Александр Тамоников - Корейский излом. В крутом пике

Руки подняли все. Попробовал бы кто-то не поднять! Но из ста желающих отобрали только шестьдесят. Самых опытных.

Летчикам предстояло ехать на войну, в Корею. А командиром 324-й истребительной авиадивизии был назначен трижды Герой Советского Союза полковник Иван Никитович Кожедуб.

– Ну, с «МиГами» мы им холку намнем, – сказал он генералу, представителю Василия Сталина.

– Там, товарищ полковник, воевать придется по-другому, – охладил его пыл генерал. – Используйте опыт, военную хитрость, новую технику. Самостоятельные боевые вылеты вам лично запрещены, то есть убедительно не рекомендованы – не дай бог, еще в плен попадешь в качестве сладкой булки для американской прессы. И смотри, Ваня, я тебя знаю. Это ты с виду такой выдержанный и спокойный, а ведь азартен, как картежник.

Бедный мой мальчик. Для тебя вернулись денечки сорок четвертого – сорок пятого годов. Мой ты родной, все это ужасно, да, ужасно, и меня это сводит с ума. Ты, любимый, в опасности. Пишешь, что вернешься прокопченным, пахнущим порохом и постаревшим. Но я еще больше буду любить тебя такого, прокопченного.

Т р у м э н: Соединенные Штаты предпримут необходимые меры, включая все оружие, которое у нас есть.

К о р р е с п о н д е н т: Мистер президент, вы сказали, что «все оружие». Значит ли это, что применение атомной бомбы активно рассматривается?

Т р у м э н: Оно всегда активно рассматривалось.

Намереваясь поспать, Колесников направился к себе, но по дороге его остановил запыхавшийся посыльный из штаба.

– Товарищ капитан, весь личный состав, свободный от службы, должен присутствовать на лекции по международному положению.

Павел молча развернулся и пошел в направлении штаба. Для него эта лекция не была неожиданностью – пару дней назад их предупреждали, что приедет лектор из Москвы, целый доктор наук.

Зал для собраний был полон, стояли даже в проходах между рядами. Но о командире позаботился Лопатников, который приготовил ему местечко.

Слушали внимательно, не шелохнувшись. Лектор галопом по Европам прошелся по общим мировым проблемам, а потом акцентировал внимание слушателей на корейских событиях. Люди жили предчувствием скорой войны, поэтому внимали каждому слову лектора.

После лекции офицеры собрались в комнате Колесникова пить чай с сушками и шоколадом, входящим в паек.

– Водочки бы не мешало, – мечтательно проговорил Лопатников. – Командир, лечебную дозу нальешь?

– Лечебную налью.

Колесников вынул из шкафа бутылку водки и три стакана. Лечебная доза составляла сто граммов, она позволяла пройти на следующий день предполетный медосмотр. Проверено. С похмелья до полетов не допускали.

Выпили, закусили шоколадом. Мишин заварил чай. Начали обсуждать инцидент на Сухой Речке.

– Ну артисты! – воскликнул Лопатников. – Пролетели над озером Ханка, которое вовсе не лужа какая-нибудь, чтоб не заметить, приняли советский аэродром за северокорейский и по ошибке штурмовали его. Об этом Трумэн Сталину наплел. Про ошибку. Его можно понять – он на самолетах не летал.

– Во-во! – поддержал его Колесников. – В ясную погоду заблудились, ненароком пересекли границу, не рассмотрели опознавательные знаки на самолетах и атаковали.

– И безнаказанно смылись, – добавил Мишин. – А пилоты сидели, как мыши под веником.

– Им приказа не было, – пояснил Колесников.

– А ты, товарищ капитан, тоже бы ждал приказа?

– Я бы не ждал. – Взгляд Колесникова ожесточился. – Поднял бы эскадрилью и вдарил бы из всех стволов. Хрен бы они у меня ушли.

– А начальство?

– А с начальством бы потом разбирались. В начале войны так же было. А потом с начальством разбирались – головы летели, как горох из дырявого мешка.

– Товарищи офицеры, – подал голос Мишин, прожевав очередную плитку шоколада. – А вам не кажется, что мы стоим на пороге войны? Обнаглели америкашки. Пора бы им дать по зубам и по другим частям тела.

– Это не порог, это «красная черта», которую они переступили, – ответил Колесников и подумал при этом: «Все это близко и знакомо. История развивается по спирали…»

После завтрака Колесников поставил боевую задачу:

– Идем в район Синыйджу. Приказано изучить окрестную обстановку, но к линии фронта не приближаться и работать на больших высотах, используя оптику. Иду я и лейтенант Мишин в качестве ведомого. Прикрываем Иноземцева. Остальные занимаются с китайцами. В последнее время американцы бомбят Синыйджуйский, язык сломаешь, аэродром, поэтому возможны сюрпризы. В случае столкновения с противником Иноземцеву в бой не ввязываться, а уходить на базу на максимальной высоте. Ты хорошо понял меня, Коля? – Колесников строго посмотрел на Иноземцева, зная его авантюрный характер. – Сразу делай «отлив» при возникновении опасности. И да… стрелка себе сам определишь. Возьмешь кого-нибудь из китайцев.

– Понял, – хмуро подтвердил старлей. – А в воздухе как будем переговариваться, по-корейски или по-китайски?

– На тарабарском. А лучше матом да позабористей, чтоб никто не разобрался. Но Лопатникову инструктировать китайский личный состав исключительно по-китайски.

Колесников ехидно ухмыльнулся. Старлей выучил, дай бог, пару десятков слов на китайском.

– Да с удовольствием, – хохотнул Лопатников. – Особенно в присутствии Мэйли Лань. Ей даже говорить ничего не надо, а просто ходить туда-сюда, туда-сюда своими длинными ногами.

Мэй Лань обучала офицеров китайскому языку и присутствовала на тренировках в качестве переводчицы. Девушка выделялась исключительной красотой, свойственной метисам. Мать у нее была китаянкой, а отец офицером Красной армии. У них случилась пылкая любовь во время конфликта на КВЖД. Родилась дочь. После отхода русских отношения не прервались, а продолжились в виде душещипательных писем. Женщина сама выучила русский и заставила выучить дочь в расчете, что она когда-нибудь встретится со своим отцом.

Руководство части приказало офицерскому составу изучать китайский язык хотя бы в минимальном объеме. «Ходите в китайской форме, имеете китайские документы, крутите любовь с китайскими женщинами. Ну, с ними можно и без языка, а вот команды по рации отдавать и вести переговоры в воздухе нужно исключительно по-китайски».

Дело в том, что во время тренировочных полетов китайских летчиков команды с земли транслировались на китайском через переводчика. Это замедляло процесс передачи команд, а в запале инструктора использовали труднопереводимую неформальную лексику, что пару раз едва не привело к авариям.

Колесников выглянул в окно:

– Туман рассеивается. Через полчаса сбор.