум. Твой враги – мой враги, – мотнул головой Аслан.

– Ну, коли так… С нами Бог! Вперед, Белые волки! – решил Сивый Конь и послал коня вперед.

Пока послы трудились, устраняя угрозу с севера, тайная стража Константинополя ликвидировала заговорщиков в самом Царском городе под неусыпным контролем паракимомена Василия. Городские стражники-равдухи арестовывали людей, подозреваемых в измене, преимущественно по ночам, чтобы зря не будоражить население Мегаполиса.

Их не останавливали ни двери поместий, ни ворота монастырей. Людей сажали в тюрьмы, невзирая на должности и звания.