Дмитрий Манасыпов - Чистильщики пустошей-1

Действия горняков начались даже до того, как им принесли поесть. Вначале на столе возникли три стеклянных стакана и чуть пыльная глиняная бутыль. Лишь когда пробка туго и со скрипом вышла из горлышка, и в стаканы потекло красное вино, привезенное откуда-то с юга, очень дорогое… только тогда первый бородач решил подойти.

Тощий и длинный, с мешком висящем на нем комбинезоне, он подошел к столу. Ногой подвинул свободный стул и плюхнулся на него, оказавшись между Файри и Медовой:

– Значитца, эта… здравствуйте, красавицы.

– И тебе не хворать. – Файри подняла бокал и чуть отпила, проведя языком по верхней губе, слизывая каплю. Шахтер прокашлялся и продолжил:

– Мы, значитца, тута с ребятами сидим. Скушно нам, значитца, без ба… э-э-э, дам.

– Ну, так валите с ребятами домой. – Неожиданно посоветовала ему Медовая, чуть сморщив тонкий нос. – К женам с детьми. Небось заждались вас, пока смена была. И нечего в кабаке штаны просиживать, и зарплату пропивать.

– Чо?! – Бородач повернулся к ней и неожиданно загоготал, подмигнув товарищам. – Ишь, какая нахальная то, ага, ребята? Слышь, красотка, ты, значитца, раз такая умная, то мож сама поймешь почему мы здесь, а?

И приобнял девушка свободной рукой. Енот дернулся к кобуре, и почувствовал, как запястье как будто зажали в тиски. Посмотрел вниз и увидел мощную лапищу, сжавшую ее, почуял перегар, идущий из-за спины, и понял, что он есть никто иной как полный лопух и говнарь. Потому как-то, что сейчас начнется, в лучшем случае прервет вызванный Боровиком патруль. В худшем…про него думать не хотелось. И тут начала действовать Файри.

Ее ладонь неожиданно схватила густую бороду и с силой дернула вниз. Вторая ладонь, оказавшаяся на затылке шахтера, добавила ускорения. Глухой стук, треск, что-то булькнуло. Женщина отпустила бородача, и тот медленно завалился назад, мелькнув кровавой маской лица со сломанным носом. Еще один стук, только от затылка, ударившегося об пол. Повисшее молчание. Изумленно выпученные глаза товарищей упавшего.

Медовая вскинула руку с матово блеснувшим черным стволом, и уперла его прямо в лоб стоявшего за спиной у Енота. Тиски на его запястье разжались, Енот вскочил, торопясь развернуться лицом к жарко дышащей стае позади.

Язычок пряжки кобуры никак не расстегивался. Медовая вела стволом из стороны в сторону, медленно отступая к стойке. Выход закрыт тесной толпой разом вставших горняков. Файри, поднявшая руки в бойцовской стойке, внимательно следила за ними. Енот отступал следом, стараясь почувствовать спиной твердую поверхность стойки, чтобы хоть как-то обезопасить тыл и продержаться до появления стражи. То, что сейчас их будут стараться убить, стало ясно как божий день.

«Ну, зачем я сказал именно про этот салун?»

Время сжалось, чтобы тут же развернуться пружиной, свободной от любых замков, свистнуло в полете, как пуля из ствола и потекло так же, как песок в часах. Одновременно и молниеносно и медленно.

Бородатая толпа сдвигалась все плотнее. В мозолистых ладонях отломанные ножки стульев, с торчащими гвоздями, отбитые «розочками» горлышки бутылок, кустарного вида «блуды», с остро блестящими гранями лезвий. Им уже наплевать на то, что будет, потому что один из них лежит на полу, в луже собственной крови. Которую пролила вот эта наглая девка, с буферами, торчащими из выпендрежной кожанки. И какая разница, что она с пацаном из патруля? Они хозяева города, его кормильцы и поильцы, и если не убьют, так покалечат за друга, с которым вместе дышали угольной и каменной пылью в забоях. С которым выпита не одна бутыль и оттрахано немало местных поблядушек. За него – нужно сейчас превратить эту троицу в кровавую квашню. Пистолеты? Да что там, ну одного, ну двух. А потом бутылки попадут стрелкам в головы, толпа навалится и все, там уже можно будет просто месить безвольные тела ногами. Хотя месить, наверное, они будут именно тощую нахалку с косичками и придурка в форме.

Сисястую девку толпа хочет забрать с собой. Попользовать где-нибудь в одном из темных переулков, а уж потом разобраться, забив ногой ту самую глиняную бутылку ей в…

Все это на лицах, перекошенных от невыпущенной злобы, накопившейся усталости и безумного страха, который так силен под землей. Все это в глазах, налившихся кровью, видевших то, как лежат изломанными чучелами тела тех, кто погиб в забоях, пока здесь такие вот малолетки патрульные трахают наглых баб в кожаных костюмах. Все это на языках и губах, сейчас орущих матюг за матюгом, подзадоривающих друг друга и заставляющих кого-то сделать первый шаг, наплевав на кусок свинца в стальной оболочке, который получит первый.

Енот смотрел на трех шахтеров, стоящих позади толпы, орущих громче всех, заставляя эту озверевшую толпу делать то, что сейчас должно произойти.

Всего три человека, командовавшие теми, кто уже не понимал, что сейчас начнется стрельба, и салуне будет пахнуть не только спиртом, табаком и кухней. Что в воздухе сначала завоняеет сгоревшим порохом, а чуть позже терпким запахом крови. Толпе уже наплевать на это, а те трое, ее вожаки, умело подстегивали.

И еще он заметил побелевшие костяшки на пальцах Медовой, сейчас выставившей пистолет прямо перед собой и водящей им из стороны в сторону. Понял, что кинется вперед, стараясь загородить эту смешливую девчонку, чтобы она хотя бы попыталась убежать. И осознал, что она останется здесь, отстрелявшись до последнего патрона, пытаясь вбить маленький твердый кулачок в чье-то оскалившееся лицо с веником бороды. И наверняка будет потом лежать, неузнаваемая и превращенная в кровавую сломанную куклу.

Увидел, как расширяются глаза выскочившего в зал Боровика, держащего в руках дубинку. Следил, не понимая, зачем, за его взглядом.

Заметил, как на кончиках пальцев рук Файри, убранных ею за спину, вспыхивают горячие и дрожащие язычки пламени. А потом…

Откуда-то из-за спины послышался такой знакомый звук того металлического шуршания, которое издает чуть провисающая лента пулемета, когда ее достают из коробки. Слитный вздох толпы напротив и заметное движение бородачей, дружно делающих шаг назад. А сбоку, задевая его рукав, прямо на доску барной стойки, покрытую следами от кружек с пивом, царапинами от ножей и вилок, с содранным лаком, лег толстый наглый ствол, похожий на те, что торчат в башнях броневиков.

Со звоном вылетели стекла сбоку, где салун выходит в торец дома. И оттуда внутрь зала воткнулись автоматы, прижатые к плечам незнакомых людей, смотрящих внутрь злыми и внимательными глазами через матовое стекло забрал шлемов. И толпе почему-то сразу стало ясно, что тут ничего не поможет, и покрошат их в капусту также, как их собственные жены, вот только, на прошлой неделе орудовали сечками в корытах с той самой капустой.