Гэвин Лайл - Ровно в полночь

Апрель в Париже – месяц вполне весенний, но дождь к прогулкам не располагал. Пока он не кончится, такси не поймать, а когда кончится, машина не понадобится: идти всего ничего. Дурацкая ситуация. В итоге я застрял в кафе "Де Маг", промокнув изнутри, а не снаружи, слушая рев машин, срывающихся с места словно в гонках на Гран При.

И тут по залу разнеслось: "Мсье Канетон, мсье Канетон, к телефону".

Я давно позабыл свою кличку военных времен, но услышав ее в парижском кафе, сразу понял, о ком идет речь. По спине пробежал озноб, словно ткнулось туда пистолетное дуло.

Допивая аперитив, пришлось прикидывать, как быть. В конце концов я решился и направился к телефонной будке. Кто бы ни звал Канетона к телефону, он все равно знал, что я здесь. Вряд ли он звонил в "Де Маг" каждый день начиная с 1944 года, рассчитывая случайно застать меня.

Телефоны помещались внизу, возле туалетов: две деревянные будки с окошками. В одном виднелась чья-то спина. Я зашел в пустую будку и снял трубку.

– Мсье Канетон? – раздался мужской голос.

– Нет, – буркнул я. – Никакого Канетона я не знаю. А кто его спрашивает?

Хочется играть в войну – получи: ни в какую нельзя признаваться, что с кем-то знаком, и тем более – что это ты. В ответ захихикали.

– Его старый друг. Если вы встретите мсье Канетона, передайте ему, что с ним хотел бы поговорить мэтр Анри.

– И где он его найдет?

– В соседней телефонной будке.

Я бросил трубку, выскочил и рванул соседнюю дверь. Ну разумеется, он там, злорадно ухмыляясь от уха до уха.

– Скотина, – рявкнул я, – скотина и садист, – и вытер пот со лба.

Продолжая ухмыляться, из будки выплыл невысокий, плотный, седой курчавый человечек в белом дождевике. На полном лице выделялись серые глаза в очках без оправы и ниточка усов, которую словно просто забыли сбрить.

Анри Мерлен – парижский адвокат. И когда-то казначей отряда Сопротивления.

Мы пожали друг другу руки. Я не встречал его уже сто лет и вообще мы редко сталкивались после войны. Сейчас ему перевалило за пятьдесят. Он постарел, но сохранил элегантный и преуспевающий вид.

– Похоже, вы не забыли, – просиял он, – даже акцент не так силен.

– Мне акцент не мешает. У меня дела, Анри. Может быть, увидимся позже?

Он махнул в сторону лестницы.

– Пойдем вместе. Мы – враги. – Он опять ухмыльнулся.

– Дело ведете вы?

– Разумеется. Видите, как решительно настроен мэтр, раз нанял лучшего парижского адвоката? На этот раз мы докажем, что ваша Мерседес Меллони крадет модели мэтра. Мы доказываем, вы платите нам миллион франков, потом мы обедаем вместе и обсуждаем работу, которую я вам хочу предложить.

– Мы обратимся в суд, – начал было я, но он уже зашагал по лестнице. Остановившись на полпути, взглянул на меня сверху вниз.

– Ведь вы уже не Канетон? И не служите в Интеллидженс?

– Не Канетон. Просто Люк Кейн.

– Луи, – переиначил он на французский манер. – Я ведь так и не знал вашего настоящего имени. Поспешим же к жутким моделям Мерседес Меллони. – И снова зашагал по ступенькам.

Мерседес Меллони никогда не существовало, что меня не удивляло и не огорчало. Это имя придумал Рон Гопкинс, полагая, что такая марка поможет продаже одежды, которую шила его фирма. У него были и мысли получше, насчет того, как ловчее сбывать свой товар, и по этой причине он нуждался в советах, которые я мог предоставить.

Казалось, безумие: английская фирма готового платья устраивает выставку мод в Париже. Но Рон не за тем гнал через Ла-Манш самолет с тряпками и манекенщицами, чтобы пострадал его счет в банке. Он уверен был, что французы отданы на милость или высокой моды больших и дорогих фирм, или маленьких ателье без всяких претензий. А потому они не могли устоять перед соблазном дешевой и одновременно остромодной одежды.

Показ организован был в зале большого отеля на Монпарнасе. Рон принял нас издали за министров или крупных знатоков моды, метнулся навстречу, но узнав меня, сразу окрысился:

– Опаздываешь, дружище.

– Противник тоже. – Я их представил: – Анри Мерлен – Рон Гопкинс, он же Мерседес Меллони.

На Роне был темно-зеленый жилет со светло-зелеными лацканами, в одном торчала розовая орхидея, – так, по его мнению, должен был выглядеть гомосексуалист в сплошь гомосексуальной компании парижских кутюрье и завсегдатаев модных салонов. Вглядевшись внимательнее, вы понимали, что он больший англичанин, чем ростбиф, и меньший гомосексуалист, чем мартовский кот.

– Места для вас оставлены в первом ряду. Не вздумайте меня предать, ясно?

Злорадно ухмыльнувшись, мы зашагали по чужим ногам к своим местам. Аудитория состояла в основном из женщин. Из тех, кто состарился, так и не растолстев, или растолстел, не успев состариться. Мерлин уже обзавелся программкой:

– Номер тридцать семь, – прочитал он, – "Весна жизни". Прелестное название. Сам мэтр назвал эту модель просто "Весна"". Ваш Гопкинс исключительно точно понимает психологию женщин того упадочного возраста, которым он рассчитывает всучить свою стряпню. Когда окажется, что платье – точная копия нашего, ему придется выложить миллион франков.

– Точной копии не будет, – возразил я.

Мерлен продолжал изучать программку.

– А эта жуть зовется платьем для коктейля?

Манекенщица в темном приталенном платье замерла на помосте. Мерлен недоуменно спросил:

– Какого оно пола?

На лице девушки застыла пренебрежительная улыбка. Я поморщился. Конечно, она худа, но не настолько же... И вслух заявил:

– Очень сексуальна. Готов заняться ею здесь же и сейчас.

Похоже, мое предложение девушку не вдохновило. Мерлен пожал плечами.

– Для англичан нет ничего кроме секса. Секс с модой вообще никак не связаны. Если в Англии изнасилуют женщину, все подумают, что виной тому модное платье. Вы совсем отвыкли от Франции, Канетон. – Он покачал головой.

– Подождите с выводами, пока не разберемся, кто кого. Что у вас для меня за предложение?

Мерлен поспешно прошептал:

– Нужно переправить клиента из Бретани в Лихтенштейн. Ему могут помешать. Любым путем, включая оружие. Хотите помочь?

– Как он собирается передвигаться? Поездом? Самолетом? И сколько заплатит?

– Двенадцать тысяч франков, почти тысяча фунтов. Лучше, пожалуй, машиной – больше выбор маршрутов, к тому же граница... Вы не забыли, где Лихтенштейн?

– За Швейцарией, между ней и Австрией. А что джентльмен делает в Бретани, если собрался в Лихтенштейн?

– Сейчас он еще на яхте в Атлантике. Раньше завтрашней ночи до берега не доберется. Все очень просто. Вы забираете его в Бретани и отвозите в Лихтенштейн. Проблема в том, что противникам тоже известно, где он находится и как важно ему поскорее попасть в Лихтенштейн.